Однокрылые

— Мы… монстры, у нас нет ни мечтаний, ни гордости… Вихрь чёрных перьев взметнулся в воздух, когда Генезис развернул крыло. Из-за плеча он медленно оглянулся на паренька. Тот отшатнулся, уставившись на него широко распахнутыми глазами. «Правильно, бойся нас, Зак, ибо ничего другого мы не заслуживаем». Мощный взмах, толчок — и Генезис взмыл вверх, навстречу безмятежному небу. Да, он мог летать, мог купаться в свежих потоках ветра, наслаждаться этой необъятной синевой, взирать с высоты на раскинувшийся перед ним мир. Даже с одним крылом… Полёт — последнее удовольствие, что осталось ему и таким, как он. Результатам эксперимента. Эксперимента, в котором Генезис — неудавшаяся попытка. И теперь он смотрел, как горела Банора, как сыпались с вертолётов ракеты на место, где он вырос и провёл лучшие моменты своей проклятой жизни. Когда-то он любил эту деревню. В далёком детстве они с Анджилом были счастливы здесь, мечтали, строили планы на будущее. Сын богача и мальчишка из бедной семьи — их дружба всегда выглядела для других странной. Но сейчас всё изменилось. Свобода оказалась мнимой. Тогда они были слепы и не замечали, что шпионы Шинры никогда не оставляли их без присмотра. Даже вступление в ряды СОЛДАТ, которое они считали своим личным выбором, было давно предопределено. Разве позволили бы им, существам с уникальными способностями и генетической структурой, жить нормальной жизнью? Горькая усмешка скользнула по губам Генезиса. Их предали. Его предали. Все вокруг были лжецами. Даже родители. Приёмные родители, которые, как выяснилось, воспитывали его по приказу Шинры. Пытались дать всё самое лучшее лишь из чувства вины. Теперь их тела покоились под землёй, рядом с деревом, что сейчас пожирало пламя. Анджил не понял его поступка. Но рано или поздно он увидит всю правду. Солнце неспеша заползало за горизонт, расцвечивая небо янтарными и лиловыми оттенками. Пожар внизу почти погас, лишь кое-где тусклыми факелами светились догорающие деревья. Генезис тихо приземлился на ещё горячую землю. От взмахов крыла разлетелся в стороны пепел и вспыхнули красными огоньками едва тлеющие искры. Мужчина огляделся. Дома превратились в кривые груды обломков, на месте некоторых остались только глубокие пасти взрывных воронок, вся трава сгорела, обнажив уязвимую почву. Чернели вокруг обугленные скелеты знаменитых банорских яблонь, что раньше дугами извивались над тихими улицами; глубокие разломы избороздили мёртвую землю. В их недрах мягко переливалась зелёным светом необработанная Мако энергия. Генезис приблизился к краю пропасти и, прикрыв глаза, глубоко вдохнул сухой, пропахший гарью воздух. Он не чувствовал сожаления и вины. В груди теплилась только мрачная удовлетворённость. Банора уже давно стала ненавистной, и мужчина был рад, что её сравняли с землёй, пытаясь уничтожить следы его действий. За спиной послышались тихие шаги. Улыбнувшись, Генезис обернулся. — Я ждал тебя, Анджил. Тот не ответил, продолжая оглядываться по сторонам. На его лице застыло какое-то болезненно-скорбное выражение. Он, в отличие от Генезиса, не хотел такой судьбы для своей родины. — Когда война чудовищ к концу света приводит, Богиня нисходит с небес… Услышав знакомые строки, Анджил поморщился, а Генезис, будто не замечая, невозмутимо продолжил: — Распускаются широко крылья света и тьмы, Она ведёт нас к блаженству, и дар её вечен. — Хватит! — Анджил в два шага оказался рядом и схватил Генезиса за грудки, хорошо встряхнув. — Перестань цитировать эту чёртову поэму! Посмотри, что ты устроил! Здесь же больше ничего нет! — В ярости он едва не приподнял друга над землёй. Но Генезис не сопротивлялся, а, криво усмехаясь, смотрел куда-то за спину мужчине. — Успокойся, Анджил. Нам здесь никогда не было места. — Его лицо приняло зловещее выражение. — И твоё крыло лишь подтверждает это. Хьюли резко отстранился, отпустив Генезиса, и заглянул себе за правое плечо. За его спиной мягко колыхалось огромное крыло. Белое. Будто у ангела. Под ним находилось ещё одно, гораздо меньше первого. Почти идеален. — Что… это? — потрясённо произнёс Анджил, испуганно посмотрев на друга. — Теперь ты видишь, каковы мы на самом деле? — ответил Генезис, выдержав паузу. — Шинра… Проект G… Мы — лишь их производные. Нас такими создали, — он говорил, понизив голос, медленно и задумчиво, обращаясь скорее к себе, чем к Хьюли. Анджил молчал. Сжав пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь, он осмысливал сказанное и с каждой секундой чувствовал себя всё отвратительнее, будто заражённый неведомым вирусом. Честь, мечты, гордость… Разве всё это имело смысл, когда он родился для одной цели: быть оружием в руках корпорации Шинра? — Я монстр. — Мы оба. И нашей вины в этом нет. Идём со мной, Анджил. Вместе мы расставим всё на свои места. — Видя, что друга это не убедило, Генезис добавил: — Мы найдём лекарство. Взгляд Хьюли невольно метнулся к крылу Генезиса, чёрному, в отличие от его собственного. Снова стать нормальным. Это превратилось в недостижимую мечту. Но Анджил колебался. — Чего хотят монстры? — вдруг спросил он. — Может быть, власти, господства? — Нет, это нужно лишь людям. Монстры желают только смерти: или всем вокруг, или себе. Я не хочу умирать, Анджил. А ты? — Я ухожу. — Хьюли отвернулся, борясь с внезапно вспыхнувшей яростью. — Твоя месть меня не касается. — Мой друг, ты улетишь сейчас? В тот мир, который так нас ненавидит? — LOVELESS, Акт III. Даже я это запомнил, — раздражённо отозвался Анджил. Он был зол. На Генезиса, на Шинра, на Холландера, даже на самого себя… Злость заглушала отчаянье, которое, будто кипящая вода, обжигало и выплёскивалось наружу. Его идеалы вдруг рухнули, мечты стали невыполнимыми, а честь… Её Анджил лишился навсегда. Ведь он не человек и никогда им не был. Лишь теперь Хьюли с пугающей отчётливостью понял, что среди СОЛДАТ вообще нет настоящих людей. Все они прошли процедуру облучения Мако, даже Зак, его ученик, мальчишка, который мечтает стать героем. Анджил чувствовал себя одураченным. Не оборачиваясь, он направился прочь из сожжённой деревни, что ещё пару часов назад была его домом. Хорошо заметное в сумерках крыло, тихо шелестя, покачивалось у него за спиной. Изумрудные отсветы Мако энергии играли на белоснежных перьях. Это было красивое зрелище, но Анджил не видел и не хотел видеть этого. Отныне он считал себя проклятым. Генезис задумчиво смотрел вслед другу. Он вернётся. Желание вылечиться пересилит в нём и злобу, и страх. Иначе он просто уничтожит себя собственной ненавистью. Ему нужно время, даже Генезису оно было необходимо, когда тот узнал правду. А пока… Взгляд мужчины упал на землю, где среди пепла и пыли ярко выделялось крупное перо. — Белое… — погружённый в собственные мысли пробормотал Генезис. — Что бы это значило? Он развернул своё угольно-чёрное крыло. Переливы Мако играли на нём иначе, нежели у Анджила. Зелёный свет не скользил по перьям, а растворялся, терялся где-то между ними. Кто-то сказал бы, что это — крыло ангела. Но у тех всегда пара крыльев. Они же — однокрылые. Несовершенные, искалеченные, чужие. И словно весь мир желал их уничтожения. — Хотя день завтрашний на обещания суров, Ничто не воспрепятствует моему возвращению… И Генезис взлетел в усеянное звёздами небо.