О нём

      Тогда было около трех часов ночи, рядом дымилась ароматическая свеча, а на столе стоял бокал с красным вином. Я сидела, откинувшись на спинку дивана и накрыв ноги махровым пледом, а он сидел за роялем и играл. Он играл настолько хорошо и легко, звуки будто струились из его пальцев, как только он прикасался к клавишам. А выливались эти звуки в мелодию, нежную и чистую, как утренняя роса. И даже сочиненные мною сюиты для фортепиано звучали в его исполнении не так безобразно.       Когда стрелка перевалила за четыре, он перестал играть. Мягко встав со стула, он легким шагом подошел ко мне и присел рядом. Я закрыла глаза, слушая его ровное, почти беззвучное дыхание; слушая, как уютно потрескивает камин, и как издалека из музыкального центра доносится концерт Баха. Я помню, тогда в комнате неустанно благоухал аромат пачули, а он, гладя мою щеку тыльной стороной ладони и наклонившись к моему уху, шептал мне стихи Пушкина.       Я открыла глаза, чтобы взглянуть на него. Его глаза напоминали мне вересковый мед, не только по цвету, но и по взгляду — он был теплым и сладким. Не знаю, можно ли использовать слово «уютный», чтобы описать взгляд, но я не желаю соответствовать правилам, чтобы описывать его. Рука его, гладившая меня по щеке, застыла. Он запустил ее в мои волосы и стал нежно массировать мне голову. Его губы приоткрылись, и он на момент перестал дышать. Он наклонился ко мне и коснулся губами моей щеки, запечатлив нежный и мягкий поцелуй. Я снова закрыла глаза и прислушалась — играет уже другой концерт Баха, мой любимый.       Я почувствовала, как он встал с дивана, и открыла глаза. Он снова присел за рояль. Еще секунда, и зазвучала невероятно умиротворяющая мелодия, пронизывающая и молящая, и одновременно с этим мягкая, глубокая. Его пальцы умело скользили по клавишам, сотворяя музыку, и я чувствовала, как он с помощью нее разговаривает со мной. Мы могли разговаривать без слов. Музыка — вот, как мы общались, и слова были не просто не нужны, они были излишни.       Он был моим. Я была его. В такие моменты мы принадлежали друг другу. В такие моменты мы были частью друг друга.