Печать

Ночью в пустыне холодно. Гаара поёжился от ветра, но уходить в спасительное тепло не стал. Холод помогал думать, расставлял всё по местам, успокаивал; ветер окутывал его плотной пеленой песка, отгораживая от всего мира (приятно было осознавать, что эта защита никак не связана с опасностью и не была вызвана самим Кадзекаге). Острые песчинки попадали в глаза, но он не отворачивался, как будто наслаждаясь всеми неудобствами разгневанной, но слишком родной стихии. То, что мучило его так долго... нет, не исчезло, но показалось более далёким и несущественным. Здесь и сейчас были только холод, песок и ветер. Наруто поедал рамен. Как всегда любимое блюдо было просто восхитительным, и тарелка уже почти опустела (правда в планах было ещё попросить пару раз добавки)... но вдруг он почувствовал, как на зубах что-то захрустело. При детальном осмотре на дне тарелки обнаружилось немного песка, который и стал причиной прерванной трапезы. И хотя Наруто в виде компенсации получил две бесплатных порции, настроение было испорчено. По дороге к дому песок не выходил у него из головы. "Откуда он взялся? Почему только у меня в тарелке?" Постепенно мысли о песке были вытеснены мыслями о Каге страны песка - о Гааре. Наруто уже замечал за собой, что в последнее время стал чаще вспоминать этого странного парня. Иногда в памяти всплывали их первые встречи - Гаара вмешался в ссору Канкуро и Саске, Гаара бился с Ли, с Саске и с самим Наруто... Иногда более поздние - при воспоминаниях о смерти (пусть и временной) своего друга до сих пор покалывало в сердце. Друга? Когда же всё-таки они стали друзьями? Да, у них схожие судьбы, но этого же не достаточно! К тому же сейчас и в Гааре нет Шукаку, и видятся они исключительно редко... Почему тогда любые мысли перескакивают на него, словно он - самое важное в жизни Наруто? "Я считаю тебя другом", - сказал он при их последней встрече. Но почему-то от этих слов не стало тепло... Он был бы счастлив услышать их от Саске, от Шикамару... Да от всех, кто сопровождал и сопровождает его на нелёгком жизненном пути. От всех, кроме Гаары. Почему? - Наруто!!! - раздался вдруг знакомый, но недовольный голос. Оказывается, он так погрузился в свои мысли, что не заметил Сакуру, которая уже несколько минут шла рядом с ним. - Привет, Сакура! Извини, я немного задумался, - засмущался парень. - Что-то случилось? - Случилось! Ты уже месяц на себя не похож! Постоянно о чём-то думаешь, никого не замечаешь, молчишь. Я волнуюсь за тебя! Что происходит? Наруто понимал, что с Сакурой можно было поделиться мыслями. Глубоко вздохнув, он спросил: - Сакура, скажи, почему одни и те же слова от разных людей воспринимаются по-разному? - Не знаю, - Сакура на минуту задумалась, потом медленно произнесла - если твой друг просит у тебя много денег - ты дашь ему их, а если случайный прохожий - то нет. Наверное, всё дело в отношении к этому человеку, да и в его отношении к тебе! Наруто задумался. Ему так хотелось спросить Сакуру о своих мыслях, но что-то останавливало... Но она не уходила, а стояла рядом и, тревожно заглядывая к нему в глаза, ждала продолжения разговора. И Наруто решился. - Почему слова о том, что кто-то считает тебя другом, могут причинить боль? - Это может быть только по одной причине, - сказала Сакура, внезапно повеселев и заулыбавшись. - Если ты считаешь этого человека больше, чем другом! Я раскрыла тебя! Теперь понятно твоё странное поведение. Наруто, ты влюбился! Рассказывай, кто она! Я её знаю? На полуслове девушка заметила, как побледнел её собеседник и осеклась. "Что я такого сказала? Это же всё очевидно!" - Влюбился? - с отрешённым видом повторил Наруто и, покачнувшись, прислонился спиной к стене ближайшего дома. "Что со мной? Почему я так нервничаю? Она же ошиблась! Это же не мысли о девушке, это мысли о друге, которые преследуют меня постоянно". В голове Наруто творилась неразбериха. Картинки из прошлых встреч с Пустынным Гаарой мелькали калейдоскопом, болью отдавались впечатанные в память слова о дружбе. И что-то новое, непривычное, феерически тёплое и нежное распускалось в его груди. И в какой-то момент всё смешалось: мысли, слова, образы... чтобы сложиться в одну простую, но роковую фразу. "Я люблю Гаару". Теперь всё стало ясно. Но боль вернулась с новой силой и новым вопросом, который Наруто неожиданно для себя произнёс вслух. - И что мне теперь делать? - Узнать, что она о тебе думает, конечно же! - всплеснула руками Сакура. - Ну, скажи мне по секрету, кто она? Хината? Или может быть Тентен? И снова повисла тишина. Через несколько минут она стала тягостной, Наруто отошёл от стены и направился по улице в сторону своего дома. Но Сакура не сдавалась и не отходила ни на шаг. - Наруто, ну что сейчас не так? Ты меня пугаешь! - в её глазах блеснули слёзы. - Поделись со мной! Я обещаю, что сделаю всё, чтобы помочь. - Я идиот. Я влюбился в Гаару, - почти шёпотом произнёс парень и зажмурился в ожидание насмешек (а какую ещё реакцию можно после таких слов ждать?). Сакура замерла. Сначала она решила, что Наруто специально разыграл этот спектакль, но, взглянув на него, поняла, что он не шутит. А значит это действительно проблема. - А он? - Хе, - Наруто выдавил улыбку. - Боюсь, я буду погребён под тонной песка заживо, если он хоть что-то узнает! - Нет! - голос Сакуры стал твёрдым и уверенным. - Посмотри на себя! Ты же за этот месяц на зомби походить стал. Хватит страдать, пора действовать! - Да я не страдал, я думал! Глупо это всё, он - Кадзекаге. Даже намёк на мои... мммм... чувства сломает ту дружбу, которая есть сейчас. Но мыслями Наруто уже был там, в стране песка. Он сам чувствовал, что не усидит долго в своей деревне, думая и размышляя. Это не его методы. Он должен пойти и действовать как мужчина. И ожидаемый отрицательный ответ тоже принять как мужчина - без слёз и сожалений. Быть может, после такого ответа горячий цветок любви в его сердце завянет и всё станет так, как было до этого странного дня. Канкуро лежал на кровати и смотрел на лучи от заходящего солнца, пробивающиеся в щель между задёрнутыми занавесками. Он думал, как объяснить, что завтра он уйдёт с поста охраны замка Кадзекаге пораньше. Лучшим вариантом было сказаться больным. Что, впрочем, не далеко от правды. Той ужасной правды, которую он не раскрыл бы даже при угрозе своей жизни. Истоки этой правды были в недалёком прошлом и касались его брата. После того, как Гааре исполнилось 12 лет, юный демон решил вкусить сладостей плотских отношений. Но понятие "сладости" было у него очень и очень искажено, как, впрочем, и многие другие... Канкуро хорошо помнит этот день. Это было за полгода до экзамена на звание чунинов. Сначала его вызвал Кадзекаге и попросил охрану выйти. Марионеточник напрягся, ожидая неприятного разговора, хотя абсолютно не понимал, что он сделал не так. - Канкуро, послушай, - тяжело вздохнув, начал отец, но внезапно осёкся и извиняющимся и менее уверенным голосом продолжил. - Ты, конечно, можешь отказаться, я не буду тебя винить и найду ещё кого-нибудь, но... - Кадзекаге-сама, я выполню всё, что Вы прикажете! Что-то угрожает деревне? Канкуро напрягся. Он никогда не видел отца таким растерянным. Похоже было, что он хотел направить его на какую-то смертельно опасную миссию, но никак не мог решиться это ему сказать. - Пока ничего не угрожает. Проблема в твоём брате - Гааре. - Кадзекаге уже взял себя в руки и говорил спокойно и чётко. - Из-за демона он повзрослел несколько раньше, чем должен был... И ему нужен партнёр... Ну, ты понимаешь, для чего... У кукольника перехватило дыхание. Он понял, о чём идёт речь, и похолодел от ужаса. - Но почему именно я? Неужели нельзя взять никого другого? - Нельзя, чтобы об этом кто-либо знал, иначе это всё плохо кончится. Гаара опасен, к нему нужен особый подход, особенно в такой... ммм... интимной ситуации. Боюсь, что если мы будем использовать посторонних людей - то будет много жертв. К тому же если эта информация просочится в другие деревни - мы будем опозорены! - Но почему я? Моя сестра старше... И она девушка, что более естественно! - А ты мужчина! - вскочив с места, крикнул Кадзекаге и ударил кулаком по столу, однако сразу же сел и опустил глаза. - Она не выдержит... Он - монстр, а женское тело более хрупкое. Конечно, если ты откажешься, то мне придётся просить её, но... Но я прошу тебя, потому что у тебя больше шансов выжить! Он врал. Выполняя свой долг, он уже поговорил с Темари. Она убежала в слезах и заперлась у себя в комнате. Но об этом он решил умолчать. - Выжить? Но что он собирается делать? - ноги Канкуро предательски задрожали и он опустился на стул. Незаметно он ущипнул себя, хотя понимал, что если это был бы сон, то он бы уже проснулся от страха. - Я не знаю. Никто не знает. Но он жесток, он любит только себя... И о том, как его сознание извратит появившееся желание, можно лишь строить предположения. В кабинете Кадзекаге повисло тяжёлое молчание. Канкуро пытался унять предательскую дрожь и придумать хоть что-то... Хоть что-то, что спасло бы его от этой участи. Подставлять сестру он не собирался, хотя был уверен, что она бы точно не отказалась. Потому что она смелая и готова пожертвовать собой ради деревни. Но он тоже готов... наверное... "Ради сестры! Ради отца! Я не буду убегать". - Хорошо, я согласен. Что от меня требуется? И откуда ты узнал о его... потребностях? Эти слова тяжело повисли в, казалось, загустевшем воздухе кабинета. Марионеточник уже не пытался унять дрожь, однако в голосе появилась нотка решимости. - Ты уверен? Тебе только 14... - Кадзекаге с надеждой взглянул в глаза сына, ожидая увидеть там страх и немедленное желание произнести "конечно, я пошутил, я никогда на это не пойду!", но он ошибся. Четвёртый Каге страны песка должен был выполнить свой долг и предложить это сыну, но он ни на миг не сомневался, что Канкуро откажется. Но взгляд 14-ти летнего подростка говорил о том, что он прекрасно представляет все ужасы этого решения, но несмотря ни на что он готов стать объектом желания Гаары. - А узнали мы это, - продолжил правитель, - после того, как нашли очередную жертву его бессмысленных ночных похождений. - Что от меня требуется? - каменным голосом повторил вопрос Канкуро. - Дать ему понять, что он должен выплёскивать свою сексуальную энергию с тобой. И создать ему все условия... чтобы он не передумал и не перешёл на кого-нибудь другого. - Кадзекаге встал, в мыслях проклиная себя за то, что не откинул вариант с Канкуро как изначально невозможный. Он хотел начать сам отговаривать сына, а может и запретить ему общаться с братом, но не успел: марионеточник встал, поклонился и быстро вышел из кабинета. Он направился прямиком в комнату Гаары. Страх почти прошёл, уступив место безысходности. Но при этом глаза Канкуро горели - он сильный, он не убежал, он спас сестру. Хотя он ни на секунду не сомневался, что хватит его ненадолго... Перед дверью юного Джиинчурики кукловод остановился. Он не знал, как сообщить младшему брату, что... "Чёрт, я даже в мыслях это не могу произнести! А нужно. Я должен научиться быть марионеткой, которая никогда не ослушается этого мелкого уродца. И когда у него встанет, я должен первый подставить... Бля, как противно! Неужели я готов так пасть?". Собрав волю в кулак, он еле слышно постучал в дверь, надеясь, что брат где-нибудь гуляет или просто спит. Но дверь сразу же распахнулась. На кровати, поверх покрывал, лежал Гаара. Песок, открывший дверь ("Совсем обленился! Даже встать не соизволил!"), вернулся в тыкву, прислонённую к стене, а сам мальчик ("Блин, он же ещё ребёнок! Что он может?") повернул голову, чтобы посмотреть, кто к нему пришёл. - Чего тебе? - Гаара... - Канкуро почувствовал, что даже от одного взгляда брата у него начинали дрожать колени. - Гаара... Если ты захочешь секса - я сделаю всё, что ты посчитаешь нужным! "Тьфу, какая ересь! Он и так всегда добивается того, что хочет - и того, кого хочет. Не захочет он меня - и все планы кувырком". От таких мыслей стало даже немного легче. Дверь за спиной захлопнулась. В глазах песчаного демона замелькали искорки интереса и ненависти. - Посмотрим... Насколько тебя хватит. - Гаара встал с кровати и сел на кресло. Канкуро почувствовал толчок в спину ("Грёбаный песок! Грёбаный Гаара! Как я тебя ненавижу!"), потом ещё один, и понял, что песок его подталкивает к кровати, где ещё секунду назад лежал его младший брат. Липкий, мерзкий страх как паутина опутал всё тело и мысли; от нечеловеческих глаз Гаары хотелось спрятаться под самую дальнюю половицу дворца Кадзекаге. На ватных ногах марионеточник дошёл до кровати и остановился. Песок, как стая мелких назойливых мошек, закружился вокруг него, залетая под одежду, разрывая её и царапая кожу. Не прошло и минуты, как пред очами Гаары стоял дрожащий, беззащитный и полностью обнажённый старший брат. Песок толкнул его на кровать и сжал горло твёрдым тугим ошейником. - Знаешь, что меня заводит? - ухмылка песчаного демона не предвещала ничего хорошего. - Когда кричат. И когда много крови. - Делай что хочешь. Для этого я сюда и пришёл. - Канкуро поднял взгляд на Гаару. Он смирился с тем, что его ждёт. «Это – миссия, которую я должен пройти». Но он недооценил ненависть брата ко всему живому. Песок стянулся золотистыми змеями на теле, раздирая тонкую кожу до мяса. Канкуро не издавал ни звука - он был слишком горд, чтобы крикнуть. Но долго терпеть он не смог. Песок забирался туда, куда ему лезть не следовало, сдавливая, расцарапывая наиболее уязвимые органы парня. И когда одна из песчаных змей доползла до мошонки – он в первый раз вскрикнул, но тут же опять закусил губу. Но змеи сжимались всё сильнее – тело будто тёрли наждачкой. Уже не осталось ни одного места кроме лица, откуда бы сквозь множество порезов не струилась кровь. Канкуро закрыл глаза и ещё сильнее прикусил губу, и с неё тоже упали несколько красных капель. Гаара же просто сидел на кресле и наблюдал за происходящим. Похоже, его раздражала терпеливость и покорность брата, поэтому он сделал пару жестов рукой и свободный песок соединился в огромный фаллос. Песчаные верёвки дёрнули извивающегося от боли Канкуро и он перекатился на живот. Он почувствовал, что верёвки зафиксировали его раздвинутые ноги так, что он не мог их свести, да и вообще пошевелить. - Почему ты не хочешь получить удовольствие сам? – страх и боль переплелись в такой запутанный клубок, что близость с демоном казалась спасением. – Зачем тебе все эти игры с песком? - Идиот. Ты мне неинтересен. Убогий урод, раскрашенный помадой! Мне и касаться тебя противно, не говоря уже о близости! Раз уж папаша послал тебя – я поиграю с тобой. Поверь, этот день ты никогда не забудешь! – Гаара встал с кресла и устроился на краю окровавленных покрывал, видимо, чтобы не пропустить самое интересное. И, наклонившись, закончил. - Ты забыл - я люблю крики. Фаллос вошёл в тело старшего брата, разрывая его своей шершавой поверхностью, устремляясь куда-то вглубь. Канкуро закричал. От безумной боли, от унижения, от страха. Он чувствовал свою кровь, как она стекала по ягодицам и ногам на простыни. Он был сломлен безразличием брата, который решил просто поиздеваться, поиграться с новой марионеткой, который даже за человека его не считал. Боль наполняла всё тело, в глазах мутнело. Он уже сорвал голос, а боль всё ещё не думала заканчиваться. Фаллос вылетал и с новой силой входил, разбрызгивая фонтанчики крови. И за секунду от спасительного обморока он услышал слова Гаары. - Ну что, целочка, больно? Не бойся, ты не умрёшь. Ты теперь часто будешь приходить ко мне. Но об этом, первом разе, нужно оставить долгую память. Я поставлю на тебе печать. Даже я не смогу её снять, хотя я не сомневаюсь, что в этом не будет необходимости. Каждый год в этот день и в это время ты будешь испытывать то, что испытал сейчас. Да, крови, к сожалению, не будет, да и шрамов не останется, но все ощущения будут точной копией этих. Так что не забывай этот день! После этих слов между лопаток началось сильнейшее жжение, и Канкуро наконец-то потерял сознание. Да, после того дня были и другие. Парень пережил многие ужасы, самые глубокие и серьёзные раны он получал не в боях. Поэтому и приходилось одевать эти полностью закрытые одежды, чтобы ни у кого не возникало новых ненужных вопросов. После того раза он стал ещё больше бояться и ненавидеть брата. Пока... пока на примере Наруто не понял, насколько они все были несправедливы к Гааре. Он понял ту боль, таившуюся за безразличием когда-то ненавистных бирюзовых глаз. Он понял ту жажду крови и смертей. И даже решил, что заслужил доставшиеся ему унижения. И заслужил эту печать. Она исправно действовала каждый год, напоминая о том, что за любую несправедливость последует возмездие. Гааре было больно почти 13 лет. Ему - от силы 15 раз (учитывая другие походы в "комнату страха"). Но нынешний Гаара, Гаара-Кадзекаге, видимо не согласен с законом возмездия. И поэтому каждый год в этот день он уходит куда-то в пустыню... И приходит только под утро следующего. Но до часа Х осталось чуть меньше суток, а он ушёл ещё вчера. Канкуро волновался. Он уже давно понял, что Гаара ему гораздо важнее, чем брат, а подсознательно даже был готов на продолжение тех безумных отношений, которые их объединяли раньше. Он был на всё готов, только бы младший был рядом. Только бы видеть его глаза. И последние несколько дней он специально держался от брата подальше, потому что... Потому что боялся не сдержаться и признаться в своих чувствах, разбить свою последнюю мечту. Ни о каких отношениях с девушками он даже не думал. Он просто каждый вечер перед сном представлял брата, и на душе становилось тепло. Уже стемнело, а значит ждать боли осталось недолго. Той боли, которая напомнит ему о минутах близости с любимым Кадзекаге. Гаара вернулся раньше, чем собирался. Он сам толком не мог понять, почему – совесть жгла нестерпимо сильно, но внешне он выглядел как всегда - холодный и бесстрастный. При входе в свой кабинет его остановил охранник и сказал, что Наруто хочет видеть его и ждёт в приёмной. Гаара удивился, но сразу же позвал неожиданного гостя. После дружеского пожатия рук и ничего не значащих фраз Наруто вдруг стал серьёзен. - Гаара, я пришёл, потому что мне очень нужно с тобой поговорить. Это личный вопрос. - Я постараюсь помочь. - Пятый Кадзекаге был сбит с толку, потому что совсем не разбирался в личных вопросах и не знал, что могло заставить Наруто бежать 3 дня для того, чтобы этот вопрос задать. - Я люблю тебя, Гаара. Не как друга, гораздо больше. И хочу узнать - а как ты ко мне относишься? Ответь! - Наруто выпалил это на одном дыхании и с надеждой посмотрел на бывшего Джиинчурики. Гаара колебался. Но лишь мгновение. Потом наклонился к Наруто и нежно поцеловал его. А Лисёнок только об этом и мечтал. Припав к желанным губам, он всецело отдался тому чувству, которое уже давно жгло его изнутри. И всё бы было замечательно, если бы поцелуй не закончился и Гаара с грустным и виноватым взглядом не произнёс. - Прости. Я не хочу тебе врать, ты мне очень близок. Ты лучше всех понимаешь меня, я сам иногда вою от того, что не могу тебя видеть часто. Но ты мне друг. Даже ближе. Ты мне как брат. Наруто был готов плакать. Однако, вдруг он почувствовал, что тяжесть с души куда-то пропала. Поцелуй с Гаарой, его слова о близости оказались достаточными для успокоения. Ничего другого он и не хотел. Он просто стремился быть близким для Кадзекаге человеком, чтобы тот никогда не оставался один, не страдал. Видя, что Гаара улыбается, хоть и виновато, Наруто понял, что приехал не зря. Он приехал украсть этот поцелуй. И эту улыбку. Большего ему просто не было нужно. Если только... - Гаара, спасибо. Мне сейчас намного легче. Я побегу обратно в Коноху. - Наруто встал и, повинуясь жгучему желанию, обнял друга и припал к его губам. Он хотел ещё немного этих запретных ощущений, пусть даже они ни к чему и не обязывали. Кадзекаге не отстранился, видимо также наслаждаясь мимолётным моментом близости. Канкуро открыл дверь в кабинет Гаары и застыл на пороге. Он принёс стопку бумаг на подпись и, не зная, что правитель вернулся, зашёл положить их ему на стол. Но то, что он увидел, заставило забыть о первоначальной цели визита: посреди кабинета стояли Гаара и Наруто и целовались. Руки Гаары купались в золотистых волосах Наруто, а Джиинчурики Лиса крепко прижимал к себе партнёра за талию. - Я рад, что Вы вернулись, Кадзекаге-сама! Наруто, приветствую тебя. Канкуро положил бумаги на стол. Ни жестом, ни словом он не показал свою взволнованность и боль от увиденного. Все наивные мечты об отношениях с младшим братом разбились. Теперь он нашёл себе партнёра. Конечно Наруто по всем параметрам лучше, чем Канкуро. Они с Гаарой всегда найдут общий язык. "Как смешно! Я на что-то надеялся... Гаара, скорее всего, просто жалеет меня, когда интересуется моей жизнью или когда ненадолго впускает в свою. Он помнит, что было, и страдает от этого. Я для него - лишь болезненное воспоминание о прошлом". Канкуро посмотрел на часы. До начала действия печати оставалось 20 минут. - Простите, но мне необходимо сегодня срочно уйти. - Поклонившись, он быстро вышел, закрыв за собой дверь. На его глазах блестели слёзы, а боль в душе была в разы сильнее, чем от издевательств бывшего песчаного демона. Бегом, петляя по переулкам, чтобы никто не увидел его, марионеточник добрался до дома и упал на кровать. Сколько раз на ней он вспоминал брата. "Глупо, глупо, глупо! О чём я думал! Он же сам тогда сказал, что ему и дотрагиваться до меня противно, всё делал его чёртов песок. А Наруто он целовал, и видимо это только начало. Я не должен был надеяться". Печать начинала жечь. Канкуро вспомнил, что не закрыл дверь, но сил встать уже не было. Скоро его поглотит боль. Он ждал её как спасения, он хотел забыть... Но перед глазами снова и снова всплывала картинка целующихся парней. Наруто понял, что что-то не так, когда Гаара замер, увидев Канкуро. Его брат, видимо здраво оценив, что он тут лишний, оставил какие-то бумаги и пулей выскочил за дверь. Но Гаара уже отпрянул от разочарованного Лисёныша. - Наруто, пора прощаться. Мне срочно нужно уйти. - В голосе слышались извиняющиеся нотки, но ещё больше - еле скрываемая тревога. Наруто хотел расспросить друга поподробнее о столь резком изменении его поведения, но, взглянув в глаза Гаары, передумал. - Хорошо! До встречи, Кадзекаге-сама! - Последнее слово было произнесено с сарказмом, но Гаара на это не отреагировал. Наруто развернулся и покинул кабинет, с которым теперь были связаны очень сладкие воспоминания, а потом и замок правителя страны песка. Он не заметил, как буквально за ним выбежал сам Кадзекаге и направился куда-то в богатый район города. Гаара бежал. Ему было безразлично, что скажут редкие прохожие, заметив его. Он хотел одного - быть рядом с человеком, которым он дорожил и которому он испортил жизнь. Как бы Канкуро не скрывал, та печать, которой Гаара незаслуженно заклеймил брата, не давала ему нормально жить. А воспоминания об унижениях и боли, скорее всего, заставили его ненавидеть... Нет, не Гаару... Себя. Да, демон, в которого превращался тогда мальчик с кандзи "любовь" на лбу, знал толк в издевательствах. Ему не нужен был секс. Ему нужно было видеть страдания. Сломать гордость брата, заставить его почувствовать себя ничем - вот что было главной целью. И он добился этого. Гаара до сих пор помнит взгляд Канкуро, когда тот приходил к нему второй, третий и последующие разы. Пустой, покорный, отрешённый. Как у марионетки, которую дёргают за ниточки. Гаара с каждым разом придумывал всё более и более изощрённые пытки, чтобы насладиться его болью. Ему казалось, что он получает от вида полумёртвого брата неземное удовольствие. И печать... Чем он думал, делая её? Гаара ни на секунду не забывал об этом, проклиная себя. То, что Канкуро не сказал ни слова упрёка только усугубляло и без того огромное чувство вины младшего брата. Он не знал, почему хотел сейчас быть рядом с марионеточником... Он так давно хотел подойти и извиниться... Но всё не находил слов. Потому что извинениями он не избавит брата от страданий. Дверь в дом брата была прикрыта, но не заперта. Гаара взглянул на часы. Он опоздал - печать начала своё чёрное дело. Тихонько проскользнув в прихожую, он заперся изнутри. Канкуро жил один, и, наверно, только Гаара и Темари изредка посещали его. Однако в доме царили чистота и порядок. Подойдя к спальне, Гаара услышал сдерживаемые стоны брата. Глубоко вздохнув, он вошёл в неё. Шторы были задёрнуты. В полумраке комнаты на кровати лежал Канкуро. Всё тело его дрожало, губы были искусаны в кровь. Канкуро изо всех сил старался не проронить ни звука, чтобы не привлечь никого из соседних домов. Но он хорошо помнил, что с течением времени боль усилится и все его нынешние старания пройдут даром. Но это не пугало его. Он ждал боли, он ждал спасительного обморока. Ошеломлённый Гаара заметил, что в руке Канкуро сжимал его фотографию. Глаза кукловода были закрыты, поэтому он не заметил гостя. - Я не хочу жить... Боги, подарите мне смерть. Я потерял последнее, что держало меня, - хриплый, тихий шёпот Канкуро заставил Гаару вздрогнуть. Из под густых ресниц марионеточника скатилась слеза. Младший брат не мог оторвать от неё взгляд, вспоминая, что видел его слёзы только тогда... Искусанные губы старшего тем временем опять зашевелились и Гаара скорее прочитал по ним, нежели услышал... "Я люблю своего Гаару, пусть он будет счастлив с Наруто". Лицо Канкуро исказилось гримасой боли, и Гаара вспомнил, что сейчас начнётся самое страшное. Но он должен был что-то сделать... Потому что сейчас, находясь здесь, рядом с братом, он понял. Понял, почему отказал Наруто, хотя иногда в мыслях и представлял его рядом. Понял, почему молчание брата об издевательствах было хуже любых упрёков. И понял, почему он бросился за братом, когда тот зашёл в кабинет. Он любит брата. И не оставит теперь его наедине с болью, которую сам же ему и подарил. Повинуясь чувствам, Гаара лёг на кровать и прижал измученное тело к себе. Он так желал забрать боль, освободить брата из этого ада, но единственное, что он мог - это быть рядом. Канкуро уже ничего не понимал, он кричал, пытался вырваться из рук Гаары, боевые полосы на лице расплылись из-за слёз. Младший брат держал его, дрожа всем телом от беззвучных рыданий. До этого дня он старался не думать о страданиях Канкуро, старался уходить подальше от них, чтобы не видеть. И желание убежать или просто закрыть глаза было сильно и сейчас. Но Гаара пересиливал его - он должен ответить за свои поступки, пусть и морально страдая, будучи не в силах помочь брату. Канкуро в последний раз вскрикнул и обмяк. "Наконец ты потерял сознание. Я не смог сделать тебе легче. Но я был рядом". Гаара ещё сильнее прижал брата к себе. Даже находясь в обмороке, Канкуро дрожал. Из прокушенной губы стекала тонкая струйка крови, впитываясь в белую наволочку подушки и оставляя на ней красное (в полутьме выглядевшее чёрным) пятно. «Как тогда… Он старается быть сильным». Вечерело, снаружи уже не пробивалось ни лучика света, слышались завывания ветра, предвещая песчаную бурю. Молодой Кадзекаге почувствовал, что становилось прохладно. Привстав, он нащупал одеяло и укрылся им, не забыв укутать и брата. И снова Гаара прижался к его спине. Он вдруг подумал, что никогда не был ласков с Канкуро. Да, он ему доверял, но всегда держался с ним холодно (по большей части из-за чувства вины за старое). Он стыдился тех гадостей, которые ему наговорил. Теперь он хотел наверстать упущенное, отдать всю свою нежность и ласку тому, кто в ней больше всего нуждается. Случайно, Гаара коснулся руки марионеточника и почувствовал, что тот до сих пор сжимает его фотографию. "Я приносил тебе боль. Я приносил тебе страдания. А ты так искренне меня любишь?" Предательская влага опять навернулась на глаза, и он зарылся лицом в пушистые волосы брата. Канкуро медленно приходил в себя. Первое, что он почувствовал - было тепло. И не только от того, что почему-то он накрыт одеялом. Марионеточник слышал тихое дыхание возле своего уха, чувствовал, как чьи-то руки обвили его. Первое, о чём он подумал - что это сон. Такие сны были его частыми гостями, и иногда хотелось остаться жить в них, а не в реальном мире. Он повернул голову - и даже в темноте был заворожен взглядом мерцающих слезами бирюзовых глаз. - Канкуро... Прости меня. Если сможешь - прости! - марионеточник подумал, что ослышался. Он как заколдованный не мог отвести взгляд. Но тут же он вспомнил день, Наруто, разбитые мечты. - Я не виню Вас ни в чём, Кадзекаге-сама. Простите Вы меня, что заставил Вас сейчас быть здесь. - Канкуро понимал, что говорит чушь, что он понятия не имеет, почему Гаара сейчас в его кровати, почему обнимает и просит прощения. Но никаких других слов просто не приходило в голову. - Братик, - Гаара, не отрывая глаз, смотрел на Канкуро. - Я люблю тебя. И больше не сделаю больно. Прости за то, что ты видел сегодня с Наруто, этого больше никогда не будет. Прости за те слова, которые, я знаю, так больно ранили тебя тогда. Я хочу быть только с тобой. Марионеточник замер. Он ещё не отошёл от боли, причинённой печатью, хотя она и закончилась. На улице шумел ветер, и было темно. - Вы останетесь? Прошу Вас, не уходите! - Я никуда не уйду от тебя, пока ты сам этого не захочешь. И не надо такой официальности. Ты мой брат, а не подчинённый! - Именно, как мы можем? Мы же братья! - Канкуро пытался поддержать нить разговора, но у него не особо получалось. Он не верил в реальность происходящего, хотя щипки, которыми он щедро себя осыпал под одеялом, доказывали обратное. "Я умер? Или у меня галлюцинации? Как он здесь оказался, почему говорит то, что я даже не мечтал от него услышать?" - Мне уже не важно. Я не брошу тебя одного. Сердце Канкуро кольнуло. Он никогда всерьёз не думал о своём одиночестве, но на самом деле он уже давно отгородился от мира. Он ТОГДА отгородился от него. Он привык к такой жизни. Но сейчас, когда он лежит рядом с братом, пустота прошлых лет тяжёлым грузом навалилась на него. Он всегда засыпал и просыпался один в этом доме, никто его никогда не обнимал и тем более не делил с ним кровать. Устав разговаривать, лёжа к брату спиной, он повернулся и оказался в сантиметре от лица Гаары. Руки сами потянулись к его одеждам, жаждая коснуться бархатной кожи. Но на полпути остановились. Канкуро испугался. Он всегда считал, что противен брату, основываясь на поведении последнего во время их "интимных" встреч и тех словах, которые он никак не мог забыть. И даже сейчас, после извинений, страх не исчез, хотя и притупился. Но тут Гаара сам одним неуловимым движением сдёрнул чёрный балахон Канкуро и кинул в тёмный угол комнаты. Туда же полетели и брюки старшего, и его бельё... А через минуту и одежды самого Гаары. Пьянящее чувство радости начало заполнять пустоту души марионеточника. Он поверил. И первым нерешительно коснулся губами губ Кадзекаге. Но уже через мгновение робость испарилась, уступив место страсти. Гаара же застыл, увидев тело кукольника. Больше половины шрамов были не от битв, а от их прошлых встреч. И, несмотря на давность тех событий, шрамы эти выглядели действительно страшно. Желание защитить брата, отгородить от тех страданий, которые ему пришлось перенести, вспыхнуло с новой силой. Он начал покрывать поцелуями измученное тело Канкуро, постепенно опускаясь ниже, пока не коснулся губами возбуждённого члена. Никогда раньше он и подумать не мог, что будет делать это, однако сейчас им двигало желание доставить брату удовольствие любыми методами, которые были в его силах. Поэтому он взял головку в рот и начал медленно посасывать её, наслаждаясь возбуждением партнёра и чувствуя, что возбуждается сам. Возбуждение накатывало на марионеточника, как волны на берег. Он не мог сдерживать тихие стоны и чувствовал, что надолго его не хватит. Раньше он сторонился любых проявлений секса, даже не мастурбируя, поэтому простой минет вызывал такой калейдоскоп ощущений, от которого кружилась голова и который был готов захлестнуть его. - Гаара, я... Я сейчас... - Канкуро пытался сказать, чтобы брат перестал, что он уже не в состоянии себя контролировать и вот-вот кончит прямо в рот младшему. Но бывший Джиинчурики не остановился, а наоборот ускорил темп. И через несколько секунд Канкуро сдался. Он почувствовал, как выплеснулось его желание ("Неужели это первый раз, когда я кончил? Если не считать ночные поллюции, конечно..."). Но губы брата не остановились, пока не собрали все капли драгоценной жидкости. И только после этого Гаара вернулся на подушку и с несвойственной ему нежной улыбкой и румянцем смущения на щеках посмотрел на Канкуро. - Ты вкусный. Тебе понравилось? - Да, - выдохнул Канкуро и, чувствуя, что краснеет, потянулся к губам любимого. Губы были нежными и немного солёными. Через несколько сладких минут Канкуро отстранился и тихо прошептал. - Моё тело и моя любовь принадлежали и принадлежат только тебе. Потом всё продолжилось. Истосковавшиеся по любви, после обретения её они не хотели терять ни минуты, ни секунды. В эту ночь Гаара не был Кадзекаге. Маска хладнокровности слетела, освобождая истинную сущность парня, снимая все условности и запреты, которые он когда-то сам на себя наложил. Он научился дарить любовь, хоть и не таким путём, как это делал Наруто. А Канкуро... Он был просто счастлив. Счастлив до такой степени, когда единственная мысль в голове - "это и есть - счастье". Он не думал о будущем, он поверил словам брата "я никуда не уйду от тебя". И когда всё закончилось (утро напомнило о себе лишь слабым светом из-за задёрнутой шторы - песчаная буря и не думала стихать), Канкуро, уже засыпая, сказал: - Я больше не хочу смерти. Потому что не хочу, чтобы ты был одинок. Гаара ничего не ответил. Лишь обнял марионеточника покрепче и долго лежал, прислушиваясь к его спокойному дыханию. Из-за бури жизнь в деревне замерла, а значит, никуда не надо было спешить. Их маленький мирок был хорошо защищён завешенными окнами, толстыми стенами и запертой дверью. Гаара улыбнулся - буря закончится ещё очень нескоро. Не зря он великий шиноби песка. Он закрыл глаза - без Шукаку можно и подремать. Никто не заметил, как на спине Канкуро с тихим шипением медленно испарялась печать...