Дрейф чёрной бабочки II: Я отправляюсь на войну!

«Столетиями любовь управляла деяниями людей. Ради неё жили, ради неё умирали, ради неё убивали. Всё связывалось любовью воедино и работало как один механизм. Всякий раз нужна новая порция любви, той или иной, чтобы люди, шинигами, квинси - неважно, делали новый шаг…» - Гецуга Теншоу! – самозабвенно прокричал Ичиго. Его реяцу послушно окутала остриё Зангецу своей зловещей бархатной чернотой и в мгновенье ока обратилась мощным вихрем, готовым смести всё и вся. - Назад, Гриммджоу! – скомандовал Куросаки. – Я обездвижу её. Но своенравный арранкар лишь только хмыкнул и подался резко вперёд, обходя союзника. - Не забывай, что бессмертный здесь я! – выпалил он. – Серо! - Лихьт Реген! Стрелы Масаки встретили его своим холодным дождём в упор, но Эспада даже не увернулся, принимая с десяток Хайлинг Пфайл в грудь и живот. - Гриммджоу! - Готт Шрифт! – женщина вновь сказала слова пробуждения. Ангельский нимб появился над её головой. И крылья… - Сейчас, Куросаки! – пустой расставил руки, словно желая поймать противницу в когтистые объятья. На деле же он просто стал живым щитом между Ичиго и Силой Бога. – Бей! Прямо по нам обоим! Никакого колебания… - ГЕЦУГА… ТЕНШОУ!!! – напряжённый голос разорвал пространство. «Но любовь развязывала войны, любовь уничтожала сердца, любовь сводила с ума, а всё оттого, что не было у мира единого центра, сердца, которое могло бы биться за всех, решать за всех, направлять всех, наполнять смыслом и счастьем каждую секунду их скоротечного бытия. Каждый любит по-своему, а это неправильно… Неправильно…» Глаза Ичиго встретились на минутку с лицом Масаки. А затем шесть крыльев квинси поглотила смесь чёрного и белого, и в воздухе прогремел взрыв… «Но теперь в защите мира появилась брешь, лазейка… Хе-хе. Айзен Соске создал её, когда не слишком аккуратно всковырнул небо, стряхивая с него старых богов и занимая их место. Ведь именно из-за этого и появился феномен, который вы называете Башня? Да… С тех самых пор у мира появилось сердце. Одно сердце…» - Лав Кисс! – слетело с губ Пепе, когда пурпурное сердце слетело с его ладоней и с бешеной скоростью устремилось вперёд, к Башне, оставляя за собою хвост, как у огненной горячей кометы. В полёте сердце начало разрастаться и вскоре тень от него превзошла по размеру своего хозяина. - Что?.. Что он делает? – Джина беспокойно смотрела вслед ускользающему огню. - Вам не понять трепетную душу Пепе-сама, - с презрением в голосе сказала Широгане Михане, с необычайной скоростью подаваясь вперёд и скрещивая с «Увядшей» клинки. А Печать Любви, меж тем, соединилась с Башней и исчезла внутри неё. «И это сердце только моё!» - Приборы! Поглядите на приборы! – крупный лоб Хиёсу украсил узор из вздувшихся жилок. – Я никогда прежде не видел такого! - Что там? Что ты такого не видел? – не так давно восстановленный в службе Акон в два шага преодолел расстояние между своим с партнёром стульями и заглянул через плечо старого друга. – Не понимаю… - теперь и его лицо переменилось. - Деструкция в Поле? Алое пятно на радаре сияло прямо в середине Сейрейтея и увеличивалось в диаметре с каждой секундой. С рейши вокруг снова что-то происходило. - Доложите обстановку, - из динамика Бюро раздался ровный голос Нему. – Маюри-сама желает знать, всё ли в порядке с «ВЕНЕРОЙ» в её укрытии? - Рин, подними! – коротко бросил Хиёсу своему женоподобному ассистенту-недотёпе. Сам гуманоид всецело был прикован сейчас к аномалии вместе с Аконом. - Алло-алло! – мальчик нервно поздоровался в микрофон. – В…второй Заместитель Куроцучи-сама, мы всё сделали, подготовили место. – пролепетал он, искоса поглядывая на суету вокруг себя. - Ваши… солдаты отправились туда с арранкаркой для того, чтобы надёжно её упрятать. Но мы… - Думаю, достаточно, - сказал сам Куроцучи Маюри на другом конце провода. – Мне всё ясно… Место, где они с Нему были сейчас походила на ещё один тесный бункер. Учёный для чего-то привёл свою дочь сюда перед тем, как вместе отправиться на передовую. - Вы… Вы кажетесь взволнованым чем-то? – спросила девушка своего наставника. - Взволнован ли? Нет, - хмуро отмахнулся шинигами. – Просто предчувствие… «Никто не спросил, почему Яхве сделал меня одним из десяти гвардейцев Шутцштаффель, хотя я и не был сильнейшим, никогда не был, хм… Хе-хе, теперь вы, очевидно, понимаете мои мысли. Но понимаете ли вы меня?» Стенки барьера задрожали, как витражное стекло, и, наконец, разрушились под натиском квинси. Наконец-то! Этот барьер слишком долго его удерживал. Хашвальд сделал шаг из своей злополучной клетки, но тут он что-то почувствовал. Едва понятный импульс, на секунду разнёсшийся от мозга до кончиков длинных пальцев. - Что же это?... «Кирге отправили подыхать с пустыми, Цана Ду раздавили в его же собственной технике, Лилтотто поджарили, как цыплёнка, Наджакупа казнили за то, что ему руку шинигами отрезали, и это ещё не весь список... Доколе это будет продолжаться, дорогой мой Император? Доколе это будет продолжаться, Грандмастер-сама? Преемница-сама? А я вам скажу: это никогда не закончится… Никогда, если мир продолжит жить своими старыми догмами и законами…» - ПОЛУЧА-А-АЙ! – тонкая рука Нойторы материализовалась в воздухе вместе с намертво сжатым занпакто. Перерождение. Новое. После очередной смерти от той странной способности Штернриттера, не выговаривающего слова. «Этот Эспада умер уже четыре раза, - Ячиру смотрела за битвой арранкара и квинси, и беспокойство её крепло. – И до сих пор не нанёс врагу ни одного удара. – Меч Нойторы ударился о камни, и ветер от атаки достиг даже её. Всколыхнул волосы и лейтенантский шеврон, который девочка по привычке носила эти полтора года. – Но я когда я смотрю на его лицо, то всё равно вижу безмерное счастье… Счастье битвы…» К горлу Кусадиши подступил комок. Хотелось, конечно, подойти ближе и дать чувствам захлестнуть себя целиком, но Ячиру всеми силами отгоняла иллюзии… И тоску… - Что не так, квинси? – рот Нойторы выдал самую широкую улыбку, которую впечатлительный Вайзоль видел за всю свою жизнь. – Ты, спорю, уже не такой весёлый, как в начале битвы? Начинаешь сомневаться, а? - Б… Бвед! – плюнул на землю взлохмаченный Штернриттер. – Я вфё ефтё тебя побевдаю! – он злобно топнул босой ногой. - Э-э-э… Это верно!– отбросив на секунду попытки нападать, арранкар продемонстрировал врагу собственный татуированный язык. – Но подумай вот о чём: ты убиваешь меня, а я всякий раз возрождаюсь, сводя все твои потуги в ноль. Но, в то же время, я не могу зарубить тебя, пока ты как-то уворачиваешься от моих атак… - Э-э-э… - Но мои воскрешения никуда не денутся, как я чувствую, - ехидно заметил Квинта. – А вот насчёт твоей защиты я не уверен. Как думаешь, мальчик, - Эспада повторно взметнул своё тяжёлое оружие вверх, - сколько ты проживёшь после того момента, КАК Я НАЙДУ ТВОЮ АХИЛЛЕСОВУ ПЯТУ?!! – громко прокричал он в лицо Нианзоля. - Ахи… Алихил… Эм-м… - замялся Риттер. Похоже, это было уже чересчур. - МОЛИСЬ, САНТА-ТЕРЕЗА! – прогрохотали слова высвобождения. Ячиру, которая на секунду расслабилась, едва не смело последовавшим за криком шквалом жёлтой непроглядной реяцу. А Нианзоль лишь увидел «распускающиеся» вверх три пары костяных рук чудовища, в каждой из которых было зажато по длинному серповидному лезвию… - Ва-а-ау! – Зель-Апорро даже отвлёкся от собственной битвы лишь бы посмотреть на отблески силы товарища, отпечатавшиеся на небе. – Это же наш Нойтора, - самодовольно осклабился Октава. – Какая страсть! Последний раз он был так возбуждён перед нашей «случкой» с Нериэлл в Лас Ночес. – Октава хохотнул. - И вот теперь он первый Эспада в этой битве, что начинает драться всерьёз. Волнующе, не находишь? – вежливо осведомился он у своей спутницы. - Думаю, и нам скоро придётся перестать придуриваться, - иронично откликнулась Чируччи. - А? – арранкар непонимающе моргнул, но тут же вспомнил о том, что упустил. Его собственный противник. Вернее то, чем он стал, пробудив Фольштендиг. – А я и забыл уж… BG9 теперь грозно возвышался над восьмым из Эспады и его «фарфоровой» подружкой, опираясь на собственные сложенные крылья, что были около десятка метров в длину, даже прижатые к телу. Так Риттер походил на большую трапецию. Сломанную маску робота заменил духовный шлем из чистой голубоватой реяцу. С выступом в форме орлиного клюва на месте забрала. Над шлемом, как у остальных, был такого же цвета нимб из четырёх прямоугольников, расходящихся крестом. На помятых грудных пластинах робота появилась символика Ванденрейха. «Мы умрём один за другим. Сегодня. Некоторые, правда, выживут, чтобы умереть завтра или послезавтра, но так ли это важно, если кругом только война?» - Эй-ей! Кенди, не слишком ли ты горячишься? – идея сразу же активировать Фольштендиг Жизель откровенно не радовала. Однако спутница смерила Госпожу Зомби полным безумия взглядом и та понуро подчинилась, проклиная про себя момент, когда решила вернуть лицо «Т» на место, взяв кожу с трупов шинигами. - Где это черномазая рожа? Где он? – злостно бормотала обиженная Кетнипп. – Где?.. Две девушки квинси парили в воздухе: одна на шести крыльях из молнии и со странно бледным лицом, а другая на хлёстких и подвижных костяных крылышках. Но Зоммари нигде не было видно. - Может, Минни его уделала? – со слабой надеждой в голосе предположила Жизель. – Или он убежал? В любом случае… И тут сразу две её теории обернулись прахом: перед двумя ничего не подозревающими девушками неожиданно мелькнула прядь цветастых волос их третьей подруги. - М… Минни! – только и успела вымолвить брюнетка, прежде чем увесистый кулак МакЭллон неожиданно смёл её несовместимым с жизнью ударом и отправил вниз, словно сбитую чайку. - Жижи! – воскликнула Кендис. Она не поняла произросшего, но то, что именно она станет следующей мишенью «взбунтовавшейся» подруги, до неё дошло в мгновенье ока. - ФОЛЬ-ШТЕН-ДИГ КВИН-СИ!!! – чопорно отчеканила та. – ИШКУИНА! – над фуражкой девушки засиял яркий нимб-звезда, а за спиной появились крылья в форме наращённых друг на друге сердец. В момент самой атаки Кендис увидела на лице подруги что-то похожее на татуировку в виде цветка с восемью лепестками. - Теперь всё будет иначе… - едва девушки столкнулись в воздухе, порождая не новый для этих мест взрыв реяцу, как «серый кардинал» Эспады явил себя из тени. Вернее, проявились лишь его глаза, все до единого… таков был его Рессурекшион. Брухерия. – Иди же и ты сюда… Один из глаз, расположенных на белой груди монстра, остановился на Жизель, распластавшейся на земле после недавнего падения. Голова девушки была разбита о камни, в волосах запеклась кровь, но стоило Зоммари позвать, как девушка послушно и молчаливо поднялась на ноги. На впалой щеке эксцентричной зомби отпечатался такой же знак, как у Минни. «Никто не создан для войны. У нас всех есть более чистая и праведная цель…» - Вот, - Ямада утёр пот со лба, - медицинское Кидо перестало действовать, вашей ноге больше ничто не грозит. Он сделал какой-то рывок, словно на секунду пожелал обнять Рукию или просто ободряюще к ней прикоснуться, но его что-то остановило. Мальчик залился краской. Они укрылись от битвы под сводами рухнувшего здания, ушедшего под землю наполовину и напоминающего изнутри песчаный грот, освещаемый тонкими лучиками света, просачивающимися сверху сквозь дыры в обшивке. Здесь было безопасно. - Спасибо, Ханатаро, - тепло сказала шинигами. Она неуверенно сидела, оттопыривая перебинтованную ногу, и, кажется, выглядела вполне здоровой. Только лицо у неё немного вспотело. И это маленькой аристократке чертовски шло в лучах тусклого света. – Ты меня снова выручил… Что я могу сделать для тебя взамен? - Э? – он даже отшатнулся от этой её фразы. Нет, конечно же, он не должен говорить ей о своих низких желаниях. Это ведь так… неправильно. – Всё хорошо, Рукия-сан, - мальчик поднялся с корточек и пошёл вдоль стены убежища. – Я просто рад, что вы живы… Пряча глаза, Ямада ненароком посмотрел наверх, на небо. И тут что-то произошло. «Я подтолкну вас всех к истинному пути. Дам посмотреть на мир глазами правды. Под моим началом вы почувствуете, что такое настоящая любовь…» - Реяцу тяжелеет, - пробормотал Урю. Даже здесь в каменных стенах особняка Шиба без окон и дверей он чувствовал. – Это… Император? Куукаку суетилась в другой комнате у постели Шишигавары и совсем не слышала бормотаний юноши. - Парень, ты, правда, помог, - она бережно укрывала Моэ одеялом. – Я… Я не знаю, что теперь будет с твоей силой, если твоё оружие уничтожено, но всё было не напрасно. Если бы на месте этого Риттера был какой-нибудь другой, мне не нужно было бы даже вступать в битву. Ты убил бы его одним ударом. Ты победитель, я знаю… - Куукаку! – голос Исиды снаружи привлёк её внимание. «Любовь… Да…» - Пепе-сама! Что вы делаете? Я… Я как-то странно себя чувствую теперь… Я… - Хе-хе-хе… - Что там, Исида Урю? – резко спросила женщина. – Что творится на поверхности? - Я… Я не знаю, - негромко ответил квинси. – Правда… - Х…Ханатаро? Но мальчик буквально оцепенел. Его взгляд причудливо расширился, стоило ему посмотреть вверх, на небо. - Ханатаро? – снова позвала Рукия. Голос её был беспокойным. - У меня очень-очень скверное предчувствие… - блуждающее ворчание Маюри подытоживало каждый голос, каждую мысль в этом безумном плохоосознаваемом вареве. «Всё встанет на свои места… Хе-хе-хе…» - П…Пепе-сама?... - Тс-с-с, - Штернриттер приложила палец к губам и замотал головой, будто девушка отвлекала его от созерцания чего-то вселенски важно. Риттер возвёл перед розовощёкой Меме руки к небу. И не только перед ней: Михане и четыре «Увядшие» неожиданно тоже остановились и замерли в вежливом недоумении за спиною у старика. А облака над головой окрасились в ядовито-розовый. – Вот же он, твой ответ, дурёха, - назидательно сказал Пепе, - внутри вас. Вас всех… У Общества Душ теперь новый бог. Смотрите внимательнее… *** Ичиго подскочил на ноги после такого сильного падения. Казалось, взрыв отбросил его от Масаки, по меньшей мере, на десять километров, но женщина стояла прямо перед ним. Уже без Фольштендига. С такими пустыми удивлёнными глазами, будто очнулась от столетнего сна: - Какое… Какое странное чувство, - произнесла она. – Я… Я будто бы поняла, что делаю что-то не правильное… Что-то, неугодное миру я… - Я понимаю, - неожиданно для самого себя сказал шинигами. – Понимаю, что сейчас творится внутри тебя. Я сам… Сам как никогда близок к этому и… Нет, я знаю, что должен делать! Карие глаза блеснули потусторонним огоньком, таким же, как у его матери, таким же, как и у других в Сейрейтее и его окрестностях в этот момент. Розовое небо накрыло мать и сына своим кислотным туманом, а потом кто-то из них двоих сделал уверенный шаг вперёд и двое Куросаки поцеловались… По-настоящему. И Общество Душ изменилось раз и навсегда…