Дрейф чёрной бабочки II: Я отправляюсь на войну!

«Я иду сквозь дождь. Иду по знакомым мне улицам людского города Каракура, - капли барабанили по встопорщенному дождевику путника, собирались на его плечах в маленькие стайки и стекали вниз вдоль мокрой спины. Он шёл, взирая на мир из-под неряшливого капюшона, и продолжал свой внутренний разговор с самим собой. – Я явил себя перед всеми, наставил их, направил их движения, и здесь мой путь, как казалось, должен был закончиться. Я умер в Мире Живых и получил долгожданную самобытность. Я переродился в Обществе Душ, сохранив память и тело. Мои способности, по крайней мере, их часть, вернулись ко мне несколькими днями позже. И вот теперь я снова здесь…» - Простите! Ах! – недоросль налетел на него в одной из своих коротких перебежек из одного сухого места в другое. – Мне очень жаль! – у него была большая голова и большие уши, глаза немного косились к переносице, а волосы были стрижены только с боков. Ему было около семи лет. - Ничего, - он покачал головою, но из-за капюшона этого было не видно. – Ты напомнил мне одного моего маленького знакомого. Двое разминулись и тотчас же позабыли друг о друге. После разрушительных событий над районом Чобара прошло уже какое-то время, но он всё равно чувствовал в воздухе примеси металла. Словно две сущности одного рокового шинигами сражались друг с другом до сих пор. «Рок… Судьба… Несомненно это правильные слова для большинства, но я бы лично предпочёл этому слово «выбор». Выбор того или тех, кто на порядок выше остальных. Чьё присутствие не всегда можешь осознать и прочувствовать. Но я… Я чувствую всё каждой молекулой. Грядёт ещё одна война. Последняя для Общества Душ. Мои силы больше не смогут помочь, я коплю остатки для другого, самого важного. Но есть силы более глобальные, более значимые. Шесть воинов, нужных в этой войне…» Его рука, тонкая и аристократичная, высунулась из-под плаща и решительно постучала в дверь. Ответа не пришлось ждать долго: - Могу я увидеть Куросаки Ичиго? – вежливо осведомился человек с совершенно незапоминающейся внешностью. - Эм… Простите, нет, - услышал он робкий голосок светловолосой девочки лет тринадцати, - Тацуки-сан сказала, что братик задержится в Приюте Шигуми. У Софи-тян. Это не слишком далеко. Если хотите, я могу рассказать, как туда добраться… *** «Я хочу увидеть от них всё». Ичиго редко когда удавалось подмечать особенности внешности той или иной девушки. Утончённого поэта в бывшем временном шинигами не было и не могло быть. Всё обычно проходило по-мужски просто. Но не в этот раз… Сейчас он смотрел на нежные кудряшки названной сестры и видел в них лапки сочной сирени. Пышной, вьющейся, но предельно хрупкой и беззащитной. Должно быть, роль играл цвет – фиолетовый, донельзя подходящий цветкам распустившегося дерева. Он придерживал темнокожую рукой у виска и погружал пальцы в эту пушистую сирень, чувствуя дрожь и трепет. Софи смотрела на него своими огромными золотистыми глазами снизу вверх, словно пытаясь оценивать результаты получасовой кропотливой работы. Будто бы в её небиблейских движениях головой, закладывался смысл намного более сильный, чем просто доставление удовольствия. Ичиго пододвинулся к ней ближе вместе со стулом, загоняя бедную девочку в почти что деревянную клетку. - Софи… милая… Должно быть, долгий путь она, мулатка, прошла, прежде чем оказаться здесь, под своим письменным столом, голой и возбуждённой, занимающейся такими непотребствами с тем, кто заменил ей родного брата. Признаться честно, новой смотрительнице приюта совершенно не хотелось думать насчёт этого. Для человека, подобного ей, было губительно смотреть на себя со стороны. В такой момент. - Возьми меня за голову, - попросила девушка после пару минут сумбурных метаний. Член вышел из её рта и лёг на лицо. Теперь она будто бы разговаривала с Куросаки, выглядывая из-за пульсирующего органа. – Двигай, как тебе захочется, - она поцеловала самый кончик головки Ичиго и уже вновь хотела зажать необузданное достоинство между губ. Просьба показалась парню чересчур потребительской. - Софи, я не могу… - Нет, всё в порядке! – она даже смущалась. – Просто я хочу лучше понять, как надо делать тебе «хорошо». А то у меня такое чувство, что ты засыпаешь… - Это не так, Софи, - Ичиго попытался оправдываться. – Ты очень хорошо это делаешь, правда. Так… изысканно, - виноватый взгляд сестрички как будто подстёгивал поцеловать её и обнять посильней, но пара устроилась до того неудобно, что не представлялось возможности сделать это быстро. Поэтому он просто постарался похлопать девушку по плечу, хотя и не остался до конца уверен насчёт места, куда он попал. - Тогда может ты… Ну… Подвигаешь у меня во рту сам? - Шея затекает? - Да, немного… - виновато сконфузилась мулатка. – Но вообще, я слышала, что парням очень нравится… - всё это время она перебирала прибор Ичиго в руках, понемногу возбуждая его умелыми пальцами и пощипывая губами за края отвёрнутой кожицы. По крайней мере, он смог её немного расслабить. - Мне… Мне нужно будет немного привстать, - сказал Ичиго. - Да, давай. «Софи, ты особенная, ты же знаешь…» Он убрал канцелярский стул в сторону, сам встал на полусогнутых, расставил ноги пошире, а животом лёг на плоскую столешницу и взялся за неё руками. Должно быть, такие вещи делались именно так? Софи под столом было совсем не видно, отчего Куросаки стало как-то неловко от проделанного, но темнокожая будто бы услышала его мысли и скорее взялась за выставленный член губами. «Немного интригует…» Сначала он двигался медленно, давая любовнице время привыкнуть. На этом этапе его толчки были не похожи даже на секс, он будто бы просто прогибался промежностью в сторону Софи, и, если бы она так ответственно не сжимала губы, оба остались бы без ощущений. Постепенно юноша ускорялся, чувствуя, что Софи понимает, как надо держать голову и оставаться неподвижной, чтобы член внутри спокойно входил в горло и не застревал по пути, находя тупиковое нёбо или миндалины. Удивительно, но Софи крайне быстро начала принимать его на всю длину. В её рту было мягко и влажно, нигде не трясло. Она лишь изредка пускала слюнки, смачивая основание прибора, но в целом была тиха и только возбуждённо дышала носом. А ведь он слышал, что многих девушек выворачивало от столь глубоких игр на раз-два. Но к чёрту других. Ощущения действительно были заоблачными. Закрыв глаза, можно было фантазировать о чём угодно. Язык, щёки, гортань и особенно крепкие зубки Софи, обслуживали его член по высшему классу. Намного лучше вагин доброй трети пассий, что были у него за жизнь, а то и больше. Прежде оральный секс так сильно его не будоражил. Притом, что он был уверен, что его хрупкая подруга никогда раньше такого не делала. Софи обняла его руками сзади, становясь ещё ближе к нему там, внизу. Золотые глазки стрельнули из-под стола. Её подбородок врезался в мошонку парня, на счастье – безболезненно, а кудряшки «сирени» начали щекотать живот, пока Куросаки трахал её мокренький рот, толкаясь туда, как заведённый. Две или три минуты яростных соприкосновений с горлом подруги, и Ичиго вскрикнул от наслаждения, замирая, полупогружённым в мулатку и обильно кончая где-то внутри неё. Сперма забурлила внутри красавицы, но только когда Ичиго доставал свой пенис, она смогла распробовать вкус запретного плода. Девушка обсосала его целых три раза после того, как отдышалась, а затем обняла названного брата и нагой направилась в ванную. Всё сущее потеряло для неё своё значения на эти наркотические минутки эйфории послевкусия. *** Он успел перевести дух, одеться, привести себя в порядок и дважды пройтись вокруг стола, а Софи всё не торопилась возвращаться. До того она стала чистоплотной в последние недели. «Наши отношения всегда были немного на грани, Софи, - он грустно смотрел на пару потных следов на полу. – Но теперь, после случая с Тацуки я думал, что всё пойдёт на спад». Поднимая с пола одежду мулатки и заботливо вешая её на спинку скрипучего стула, Куросаки выронил из кармана девушки сложенный дважды лист бумаги. «То ли это, о чём я думаю?» - спросил себя Ичиго. А темнокожая всё не возвращалась. «Софи, - прочитал он про себя. – Мне бы очень не хотелось, чтобы тебе пришлось читать это, поэтому я всеми силами попытаюсь вернуться и избавить тебя от этого бремени. Но тучи сгущаются, и сейчас сложно быть в чём-то уверенным, - да, это действительно было оно. То, что скрывало в себе одну из причин шаткости Софи в самое последнее время. - Мне было видение, - он продолжил. - Знай, что ты всегда была совершенно особенной девушкой, к которой у меня были особенные чувства. Несмотря даже на то, что я знал тебя совсем недолго, по меркам пустых и шинигами. Лишь тебе я могу доверить своё дело. Лишь ты можешь стать мне заменой в Мире Живых. Приюту Шигуми нужен управляющий, и я не видел никого более достойного, чем ты. С тобой я точно буду уверен, что детишки-медиумы останутся в порядке. Прости, что мне приходится взвалить на тебя всё это, но выбора просто нет. Присматривай за Вандервайсом и Ичиго. Для них обоих грядут тяжёлые времена. С надеждой на скорую встречу. Тоусен Канаме». Письмо искажало несколько странных пятен на бумаге. «Тоусен…» - он вложил письмо туда же, откуда и взял. Софи Ичиго нашёл у умывальника. Девушка стояла перед зеркалом и скрупулёзно чистила зубы короткой щёткой. «Я принял себя и принял последствия, - удивительно долго он смотрел на её гладкую спину не в силах оторвать глаза. – Бросив жизнь временного шинигами, я подписался не только на ответственность перед Тацуки, но и на ответственность за других здесь. За тех, кто остаётся мне дорог. За тебя, Софи». Он обнял её сзади. «Твои мысли, действия… Твои желания». Щётка замедлилась во рту мулатки. Поразительно холодной оставалась её кожа. «Всё будет хорошо…» Они стояли так ещё какое-то время. *** Погода на улице выровнялась. Дождь, если он и не кончился, то стал больше похожим на водяной пар. Садо Ясутора дважды провернул в руке деревянный брусок шинигами, много дней назад прибитый рекою к старой свалке, и спрятал в кармане. За одно мгновенье вся влага с Удостоверения впиталась в ногу. - Ты уверена, что мы не заблудились? Не сказать, что вопрос его оказался сильно уместным, но целью его, прежде всего, было получить ответ от Рируки, непривычно долго молчавшей в дороге. - Мы близко, - тощие ноги девушки перепрыгивали с кочки на кочку, не желая марать сапоги в лужах. – Нужно только зайти поглубже в этот лес. Садо не перечил. Он знал, что происходящее очень важно для маленькой представительницы фулбрингеров. - Вот, - наконец, Рирука указала на небольшой холмик в центре миниатюрной полянки. Земля была принесена извне и насыпана поверх слоя мягкого мха толщиной с палец. Могила. - Я смогла найти только Джекки, - негромко сказала Докугамине. – Хотя и её я узнала лишь по одежде и сапогам. От её головы мало что осталось. Что до остальных, - она сделала паузу, - я ни кусочка не смогла собрать. Девушка злобно сжала кулаки. - Что за тварь могла сделать всё это с женщиной? – сипло спросила она Садо. – Я проклинаю каждого из них за эту жестокость. Эти шинигами – настоящие монстры! Непробиваемый панцирь с хрустом развалился на тонкой, как оглобля, девчушке в чёрном платьице. «Я один из этих монстров, Рирука, - Чад увидел, как сильно трясётся его спутница и заботливо накинул на её плечи свою тяжёлую куртку. Он сейчас заслуживал холода куда больше Докугамине. – Все мы действовали не по своей воле в лапах у Айзена и творили ужасные вещи. И теперь, - он с болью посмотрел на размокший курган, - теперь настал черёд расплаты за грехи…»