night changes

      Ловкие пальцы с озлобленностью тыкали в небольшие кнопки на несчастном чёрном джойстике, нижняя губа была прикушена, а взгляд карих глаз напряжённо уставился в экран старого телевизора. На его лбу выступила блестящая капелька пота, плечи дрожали от напряжения, по телу с каждым новым прыжком героя проходила немыслимая дрожь. Миша всегда был таким, когда ощущал, что выигрывает. Миша обожал видео-игры, постоянно затаскивая своего лучшего друга в чулан за приставкой, где темно, холодно. Но Даня шёл туда, потому что Миша так хотел. И всю последующую ночь они хрустели овсяным печеньем, согревались мятным чаем, Даня выслушивал капризы лучшего друга по поводу того, что в его чае нет молока. Из Даниной комнаты доносились смешки, в тёмном коридоре играла тонкая полоска света, исходящая от телевизора. Мальчики никогда не закрывали дверь до конца. Они просто забывали сделать это.       Обычно такие тёплые вечера переходили в уютное утро с горячим шоколадом, зимними носками, колючим пледом, запахом хвои и новогодним настроением. Миша обожал зиму, даже не смотря на то, что в Петербург она заглядывала крайне редко. Мальчики наслаждались этой праздничной суматохой, любили Новый год, путались в мишуре и фотографировались со светящимися гирляндами, били хрупкие шарики — не специально, так получалось. А играть в видео-игры, сидя прямо под огромной пушистой ёлкой — настоящее блаженство. Аромат расслаблял, горячий шоколад грел озябшие пальцы, на батарее висели промокшие до нитки варежки — результат удачной игры в снежки или прогулки до ближайшей ледяной горки.       Даня ухмыльнулся, сделал последний рывок вперёд, побеждая Мишиного героя. Последний тихо выругался, не без капли озлобленности взглянул на сидящего рядом лучшего друга и его рука потянулась за большой чашкой тёплого напитка. Его худые плечи оголял растянутый Даней вязанный коричневый свитер: Даня был старше и намного крупнее хрупкого Миши. И это было огромным преимуществом в частых перебранках между мальчиками: Данил одним махом кидал мальчишку на кровать и, наваливаясь сверху, начинал щекотать до первых слёз смеха у обоих.       — Опять выиграл, паршивец, — Миша отхлебнул немного из своей чашки, закусил печеньем, наслаждаясь дольками шоколада где-то внутри, и поджал ноги под себя.       — Паршивец здесь только один и ты прекрасно знаешь, кто это, — Даня притянул мальчишку к себе и уложил к себе на искалеченные коленки — результат неудачного падения с лестницы. — Не слишком ли много злобы для тринадцати-то лет?       Мишка прикрыл глаза и, пытаясь найти ладонью так ненавистный Дане плед, поспешил с носом зарыться в колючую ткань. Старший парень погладил друга по его каштановой растрёпанной голове и, шурша уже давно раскрытой подарочной упаковкой, в которой прятались любимые шоколадные конфеты с фундуком, выудил лакомство.       — Дай. — Мгновенно послышалось частое сопение, худая рука, спрятанная в тёплую ткань свитера высунулась из-под защиты.       — Слипнется кое-что.       — А у тебя будто не слипнется, — колко поспешил ответить мальчик. - Дай!       — Нет.       — Дай! — размеренное сопение сменилось тихим шипением, сильные пальцы вцепились в Даниное широкое плечо. — Кому говорят!       — Мелочь ты пузатая, не рыпайся. — Мягко, с любовью в голосе друг сжал хилую ручонку в своей большой ладошке, свободной рукой закидывая тающую конфету за щёку.       Миша пробубнил ещё что-то невнятное, прижимаясь к лучшему другу сильнее, наслаждаясь его теплом, растворяясь, словно холодное молоко в горячем кофе, в его доброте и таком родном запахе. Этот запах принадлежит только ему. Это запах порошка, с которым его мама стирает одежду, запах шоколада и ещё чего-то до колик в груди родного. Миша облизнул губы и сцепил пальцы обеих рук за Даниной спиной, обнимая его настолько сильно, насколько можно.       Данил же уже давно переключил канал и, поглаживая вздымающуюся от дыхание спину друга, с тёплой улыбкой наблюдал за Гарри Поттером.       Никого на свете сейчас не было счастливее Дани, ничто не было милее ему этого растрёпанного, тёплого и жмущегося к нему хрупкого существа. Он прекрасно знал, что зимние каникулы — самое восхитительное и волшебное время, в которое они с Мишей становятся ещё ближе, чем они есть на самом деле. Покупка подарков друг другу, выбор самой красивой и самой-самой яркой гирлянды в торговом центре, минутные остановки прямо посреди тротуара, дабы полюбоваться, как прекрасно играет фонарный золотистый свет со снежинками. Все эти маленькие моменты, касания, объятия, тёплые одеяла, совместные приготовления завтраков, метели за окном, штормовые предупреждения — всё это сливалось в одну сказочную атмосферу и объединяло мальчиков некой связующей нитью. Или той же колючей и неприятной мишурой, так красиво играющей при свете гирлянд.       Они оба и не заметили, как уснули на полу, согреваемые объятием и таким противным пледом. Рядом стояли уже давно остывшие чашки с горячим шоколадом, надкусанные огромные печенья, под большой двуспальной кроватью рядом с тапками валялись спутанные между собой джойстики. Из комнаты доносилось лишь редкое шуршание и сопение немного приболевшего на морозе Миши. Он уткнулся носом в широкую грудь лучшего друга и ни в какую не желал отпускать это тёплое тело от себя. Их тела принял на себя мягкий зелёный ковёр, скорее, напоминающий приятный газон.       Обнимая лучшего друга, Даня понимал, что завтра наступит новый день, на деревянном столе в кухне они найдут записку от его родителей, что те уехали за покупками, а из холодильника они выудят какой-нибудь тающий во рту медовый тортик. Беззаботность происходящего и лежащий рядом Миша облегчали Данино душевное состояние в несколько тысяч крат. Худые холодные плечи, покрытые родинками, грели его не хуже батарей.       Совершенно плевать, на сколько метров в секунду разогнался ветер за окном, сколько ёлочных игрушек они успели побить, наряжая ель, каково общее количество выпитого ими горячего шоколада, который как нельзя лучше сближает их. Это совсем неважно, пока рядом есть тот человек, ради которого нужно просыпаться утром. Ещё лучше, когда этот человек согревается, находясь в твоих объятиях.