Дрейф чёрной бабочки II: Я отправляюсь на войну!

«…И их души рассеются по миру стрелами серебрёными. Жив тот квинси, что хотя б одну стрелу из души выпустил, - шелестели бумажные страницы старых запретных книг. – И тени стрел этих гнев тысячелетиями накапливают. Незримые, блуждают они средь нас. Пронизывают нас, слушают. Ждут часа того, как избранный лучник, самим Императором помазанный, призовёт души квинси, заточённые в миллиардах стрел для миссии единственно правильной…» *** - Бакудо № 77: Тентейкура! Куроцучи Нему произнесла слова заклинания, в кромешной тьме, сквозь бурю, Общество Душ услышало усиленный магией голос Маюри: - Шинигами, квинси, - воззвал он к воюющим, - говорит Второй Директор Бюро Технологического Развития, Куроцучи Маюри. Вы все видите этот столб света и чувствуете его мощь. Это исполняется одна из самых опасных техник квинси, которых только видел свет. - Что за хрень? – Базз-Би сложил ладони козырьком. Его пламя совсем потускнело на фоне воющей бури Масаки. - Если эта техника будет исполнена до конца – мы все мгновенно погибнем! – продолжал учёный. – Неважно, кто вы и за какую армию вы сражаетесь. Мы все станем членами одной большой армии покойников, если не убить женщину, призвавшую эту технику. - Масаки… - Лилье Барро настороженно смотрел на столб, опустив винтовку. – Это ведь ты? - Возможно, даже квинси не знают, чем это всё может обернуться, но уверяю, это не шутка, скорее, ваши командиры могут чего-то недоговаривать. Мы все действительно погибнем, если вовремя не остановим квинси-источник. «Что… что они все говорят? Я не могу разобрать слова… - Жизель Жевель лежала, припорошенная песком. Разделённая надвое, но по-прежнему живая. Кровь не шла из обугленной раны в отсечении. Девушка только что пришла в себя. – Почему вдруг стало настолько темно?» Смолистые тучи налетали друг на дружку под рокот грома, но молнии не было ни одной. Столб яркого света Масаки нагревал небо. - Флют Пфайлен! – две руки поднялись в темноту. «Ты ничего не значишь, Ичиго. Уже давно ничего не значишь для меня! Ничто больше не имеет никакого значения!» - Гецуга… ТЕНШО-О-О-ОУ! Он ударил лезвием своего шикая, отталкиваясь от земли, будто реактивная ракета, и взмывая вверх, к центру столба силы. Чёрные тучи медленно расходились в воздухе, словно занавес в старом брошенном театре. На смену кромешной тьме пришёл свет. Свет миллиардов стрел, зависших над землёю и готовых в любой момент опасть смертельным дождём и обратить многовековую историю Общества Душ в прах. Это были не просто обычные Хайлинг Пфайл, которые пускали все квинси, нет, за каждой такой стрелою стояла история, момент, когда она была пущена из сердца. Каждая стрела из тех, что он видел над своей головою, когда неумолимо приближался к центру столба, была стократно сильнее себя самой, пущенной впервые, ибо была из другого мира. Только какого мира? Разве есть на свете мир, куда попадают исчезнувшие стрелы? Ветер резал лицо Ичиго сотней маленьких лезвий, раскрывал ранки, уже зажившие на его лбу и щеках, и заставлял их кровоточить. Реяцу от столба жгла эти раскрывшиеся раны своим огнём. Но он был близко. Близко. Раздвигая руками лучи света, составляющие части столба, он вдруг обмер, очутившись у самой середины и увидев пред собою мать. Нет, это было уже что-то другое, нечеловеческое. Реяцу пустого извратило её тело, как сделало это когда-то с ним. Лицо квинси сокрыла маска, точная копия его маски пустого, но с несколько отличающимся рисунком из красных полос: - Нравится, Ичиго? – рисованная пасть маски распахнулась, но внутри была лишь чернота. – Как тебе твоя собственная сила, доведённая до ума? - Остановись, мама, - никогда прежде он не знал такого всесжигающего страха, - ты не знаешь, что творишь! Масаки захохотала, качаясь на ногах, будто хмельная: - Что творю? Я разрушаю этот бренной мир, Ичиго. – даже прищур маски сменился. – Моё тело уже соединилось с Флют Пфайленом. Разорвать технику теперь невозможно! Ещё лишь одно мгновенье, и все в Сейрейтее почувствуют боль, которую чувствовала я! Все они, Ичиго! И мы будем на лучших местах наблюдать за этим! Как тебе? - Нет, - с каменным лицом сказал временный шинигами, поднимая меч, - не будем. Они стояли друг напротив дружки на расстоянии десятка шагов, а вокруг всё сияло сплошным синим светом. - Ах вот оно что! – женщина клацнула своими искусственными челюстями. – В тебе ещё треплется надежда. Ведь было столько битв, верно? – она усмехнулась. - Столько лишений, страхов, но ты, несмотря ни на что, всё ещё жив… Глупец, ты проиграл всё, выставляя против меня весь свой арсенал сил, а теперь пытаешься угрожать богине жалким шикаем? – она надела поверх руки костную броню пустого, будто перчатку. – Тогда я выпотрошу тебя прямо здесь! Бум! Звук был похож на громкий удар сердца. Масаки замерла в полу прыжке. Бум! Что же это? Ичиго быстро озирался, ища источник звука. Бум! Тело женщины выгнулось назад. Бум! - Только не это… В груди Масаки сияла небольшая дыра. Похоже, она только что открылась, пуская женщине кровь. А потом… -А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Женщина заорала так, как не орал на его памяти ни один пустой. Всё затряслось. Толстый столб вокруг них рассыпался осколками, словно расколоченное зеркало, а стрелы Флют Пфайлена в небе начали медленно опадать на землю. «Началось…» - Маюри-сама! – они с отцом со всех ног бежали к источнику техники, но тот был слишком далеко. - Вижу, - с неохотой буркнул старший Куроцучи. – Стрелы выстрелили. Но их присутствие всё ещё завязано на жизни квинси. У нашего мира не больше минуты. - Но квинси-источник… - Знаю, её дни сочтены. Вспышка сил пустого, конечно, скатализировала процесс падения стрел, но её душа уже начала распадаться. Пустой травит её… «Я перенял много бумаг Урахары после его внезапной отставки в Мире Живых и прекрасно знаю об этом его эксперименте с пустым. Он привил враждебную реяцу девушке-квинси и связал её душу с одним из наших бежавших капитанов. Фактически он вырастил первую квинси, способную не разрушиться при контакте с пустым, но это распространялось на одного конкретного пустого. Затем пустой был перемещён в тело Куросаки Ичиго, а теперь, похоже, квинси нашла способ вернуть пустого обратно. Так почему же её тело отторгнуло пустого, на которого её «запрограммировали»? Почему начало разрушаться? Я нашёл ответ… Причина в том, что вместе со своею частью пустого квинси впитала кое-что ещё… Я извлёк данные из Куросаки, пока тот был моим вынужденным пленником, так сказать в отместку за своё заточение. Его пустой действительно пробудился после введение Урахарой частичкой из женщины-квинси, однако на тот момент внутри Куросаки уже было семя другого пустого. В его теле я нашёл следы Метастазии, пустого, на которого повесили убийство Мияко Шибы и целого разведывательного отряда, что был с нею. Также в его преступления записали подчинение лейтенанта Тринадцатого Отряда, который той же ночью был убит с целью самозащиты шинигами Кучики Рукией, в будущем, близкой подругой Куросаки. Это не записано ни в каком из дел, но я думаю, что имело место половая связь между Метастазией и Кучики, в ходе которой споры пустого попали в девушку и жили внутри неё долгое время, никак себя не проявляя. До тех пор, пока Кучики не отправили в Каракуру, где она и заразила вирусом Метастазии Куросаки… На основе многих данных и анализов, я сделал вывод, что эмбрион Метастазии провзаимодействовал с пустым, взращённым Урахарой. Их сущности и разумы слились, и результатом стал пустой, живущий в Куросаки Ичиго до сегодняшнего дня. Капля яда превращает бочку вина в смертельный коктейль. Малейшая примесь другого пустого смертельна для симбиоза, подобного этому…» - Маюри-сама?.. - Женщина квинси уже труп, - мрачно сообщил учёный своей дочке. – Вопрос остаётся лишь в том, успеет ли техника сформироваться до её смерти или нет… *** - А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – белая жижа полилась из прорезей маски Масаки. Она подставила когтистую лапу и прямо изо рта достала белый меч, по форме, похожий на шикай Ичиго. Края её дыры пустого гнили, словно корни, во все стороны расползались тёмные струпья. Пустая бросилась на Куросаки, хаотично махая огромным мечом. «Мама…» Стрелы приближались. Пусть и скорость их была немного замедленной. Воины перекрестили меч на фоне испепеляющего дождя. Руки Масаки ходили ходуном, от боли. Безумие заставляло сражаться и убивать, чтобы это безумное чувство утихло. Она распахнула рот, начиная формировать белое серо, но Ичиго вывернул мечи книзу лезвиями и огрел женщину в подбородок двумя рукоятками, отталкивая. От её тела, к тому моменту, не осталась ничего из прошлого. Даже волосы посерели и втянулись вовнутрь костяного шлема-черепа с небольшими наростами. Женщину заперло в быстро разбухающем теле пустого. - А-А-А-А-А-А!!! Она ударила мечом ещё раз или два, но удары эти были до боли предсказуемыми. Вокруг дыры Масаки пульсировали, сквозь броню гнойники и коросты. Тело гнило прямо на глазах. Мимо них пролетели первые стрелы. Должно быть, Ичиго и его мать сейчас были в центре звездопада стрел. Хотя бы одно попадание, и они оба умрут в тот же час. Почему-то, Куросаки совершенно не боялся этого. Он лишь смотрел в пустые глаза Масаки, находя в них всё меньше и меньше сходства со своей матерью. Из пасти бывшей квинси полилась кровь и новая белая жижа. Она сделала пронзающее движение, но Ичиго довольно легко ушёл в сторону, пропуская белое остриё между своим телом и рукой. Схватив Мать за предплечье, он отсёк её меч по самую рукоять. Вот он, момент истины. Враг был болезненно близко, а лезвие его собственного Зангецу могло с лёгкостью положить конец всем его бедам. Но… Но он не мог! Не мог, как и поднять руку на Нериэлл, когда прознал о её смертельном обмане. Не мог, как и ранить Орихиме, которая столько раз убила его самого внутри Лас Ночес. Нет! Нельзя было думать об этом сейчас, когда так много стрел падало мимо них на Общество Душ… - Мама… Я… Но крепкая пасть пустой сомкнулась на его шее, заставив меч в его руках задрожать. Мир смыкался вокруг них. Пространство становилось синим-синим от стрел. Всё исчезло, оставляя на своих местах только слёзы. *** - Мама… Мама… - он плакал, теребя кулаками свои крохотные глаза. В конце концов, он всегда был плаксой. - Ну, тише, - женщина ласково погладила по голове девятилетнего мальчика. – Это всё сон, - успокаивая, она прижала его к себе. – Просто дурной сон, от которого ни ты, ни я никак не оправимся. Вокруг них была сплошная пустота. - Я… я простил тебя, мама… Я простил тебя… - он жался к ней своей маленькой растрёпанной рыжей головой. - Это много значит для мира, - несколько отрешённо отозвалась Куросаки. Неясно было, иронизировали ли она или нет. – Но тебе не надо меня прощать. Я… Я во всём сама виновата. - Но почему? – он всхлипнул. – Почему всё вышло именно так? - Я чувствовала огромную боль, Ичиго, - горько сказала она. – Чувствовала её на протяжении столького времени, что слилась с нею, стала её частью. И на фоне этой боли мне вдруг показалось, что столько вещей, событий, людей прошлого, которые казались мне важными, на самом деле были не важны. Я настолько отдалилась от мира, что позабыла о его правилах. В плохом смысле. - А Яхве?.. – мальчик неуверенно поднял голову с её груди. - О, Яхве… Я помню, что он появился из этой боли. Из теней. В один прекрасный день, мои страдания закончились, и я оказалась в месте, тёмном и холодном. Как я потом узнала, оно называлось Шпигельбильд. Я долго лежала в этой прекрасной темноте, наслаждаясь тем, что ничего не происходило, а Яхве говорил со мной… Вернее, я даже не уверена, были ли эти слова направлены на меня. Но это был голос того человека, за которым я должна была пойти, понимаешь? - Нет… Совсем нет… - Теперь, я полагаю, всё закончится. В этом прекрасном бесшумном месте, чем бы оно ни было, - Масаки осмотрелась. – Но я хочу сделать по крайней мере что-то полезное, прежде чем… - Мама… - Яхве боится тебя, Ичиго, - уверенно сказала Масаки. – Я чувствовала это с самого начала. Именно поэтому он подослал к тебе Нодта в Мир Живых, именно поэтому говорил тебе слова, которые ты больше всего не хотел слышать, именно поэтому поручил убить тебя именно мне. Он… он будто бы понимает, что не сможет тебя убить, и поэтому хочет помутить твой разум и отравить чувства. Убить тебя по-иному, понимаешь? Чтобы ты не сделал того, что собирался сделать. Я… Я знаю, тебе было нужно, чтобы кто-то сказал тебе эту правду. Чтобы дать смелости в твоём следующем шаге на пути… к чему-то хорошему. - Спасибо, мама, - девятилетний понимающе кивнул головой. – Теперь мне… станет спокойней… Она прижала его к себе, и он почувствовал утраченную толику теплоты. Лучшее, что проходило сквозь его тело за последние месяцы. Белая пустота вокруг таяла, превращаясь в быстро мелькающий ливень из смертельных стрел. Дыхание матери становилось всю ближе, всё грубее. Всё более безжизненным. Кровь стекала с прокушенной шеи прямо по холодным зубам пустой. Но он уже просто не чувствовал боли. Кто-то смахнул с его скулы одинокую слезинку. Должно быть, это был ветер. «Я всегда буду с тобой, Ичиго! – сказала ему Куросаки Масаки. – Теперь, всегда…» - Я знаю, мама, - шепнул он одновременно двум реальностям. Увы, умереть должна была лишь одна… - Я знаю… *** «…» *** - ГЕЦУГА ТЕНШО-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-ОУ!!!