The Punishment Himself and Wendy Darling.

— Венди, подожди, — прозвучал его голос вдалеке. — Нет! — слишком разгневано прокричала она в ответ. — Я не хочу с тобой разговаривать!       Но стоило ей произнести это, как перед ней возник кто-то. Она не успела ничего понять, как столкнулась с ним, она попыталась сделать шаг назад, но что-то крепко схватило ее за талию. Конечно, его руки. Всегда его руки.       Она подняла голову. Питер посмотрел на нее сверху вниз. Пронзительно, слишком серьезно. Его лицо так близко к ее, что она могла чувствовать чужое дыхание на своем лице. — Я думаю, ты должен убрать руки.       Она попыталась освободиться от его крепкой хватки, но он еще сильнее сжал ее. — Я накажу их, — тихо сказал он. — Каждого из них. Они будут сожалеть, что сделали это. — Прекрати! — она снова повысила голос. — Это была просто глупая игра, это не их вина!       Он посмотрел в ее глаза и медленно моргнул. — О, это их вина. Они должны были заботиться о тебе, как о…, — он остановился, убирая правую руку с ее талии. — И вот ты здесь.       Она почувствовала мягкое, удивительно мягкое прикосновение на щеке. Его пальцы медленно скользили по ее коже. Порез все еще кровоточил, но его прикосновение жгли сильнее. Она пыталась, оттолкнуть его, но она не смогла.       Она смотрела на него недоумевающим взглядом. Питер убрал руку с ее лица. На его пальцах была кровь. Ее кровь. Он посмотрел ей в глаза с легкой, привычной холодной улыбкой, а затем (Венди забыла, как дышать), поднес свою руку ко рту и просто слизал (ее, возможно, еще теплую) кровь.       Ей казалось это очень (очень, очень) отвратительным. Она не могла понять, почему ее сердце екнуло, и почему ей стало так жарко, что вот-вот и она расплавится. — Я собираюсь наказать их, — повторил он, приближая к ней свое лицо (так опасно близко). — Я не позволю им запугать тебя.       Его слова вывели ее из оцепенения. Венди со всей силы толкнула его. Он упал на землю, заливаясь от смеха. Только одного тебя я боюсь.       Она хотела ответить ему, но слова комом застряли в горле, когда Питер снова коснулся рукой ее лица, и, улыбаясь, провел ладонью по тому же самому месту. Это кровь.       Она нервно сглотнула, когда он остановился. — Моя маленькая птичка может клюнуть, — самодовольно засмеялся он. Его жестокий тон заставил вздрогнуть ее. Она попятилась назад, но как назло, она столкнулась с деревом. Теперь нет никакого спасения.       Питер подходил к ней медленно (слишком медленно) все ближе, и ближе, но когда он подошел к ней на расстояние вытянутой руки, он остановился. — Сделать его лучше? — злорадно сказал он. — Что? — отчаянно выдавила она. — Сделать его лучше? — прошептал он, но теперь каждая капля насмешки исчезла с его лица и голоса. Он шагнул вперед, сокращая расстояние между ними. Каждая клетка в ней кричала, беги (беги, беги, беги). Но Питер перегородил путь к ее спасению руками.       Она собрала всю свою храбрость, чтобы взглянуть ему в глаза. — Как? — ее голос был сильным, хотя страх переполнял ее. Он не улыбнется. Ни за что. — Вот так, — сказал он на выдохе. Он подхватил ее, словно она ничего не весила. Их лица были напротив друг друга, но он вовсе не смотрел ей в глаза, нет, он наклонился к ее шее, зарываясь лицом в ее волосах. Питер вдохнул в себя ее запах. Он придвигал ее все ближе и ближе, вжимаясь в неё, заставляя её обернуть ноги вокруг его талии.       Он целовал её, она вздрогнула, такие нежные и едва чувствуемые поцелуи. Мурашки пробежали по ее спине. Он целовал ее плечо, шею, за ухом, лицо, вдоль пореза, затем, спускаясь к подбородку, шее, ключицам. — Питер, пожалуйста…       Но она замолчала. Она знала, что это его не остановит.       Венди закрыла глаза и… И сдалась.       Она почувствовала, как сильно левая рука Питера сжала ее бедро. Опасаясь падения, она обвила руками его шею, так сильно, что он слегка оттолкнул ее от себя. Она дрожала, когда он поцеловал ее, оттянув губу зубами. Он сжал ее, так сильно, до хруста в спине, и прижал к стволу дерева. Она едва могла дышать, в легких не было места, поэтому ей было нужно бороться за каждый глоток воздуха, но она была словно… словно в лихорадке, она не могла ничего сделать. Его присутствие, его губы, его слова, его вдохи… Венди… Венди… Моя маленькая… Птичка… Венди… Все поражены ею.       Каждый выдох на ее шею, на ее волосы, как будто что-то взрывалось внутри нее. Ее кожа, ее плоть, ее кости, все болело, внутри она была сожжена, когда его губы остановились на ее шее, и в следующий момент он уже прикусил ее ухо, она не могла ничего поделать, стон вырывается из нее. Она закусила губу, зарываясь пальцами в его волосы. Сжимает их так сильно, причиняя ему боль.       Питер выпрямился, там, где он касался ее, пробежал холодок. Он посмотрел на Венди, оперевшись лбом об ее. Они смотрели друг на друга мгновение, нарушая тишину громким дыханием. Они оба задыхались, жадно глотая воздух. Питер закрыл глаза. Он выглядел таким хрупким. — Твоя очередь, — его слова вышли вместе с его выдохом.       Она не знала, что делать. Одна часть ее хотела (желала, жаждала, нуждалась), наклониться вперед, и поцеловать его, вгрызаться в губы, шею, ухо, зарыться пальцами в его волосы настолько сильно, что он будет страдать от боли. Она хотела быть эгоисткой, быть такой же эгоистичной, как и он, но…       Но была другая часть ее. Часть, которая не просила ничего из этого. Для той части, каждое его прикосновение, и слова, и сердцебиение причиняют боль. А теперь, увидев Питера, таким беззащитным, таким уязвимым. Она знала, что сейчас она может сделать с ним все, что хочет.       Но она… она просто не могла. Потому что она не нравилась Питеру Пэну.       Она не будет лгать ему, что это наказание правильное, что он волен делать все, что хочет с ней, потому что она позволяет ему. Она не будет лгать ему, что она позволяет ему иметь ее.       Потому что только Венди Дарлинг может иметь Венди Дарлинг.       Она провела рукой по его лицу, взяла его правую руку, поднеся ее к своим губам, она оставила на ней нежный поцелуй.       Он открыл глаза и посмотрел на нее так, как будто он знал, что происходит в ее голове. Вероятно, так и было.       Наверное, оба знали, что Венди Дарлинг будет делать.       И она была здесь, прямо сейчас, с ним, она не была потерянной, он не смог сделать ее такой.