Кружева бессмертия

Он пришел в ее жизнь с началом осени, с запахом уставшей листвы и холодных вод Гразских болот. Впрочем, осень не была чем-то особенным для женщины с роскошной косой и ледяными серыми глазами. К ней приходили и с зимней вьюгой, и с пением весенних птиц, и с летним зноем, разбавленным запахом горьких трав. Также и она уходила независимо от времени года, зачастую оставляя после себя боль и смерть. Бывало и иначе. По-всякому бывало. Женщина подперла голову рукой, золотая коса скользнула на пол, но ведьма даже не пошевелилась, лишь смотрела на завораживающий огонь, который бился в тщетной попытке растопить лед серого взгляда. Но разве могли юные угольки нового костра оживить сотни бывших, потухших в холодных ветрах странствий сквозь время и миры? Герика и не желала возвращаться в то прошлое. Герика, Ликия, Эстель Оскора… Сколько еще у нее было имен? Она не помнит. Каждый раз, переступая грань того или иного мира, она забывала, теряла дорогие жемчужины памяти, из которых состояло колье ее жизни. Жалела? Нет, наверное, ведь любой шаг привносил в ее жизнь новые открытия, хоть и были они одно горше другого. Не всегда было плохо. Женщина покосилась на дверь. Сандер. Король, которому не повезло с королевством. Да что там, с миром не повезло! Теперь он с ней и счастлив. Надолго ли? Должно быть, он думает – навсегда. Нет, глупость. Женщина улыбнулась пламени, и то заплясало задорней, словно верная собачка. Она сумела приручить даже огонь, вот только судьба не хотела слушаться, каждый раз выкидывала новые фортеля, перечеркивала легким взмахом небесного пера сложное прошлое, чтобы вывести на чистом листе еще более запутанное настоящее. А будущее? А до будущего никогда не доходило. Оно строилось по ходу дела, с ошибками и промахами, как обычно строится сложный архитектурный ансамбль. Правда, с архитектурой все проще и всегда можно разобрать, перестроить, уничтожить, в конце концов. Герика, нет, Ликия мрачно усмехнулась. В жизни тоже можно уничтожить, а вот перестроить – вряд ли. Редко это выходит даже у бессмертных. Казалось бы, что проще, сиди, жди того единственного, как прилежно ждут обыкновенные жены, чей век недолог. Но нет, бессмертие порождает веру в то, что у тебя есть ум и опыт, а главное, веру в лишь мимолетную возможность счастья. Никто не станет ждать годами, если можно получить здесь и сейчас, пусть и потом это не твое, чужое придется отдать. И она отдаст. Отдала же Стефана, Марко, Астена смерти. Рене ушел сам, правда, он и от смерти ушел. Ушел ото всех, чтобы вернуться и уйти снова. Его счастье в его одиночестве. Даже Роман, и тот ближе к Скитальцу. По крайней мере, он ждал все эти годы, исправно борясь с ветрами ледяного северного моря. Дружба всегда сильнее любви, искреннее и приносит больше плодов, а от светлого чувства остается лишь остов, как осенью от пышного дерева остаются только полуживые ветви, спящие и равнодушные ко всему. Она не могла сказать, что больше не любит, но Эстель Оскору давно не пугали чужие объятия. Просто ей не хотелось делиться крупинками своего редкого счастья с костлявой гостьей. Пусть уж лучше в чужих глазах зажжется блеск, отвадит родного и теплого от ведьмы. Ведьме что? Ведьма найдет другого и будет счастлива, потому что сердце свое давно оставила тому, кто слишком предан долгу. Как, впрочем, и она. Герика давно поняла, с Богами играть глупо, надо идти по своей дороге, пылить в будущее, оставляя за спиной замерзшее прошлое, и не закрывать глаза. Только не закрывать глаза. Она знала: с пути не собьешься, даже ослепнув, но не видя мира, не долго и с ума сойти. В мире – вот где надо искать счастье, а для этого нужно этот мир спасти. Что-то она размечталась, а вода в котелке давно шипит и кошка нашорошила уши, ожидая нового хозяина. Не гоже женщине встречать мужчину только пустыми мыслями. Полной тарелкой лучше и правильней. Она чувствовала: Сандер скоро вернется. Что ж, сегодня ей еще рано отпускать в холодную воду прошлого еще одну жемчужину счастья, а значит, вечером гореть очагу, звенеть посуде и веселому смеху, растекаться по хижине теплу, пока еще не завьюжила зима. А зимой придет печаль, чтобы обернуться к весне очередным счастьем.