Пророчество

Тяжелые латы давят на меня, рукоять меча впивается в бок, но ни единого стона не вырвется из моих уст. Я готовлюсь к бою, как вдруг чей-то слуга робко подходит ко мне и говорит, что меня ждут. Собираюсь спросить что-то у слуги, но его уже рядом нет. С тихим вздохом иду вместо встречи. Пытаюсь понять, кто меня звал и что ему нужно, но безуспешно. Друзей у меня нет, любимой девушки тоже, впрочем, как и высокого чина и состояния. Времени до поединка остается очень мало, всего лишь двадцать минут, лучше было бы не идти вовсе, но какая-то непреодолимая сила заставляет меня идти на встречу с неизвестно кем. Дверь мне открывают расторопные слуги, они же ее бесшумно и закрывают. В комнате царит легкий полумрак, и я вижу обитые желтым бархатом стены, большой круглый стол орехового цвета и мягкие кресла. В одном из них сидит мужчина, но разглядеть его лица мне не удается. От окна вдруг отделяется темная тень, подходит к столу и зажигает свечи. В слабом неровном пламени свечи я вижу молодую девушку с изнуренным печальным лицом. Перевожу взгляд на мужчину в кресле и едва могу сдержать крик. Он мертв. Серое лицо с пустыми глазами смотрит безразлично на картину, что висит над камином. Девушка легко выдыхает и кивком головы указывает на кресло. Мы садимся, однако гнетущее молчание продолжается. Наконец она произносит: - Это мой отец. Перевожу взгляд на него, но его лицо все так же безразлично. Я не понимаю, что я тут делаю. Я не знаю этих людей. Я никогда их не видел. Мне уже пора идти, скоро начнется поединок. Но я продолжаю сидеть, загипнотизированный взглядом этих темных глаз. Она внезапно добавляет: - Он хотел видеть вас. Ловя мой вопросительный взгляд, она торопливо поясняет: - Сегодня, до поединка. Он сидел здесь с 9 часов. Что-то писал. А потом, слуга сказал, что он умер. Примерно в половину одиннадцатого. Вот эти письма. Прочтите. Я, как завороженный, беру из ее тонких и белых рук бумагу с фамильным гербом, как вдруг вспоминаю, что у меня сейчас начнется поединок. Ни слова ни говоря поднимаюсь, кладу письма на стол и выхожу, не глядя на удивленную девушку. Прочту потом. Сажусь на вороного коня, вспоминаю последний взгляд девушки - что же в нем было? Удивление, надежда, укор? - и выезжаю на поле боя. * * * Уважаемые дамы и господа! Спешим вас уведомить, что рыцарь Леопарда, выступавший на белом коне, победил, рыцарь Веры и Надежды, выступавший на вороном коне, мертв. Следующими будут выступать рыцарь Алой Розы и рыцарь Прекрасного Лебедя. * * * Девушка в черном платье, оставшись одна, робко взяла письмо, распечатала его и придвинула к себе канделябр. Прочитав же его, она застонала и упала без чувств. * * * Вошедший слуга обнаружил лишь мертвую девушку, ее отца и письмо на столе. Вот оно: "Дорогая Эмилия! Сердце мое ослабело от волнений, что нынче довелось мне испытать. Пишу тебе то, что не смог бы сказать. Рыцарь Надежды и Веры - твой брат и мой сын. Я думал, что он умер много лет назад, но сегодня мне сказали, что это не так. Так как встречи бы с ним и объяснения с тобой не выдержало бы мое ослабевшее сердце, то я решил покинуть этот мир. Прощайте, дети мои, и живите счастливо. Граф де Аркур." Рядом лежало другое письмо, в котором сообщалось, что сын графа жив и называлось его имя. Под двумя письмами лежала рукопись, содержащая в себе пророчество, что граф и его наследники умрут сегодня до того, как настанет 11 часов. * * * Часы пробили одиннадцать.