октябрь, (не) уходи

Я не болен. Просто в октябре я чувствую себя так, будто мои внутренности грызут дикие звери. Музыка уже не помогает, а холодные ветра за окном всё усиливаются и так норовят проскользнуть в дом, внедриться в моё тело и завладеть им: господствовать и заставлять усыхать от неимоверного холода. Но холод не приходит. Лучше бы он пришёл. Смерть от холода всё же лучше, нежели смерть от передозировки Чимином. Каждый день наблюдать за ним, захлёбываться в глазах и внимательно вслушиваться в его голос, безусловно, прекрасно. Но всему есть свой предел. В этом вся проблема: его у меня нет. Мне хочется большего. Хочу, чтобы он обнял меня и сказал, что октябрь не такой уж и холодный, что он рядом и что жизнь продолжается. Но этого не произойдёт. Пытаться с ним познакомиться поближе... У меня нет на это причин. У Чимина всё есть: признание учителей, хорошие оценки, девушка и лучшие друзья. Когда у меня всего лишь несколько купюр на кофе, старая книга в руках, а в душе - дикие звери, терзающие мой мир. Я сижу на последней парте и вглядываюсь в рыжую макушку передо мной. Как хотел бы я притронуться к этим шелковистым волосам, и даже пробовал, но в тот момент он увернулся, даже не заметил меня. Я снова уткнулся в чистую тетрадь, даже не понимая, зачем её открыл, и забыл, для чего она вообще. Слова учителя пролетали мимо, я всё думал о Чимине. В последнее время ужасно болит голова, и я зачастил в медпункт – мне там не рады. Всунут какую-то таблетку в руки - и оправляют обратно в аудиторию. Я начинаю осознавать, что одержим Чимином. Дома, в одинокой и маленькой квартирке без него особенно тяжело. Когда ещё октябрь на улице – так вообще повеситься хочется. Головная боль говорила о моей психологической усталости, и доктор посоветовал остаться дома. Я ничего не сказал учителям и стал отсиживаться у себя в комнате. Поглубже засунул в свои уши наушники и включил на всю громкость японский рок, и меня унесло. Тело дрожит, в голове представляется образ Чимина: он смотрит на меня, улыбается во все зубы и как будто хвастается своими узкими глазами. Что-то говорит, но я не понимаю, так как его голос заглушает надрывное пение вокалиста. Я легко улыбаюсь. Пытаюсь расслышать хоть что-то, и тут он начинает трясти меня за плечи и стягивать с меня наушники. Оказывается, я глаза не закрывал.