Месяц назад
— Дорогой Сергей Александрович, — мои размышления прервал кроткий голос ангела. — Надеюсь, вы рады меня видеть. Светлый комитет предоставил мне отпуск, и я решил навестить своего хозяина. — Анфицер… Кружку с горячим кофе пришлось придержать покрепче, в противном случае ее содержимое попросту вылилось бы на темные брюки. Пальцы непроизвольно вцепились в ободранный подлокотник старого кресла, заставшего еще советский период. Не подумайте ничего дурного, я человек незлой, хорошо воспитан, пожалуй, даже гостеприимный, просто довелось пережить слишком много злоключений, в которые втравливал меня этот тип. — О, Сергуня, здорово, — на мое левое плечо приземлился как всегда бодрый черт. — Не поверишь, любовница выгнала. Все бабы стервы. Некуда теперь идти. Короче, Серега, выручай. — Фармазон, — ангел укоряюще покачал головой. — Опять будешь втравливать нашего дорогого хозяина в неприятности? — Не понял, — черт задумчиво присвистнул. — Что здесь делает этот зануда в белом? Эй, Циля, ты же вроде должен мирно сидеть в райских кущах. Вали давай отсюда, не мешай нам с хозяином вести серьезный разговор. — Так, стоп, — мне пришлось вмешаться в перепалку, в противном случае эта сладкая парочка попросту бы передралась. — Надолго вы? Уточнять вопрос не пришлось, духи переглянулись и пожали плечами.Настоящее время
— Любимый, ты почему такой грустный? — Наташа заботливо погладила меня по ладони. Я нежно улыбнулся ей в ответ. — Ну все, Циля, задолбал, — окончательно разъяренный черт попытался ударить ангела ногой, но промахнулся и врезал мне по уху. Удар получился сильным. Я взвыл не хуже пожарной сирены. — Милый, что с тобой? — возлюбленная обеспокоенно поглядела на меня. — Зловредный бес, — возмущению Анцифера не было предела. — Из-за тебя пострадал наш хозяин. Дорогой Сергей Александрович, вам не очень больно? — Не, ну че? Сам виноват. Нечего было подставляться, — повинился Фармазон в характерной для него манере. А мне вдруг стали глубоко безразличны эти двое. Наташа, шепча нежные слова, подошла и прильнула поцелуем к моим губам, я же прижал любимую к себе, чувствуя сладкий трепет ее тела.