Под песни Земфиры

      «Хочешь сладких апельсинов?..»       Под песни Земфиры она сидит у окна и курит. Две, три, четыре… На пятой её рука дрогнула и первая, скупая слеза упала на потрескавшийся и облупившийся подоконник. Не всегда она сильная. Не всегда она хочет быть такой, какой её привыкли видеть все люди. Ну, почти все. Он… Он. Да, этого человека она не собиралась впускать в себя. Однако его серые, пронзительно-серые глаза обманом влились в её мысли, в её сердце, её тогда растерзанную душу. Девушка горько усмехнулась своей ситуации. Такая обычная история любви. Такая простая. Какая бывает в тупых девчачьих романах. Жила-была девочка. Полюбила. Осталась с разбитым сердцем. Язвительный голос пробирающим до дрожи шёпотом в её голове постоянно повторял слово «одна». А что, он прав. Она откинула чёлку с глаз, запрокинула голову и рассмеялась. Тихий, полный, как ни абсурдно, боли смех перерос сначала в истерический крик, а потом и вовсе стих, сменившись редкими, едва слышимыми всхлипами. Если бы кто-нибудь зашёл в комнату, то увидел бы хрупкую девушку, сжимавшую свои колени до кровавых отметин от ногтей. Но никто не зайдёт. Уже.       «Кто же из нас первый упадёт...»       «Утром, я узнаю утром».       Какая ирония. Какая, чёрт бы подрал её, ирония. Послышался короткий стон, и спустя секунду слёзы заполнили её глаза так же, как и воспоминания голову. Его рука на её талии, тишина сумерек и свет. Яркий, слепящий свет и страх, что его рука соскользнула, и он стал непреодолимо далеко. Потом все её сознание заполнил оглушающий скрип шин, запах бензина и все тот же страх. Когда свет погас, она увидела его, лежащего в двух метрах в груде обломков. Два метра. Два метра отделяли её от человека, который сделал её жизнь светлее, лучше. Она собралась встать и подойти к нему, помочь. Поставив одну ногу, она уже было направилась к нему. И упала. Поднялась и снова упала. Ужасный крик заполнил мёртвую ночную тишину, только установившуюся после столкновения. Она начала ползти, отталкиваясь обеими руками, не замечая куска железа в её плече и неестественно вывернутой ноги. Он, он, её любимый, её единственный, смысл её никчёмной жизни, лежит там и нуждается в ней. Когда стало легче ползти, она обрадовалась этому, начала двигаться усерднее, ломая ногти и стирая до крови пальцы о холодный асфальт.       «Пожалуйста, не умирай. Или мне придётся тоже».       Слова молотом бьют её голову изнутри, словно разбивая череп. Когда девушка практически дотронулась до его руки, она погрузилась во мрак.       Эти воспоминания последнее, что ей осталось прокручивать у себя в голове, когда она очнулась в палате.       «Пожалуйста, только живи, ты же видишь, я живу тобой».       Когда она вынырнула из омута своей памяти, то заметила, что уже давно сжимает в руках то, что когда-то было сигаретой.       «Вдребезги на Тауэрский мост...». Примерно так же полетела пепельница на пол. На голый пол со вскрытым паркетом. Эта комната напоминала Лизе её сердце. Голая, обшарпанная, совершенно пустая. Сколько раз она твердила себе, сколько чёртовых раз она произнесла у себя в голове: «Нельзя любить. Не впускай никого. Будет больно». Холодный воздух наполнил крохотное пространство. Почему же, почему же именно её выбрала сука-судьба? Утром было передано сообщение о молодой девушке, сбросившейся с окна одиннадцатого этажа. Официальная причина неизвестна. «На заключительных аккордах Мой космос падает на землю. Станет чужой игрой. Давай на миг предположим, что рано или поздно Полнота их чувств станет пустотой».