Лесное Тангро

-Грааль Гардарика! — громко выкрикнула девушка на контрабасе, и над ней пронеслись яркие радужные арки, пропуская на остров Буян. «Ну, вот я и дома» — с облегчением вздохнула Таня и расслабилась. Долгий перелет из Магфорда наконец-то окончен, и буквально через пять минут она сможет выпить кружку горячего кофе, попариться в бане и отдать инструмент домовым на обновление лака. Усталость липкими щупальцами обвила магистрантку Тибидохса и чуть не свалила с инструмента на прибрежные скалы. Однако, Гроттер лишь крепче вцепилась пальцами в гриф и пролетела прямо ко входу. В голове уже роились мысли, стремившиеся попасть в личный дневник, который она вела скорее по привычке, а не по старой необходимости. Хотя, кто знает. Теперь ей предстояло жить одной: Гробыня предпочла магспирантуре карьеру на Лысой Горе в передаче про мертвяков, а Пенелопу Дурневу, «любимую», но все же сестрицу переселили в освободившуюся комнату. Теперь единственным компаньоном Тани стал скелет Дырь Тонианно, да лопоухий Ягун, предпочитавший в свободное время перебирать пылесос, да нежничать с Лотковой. И тут девчонка поймала себя на том, что с каким-то нелепым раздражением размышляет на тему счастья Ягуна и Катьки. Ну, еще бы. Никто из них не был упрямым маечником и не свалил в дальние дали, в леса гремучие и угрюмые лечить лешаков, да забредших зверушек. О Ваньке она скорее думала с какой-то болью. Прошло уже несколько месяцев после его отъезда, а писал он крайне редко, к тому же письма были скупы на чувства. А хотелось же не этого. Хотелось совсем иного. -Болотные кудри! — небрежно бросила Пельменнику пароль. Циклоп от неожиданности аж перестал жевать закопченую баранью ногу и уставился на удаляющуюся худенькую фигурку девушки, нагруженную контрабасом и футляром. -Ооо, Танька, ну наконец-то! — выкрикнул Ягун, появившийся словно из ниоткуда. -Ага, я тоже очень рада тебя приветствовать. Я купила тебе ТЕ САМЫЕ классные насадки на пылесос из того классного Магфордского магазинчика, не волнуйся… -Ооо, пардоньте меня дрыгусом, ах точно, я ж еще не умер. Чегой-то ты, Татьяна, взбешена, аки три сотни голодных и обиженных болотных хмырей. -Хмыри всегда обижены. Природа у них такая. — нахмурилась девушка, попытавшись стряхнуть играющего комментатора с хвоста, но было это сделать крайне непросто. Он был уперт как целое стадо баранов и настырен как любопытный журналист. -Да что случилось? Пуппер опять к тебе лез и на прощанье пытался нагрузить повозкой роз, аки милого рыженького ослика? — сострил Ягун и тут же полетел в ров прохлаждаться к лягушкам и недоумевающему Пельменнику. -Ну что, брат, уставился. Женский народ, он такой: коварный и чумачечий. Время наступать на настырный Татьян! — воскликнул играющий комментатор, выскочил из рва и догнал девушку, отнял контрабас с чехлом и встал перед ней. -Стопэ, Танька, прекращай. Скажи уже ЧТО случилось! — парень внимательно вгляделся в мокрое, ой от дождя ли, лицо. -За все месяцы что я была в Магфорде… — девчонка всхлипнула. — Два письма. Два вшивых письма…Да даже от Кидайбегемотика и то было больше внимания. -Так, сопли утри, все будет нормально. Он просто привыкает к новому месту, новой работе, и, в конце-то концов, откуда он возьмет столько сладостей, чтобы кормить эту летучую саранчу со стрелами? — они прошли на жилой этаж и зашли в Танину комнату, которая долгое время пустовала.  — Ну вот ты и дома. — Ягун положил на пустую кровать Склеповой контрабас, а футляр на пол. — Ладно, пора мне бежать! Не дрейфь, прорвемся! — парнишка махнул рукой, озорно улыбнулся и умчался куда-то вдаль. Как обычно. Гроттер сняла с себя драконбольный комбинезон, скинула его на пол и села на кровать, уставившись в одну точку. Она никак не хотела признавать того, что детство кончилось, что вот уже магспирантура, а больше половины курса уже в Тибидохсе и нет. И вряд ли они соберутся всем старым составом, будут так же весело проходить вместе уроки. Шурасик больше не будет сидеть в читалке, обсуждать с библиотечным джинном Абдуллой виды проклятий, Верка Попугаева не будет подслушивать под каждой дверью. Эта мысль свалилась на девушку, словно снег на голову, огорошила после нескольких месяцев пребывания в Магфорде, вдали от обычной и родной обстановки. Все теперь иначе. И нужно идти вперед, не смотря ни на что. И будь что будет. *** Дни тянулись как холодная старая вермишель, прилипшая к подгоревшей кастрюле, и, казалось, нет им конца и края. Октябрь заливал дождем остров Буян, студенты, рискнувшие выйти за пределы старого здания школы, мгновенно увязали в размокшей глине по колено и иногда приходилось прибегать к помощи циклопов для «выкорчевывания» нерадивых ученичков. Таня же не замечала как вяло течет студень времени. Она только и могла что сидеть за книгами, посещать аспирантские занятия, да помогать Соловью с тренировками. Письма от Пуппера, приходившие с угрожающим количеством роз каждое 14 число каждого месяца валялись на пустующей кровати Гробыни. Была бы Склепова на месте, она бы, скорее всего, сдохла от счастья. Или нет. По крайней мере 15-летняя Гробби уж точно была безмерно рада. А Тане было все равно. Ей не хотелось их не просто читать, но даже трогать, поэтому она щедро платила купидонам и просила швырнуть посылку «куда-нибудь». В те необыкновенные моменты, когда у девушки появлялось хотя бы пять минут свободного времени, она посвящала их попыткам научиться играть на контрабасе. Однако, пока что все было тщетно. И каждый раз старый скрипун убирался вместе с пачкой нот Великой Зуби до лучше времен. -Девчонка, магическую музыку играть могут либо необыкновенные талантищи, либо Стражи Света! Amat victoria curam! (1)  — пространно и сипло покашливая скрипел ворчливый перстень Феофила Гроттера, на что Татьяна тихо фыркала. -Да больно-то сдалось. Хватит нудеть, дед. -Curae leves loquuntur, ingentes stupent. (2)  — еще более пространно парировал перстень и замолкал. Но это оцепенение длилось лишь в перерывах между письмами Ваньки. И вот сейчас Таня еле успела ввалиться в комнату, мокрая, грязная. Потертый от множества стиральных заклинаний драконбольный костюм был по колено в глине, волосы всклокочены, а нос хлюпал как потекший кран, мечтавший о знакомстве с сантехником. Буквально через секунду окно распахнулось и в комнату влетел купидончик в дождевике и резиновых сапогах, по-хозяйски осмотрелся, кивнул Таньке и схватил со стола заранее приготовленную пачку шоколадного печенья, после чего с легкой небрежностью выложил чуть помятый конверт и резво выпорхнул обратно в грозу. Подождав с минуту, вдруг еще парочка купидонов затащит огромную цветочную корзину, за отсутствием таковых быстро разделась, захлопнула окно и схватила конверт. Адрес был написан таким знакомым, слегка небрежным почерком. Быстро открыв конверт, девушка поднесла бумагу к носу и ощутила запах растопленной русской печи, трав. Этот теплый и обволакивающий запах был таким родным ее сердцу. -Ванька… — Таня открыла письмо и начала было читать, как необыкновенная робость заставила ее отложить письмо и тяжко выдохнуть. Казалось, она жила только в те моменты, когда она получала эти короткие и такие родные письма и читала их. Была пьяна ими.И даже Медузия замечала отличия в те дни, когда одинокий купидон дальнего следования залетал в окно аспирантки Гроттер. В этом было нечто нездоровое, отчасти наркоманское и разрушительное для личности. И сейчас осознание этого огрело Таню как молотком по голове. Хотелось себя укусить хорошенько. Или ущипнуть, как минимум. Настолько более женского и одновременно глупого поведения она от себя ну никак не ожидала. Хотя чего уж там, после инцидента с Локоном Афродиты могло произойти уж все что угодно. А тем временем Таня уже физически чувствовала то, что ее опутывает практически видимая липкая вонючая паутина депрессии. В общем-то, с чего бы ей депрессировать, да только вместо ответа сердце предательски ёкнуло. -Ох Таня-Таня. Fortes fortuna adjuvat (3), да будет тебе известно. Omnia vincit amor. Если, конечно же, это и есть amor. — еще более скрипуче чем обычно выступил дед, перстень вспыхнул искрой мягкого и приглушенного зеленого цвета, которая медленно разрослась, угасая и поместила внучку в своеобразный кокон. -Дедушка, когда же все закончится? -Не скоро. Спи. И Гроттер медленно уплыла в маленькой ладье по волнам своего сознания. Во сне она видела только воду и край лодки, но почему-то рядом раздавалась такая протяжная и мягкая струнная музыка. Спокойная, умиротворяющая, как капли прохладного дождя, музыка оседала на лице и руках девушки, смывая дурные мысли, решения, усталость и печаль.