Окно

Эту историю я унесу с собой в гроб. Мне страшно вспоминать о том дне и событиях, произошедших в тот вечер. Я еле могу шевелить пальцами, чтобы поведать тебе о своей неугасаемой боли. Так слушай же. Начало августа. Я гуляю по территории лагеря, ибо участвовать в сегодняшней ярмарке у меня нет никакого желания. Вечер постепенно входит в свои права, солнце слепит мне глаза своими косыми лучами, могучие деревья уже не в силах помешать ему, загородив свет громоздкими кронами. Тропинка тянется змейкой между сосен, заворачивая к нашему корпусу. Я поднимаюсь по знакомой лестнице, переобуваюсь в тапочки и вхожу в палату. Чувствовать голод-чудесно, вот только до ужина еще два часа, и я решаю заварить себе чай. Ставлю кипятиться чайник, отправляюсь в женскую умывалку помыть кружку. На подоконнике сидит Юля и, не отрываясь, смотрит в настежь раскрытое окно. Она слегка неуклюжа в своем чудном черном платье, которое явно ей маловато. Ноги свисают рядом с раковиной, руки покоятся на коленях, на ногтях обтрескавшийся маникюр, сделанный моим красным лаком, длинные волосы мило торчат во все стороны. Я вижу, что она грустит, спрашиваю, в чем дело. Юля все так же продолжает смотреть вдаль. Будучи от природы очень чувствительной к чужой боли, я не выдерживаю, ставлю пустую кружку и сажусь на стул напротив нее. Она еще пару секунд молчит, но вскоре начинает тихий диалог со мной. Мы говорим о мало удавшейся смене, о громкой ярмарке. Я сажусь по-турецки, мы беседуем о будущем. Я рассказываю, как сильно хочу стать пилотом, летать между гигантских облаков, Юля говорит о том, что мечтает путешествовать, побывать в разных странах. Мы обмениваемся впечатлениями от книг, я увлеченно вещаю содержание "Графа Монте-Кристо", а она восхищенно слушает. Потом мы влюбленно обсуждаем "Джейн Эйр" и философствуем на тему любви. Она больше не смотрит в пространство, ее взгляд направлен на меня. Мы перетираем ее личные проблемы с парнями и девушками. Я признаюсь, что тоже являюсь бисексуалкой, на что Юля как-то грустно мне улыбается. Мы молчим с пару минут, и я выкладываю свое криминальное прошлое, связанное с девушками. Я вижу неподдельное, искренное понимание в ее глазах. Она подхватывает мой рассказ и теперь уже, делая уместные паузы, открывается мне сама. Я слушаю чутко, не пропуская ни слова. Я чувствую ее боль. Не знаю, как долго мы сидим, блуждая в душах друг друга, я не ощущаю времени рядом с ней. Я откровенно вижу ее страдания по дорогим ей людям. И вдруг по Юлиной щеке бежит слеза, хрупкая, прозрачная слеза. Я как ужаленная вскакиваю со своего стула и сажусь рядом с ней к распахнутому окну. Дрожащей рукой я касаюсь ее лица, смахивая слезинку. Как красива она сейчас! Черные, растрепанные волосы лежат на плечах, слезы неудержимо ползут по белому от тональника лицу. Свет падает на ее измученное рассказом лицо, на ее блестящие, мокрые глаза. Я вижу в них вечность, вселенную, пустоту, рай и ад. Они бесконечно чарующи в своем великолепии. Я не разберу их цвет- возможно, они карие от природы, но сейчас в свете летнего вечера они кажутся мне цвета виски, терпкого коньяка, рыжего рассвета. Я тону в них, как в пламени утопает средневековая ведьма, горящая на костре беспощадной инквизиции. Я без ума от них. Влюбленный взгляд, не выдай моих чувств к ним, не выдай моих чувств к их хозяйке. Я не слышу больше Юлиных слов, я лишь смотрю на ее подвижные розовые губы, ощущая нестерпимую боль. Я люблю ее. Она не знает, какую муку причиняет мне, рассказывая о своих фантазиях с другими девушками. Я не знаю, куда деть свой стыдливый взгляд, прикованный к ее прекрасному лицу. Я не знаю в этот момент ничего, я просто хочу ощутить что-то кроме тяжести в лёгких. Внезапно я понимаю, глядя на Юлины губы, что она молчит. Поднимаю веки и встречаюсь с ней взглядом. Я не могу перенести молчаливых страданий, мои глаза предательски наполняются слезами, что-то сжимается в горле, начиная меня душить. Сейчас я в последний раз вижу ее лицо, таким я запомню его на остаток моей жалкой жизни. Юля берет меня за ледяную руку, приближая свое лицо к моему. Я уже не осознаю, что происходит вокруг. Поддаваясь вперед, я ловлю ее влажные губы своими губами. Солено, мокро. Нежный язык жадно изучает пространство моего рта, я теряю равновесие. Голова кружится, мы целуемся, сливаясь в одно целое где-то в пространстве, я не ощущаю твердой поверхности подоконника под собой. Быть может, мы взлетаем? Ах, если бы! Гулкий удар. Темнота. Я открыла глаза в реанимации. Вокруг было бело, как в поле зимним утром. Надо мной двигались головы любопытных врачей. Очень светло, я вновь закрыла глаза и погрузилась в сон. Сейчас уже конец сентября. Я не верю, что со мной это произошло. Да, мы с Юлей вывалились в открытое окно со второго этажа. Вот только я осталась жива, пусть и парализованная частично, а Юля упала на бетон. Ее больше нет. Я не буду ходить, а она не будет дышать. Я вновь и вновь вспоминаю тот вечер. Я так и не заварила чаю.