Я буду беречь ее

Человек ко всему привыкает незаметно. Порой ему и самому кажется, что он самостоятелен и никак не зависит от своей новой привычки. Но вот привычное ему исчезает, и человек недоумевает, осознавая свою беспомощность. Он все это время считал себя независимым, а тут выясняется, что без привычного он начинает задыхаться. Об этом Матвей узнал совершенно неожиданно для себя. Некромаг чувствовал себя точно так же, как Буслаев, когда у него отняли Дафну. Ирка, которая тяжело переживала смерть Бетлы и других валькирий, попросила у Багрова немного времени прийти в себя. Матвей видел, как ей тяжело, потому уступил и отпустил ее. Ему казалось, что пройдет день, максимум два, и Ирка к нему вернется. А он все это время будет терпеливо ее ждать. Но иллюзии Багрова рассыпались в прах, столкнувшись с безжалостной реальностью. Без Ирки Матвей не находил себе места. Он ощущал себя слепым щенком, что тычется в стены в поиске своей хозяйки. Багров, что все время считал себя независимым человеком, оказался зависим от Ирки, которой сейчас не было рядом. Некромаг и подумать не мог, что он может быть таким пустым без нее! Ведь когда-то ему уже приходилось переживать разлуку с ней. Взять хотя бы «ссылку», когда он украл плащ у Фулоны. Тогда же Матвей как-то справлялся! Но, может быть, все дело было в том, что тогда он еще просто не познал Иркиной любви? Ведь тогда еще Багров не знал, каково это, когда у тебя есть любимая девушка, которую ни с кем не надо делить. Проводя с Иркой все свое время, Матвей не замечал, как его сущность наполнялась ею. Без нее он уже не был цельным. Но эту истину, увы, некромаг понял слишком поздно. Почему-то в этом мире почти все знания приходят с легким опозданием, как человек, что спешил на праздник, но по дороге потерялся и пришел лишь к тому времени, когда все гости начали расходиться. И неуютно этому человеку, но уйти он уже не может. В такие моменты порой даже кажется, что лучше бы он и вовсе не приходил. Багров ощущал себя опустошенным. Будто бы из него выкачали все соки, а вместе с ними и мысли. Матвей порывался читать, но не мог этого сделать: буквы он видел и различал, но они у него никак не хотели складываться в слова. А его разум реагировал на буквы «к», «р», «и», «а» очень болезненно. Некромаг только сейчас осознал, как ему плохо одному, без Ирки. Если раньше он иногда раздражался на ее нудные нотации, то сейчас ему их невероятно не хватало. Багров был готов выслушать трехчасовую лекцию Ирки жадно, как алкоголик в завязке после срыва выпивает бутылку водки. И хоть алкоголиком Матвей не был, он ощущал ту же зависимость. Правда, эта зависимость была светлой (ведь любовь иной быть не может), но все равно точно так же терзала сердце несчастного парня. Багрову хотелось выть волком от тоски, сводившей его с ума. Некромаг казался самому себе разбитым и склеенным заново. Трудно было признаться в этом даже самому себе, но без Ирки Матвей ощущал себя пустым местом, которое не может найти себя в этом мире. И вроде бы прошло лишь два дня, а Багров уже походил на приведение. Таким же бледным и потерянным он выглядел. Сейчас, лежа на гамаке, Багров ясно ощущал, что он любит Ирку. Но любит не так, как она. Если Ирка любила в нем самого Матвея, со всеми его привычками и заскоками, то некромаг любил в Ирке только то, что ему нравилось в ней. Иными словами, Ирка любила всего Матвея, стараясь подарить ему всю свою любовь, а Матвей любил в Ирке конкретные вещи и даже порой ловил себя на мысли, что хочет ее изменить. После подарка Джафа он даже осмелился на этот глупый и отчасти предательский шаг! Как же сильно Багров потом себя ненавидел за это! Человека надо любить всего целиком, не выделяя его недостатков. Даже наоборот! В человеке надо любить и его недостатки, и тогда человек тебе уже не будет казаться несовершенным. Ирка поняла это, а Матвей только сейчас медленно доходил до этой мысли. Сейчас некромагу хотелось рисовать. Рисовать портрет Ирки, чтобы вновь видеть ее улыбку и блеск в глазах. Ведь именно в этих вещах он и находил силу, что помогала ему держаться. Странно представить, что он, далеко не слабый парень, безумно зависит от хрупкой девушки, что в быту не способна самостоятельно прожить и трех дней. Ирка со своим небрежным отношением к быту была гораздо сильнее его, Матвея! В ней была трепетная сила, что, может, и чадила едва-едва, но зато ее свет никогда не угасал и всегда освещал ее душу. В Багрове же все постоянно вспыхивало и искрило. Но вспышки были мимолетными, хоть и яркими, но отнимающими много сил и внутренней энергии. Да, это было красиво, но бессмысленно. Эти вспышки могли показать путь во тьме, но не осветить его, чтобы пройти до конца. Не было у них сил для этого. «Я привык, что могу решить большинство проблем. Вроде бы некромаг обладает огромной силой, но она ничто в борьбе света и тьмы. Да, для людей я великий маг, что с легкостью может убить их, но для стражей я лишь пешка на доске. Моих сил не хватило, чтобы удержать Ирку от волчицы, когда та еще была валькирией. Рядом с ней я ощущал себя таким беспомощным! Ирка – созидательница. Да, она может быть жутко нелепой, но она настоящая, живая! В ней нет того притворного героизма, который я порой замечаю в себе. Ирка готова отдать свою жизнь ради света спокойно, без лишних слов и гордо поднятой головы. Как человек, привыкший к боли, Ирка никогда не будет страдать на глазах других людей. Ее страдания не клоунада. Она не хочет, чтобы ее жалели, потому и ушла. А я даже не могу найти ее! Без нее я чахну. Во мне не остается сил, чтобы просто улыбаться. Только сейчас я понял, что отношусь к Ирке с некоторым эгоизмом. Да, я забочусь о ней, помогаю и стараюсь поддержать, но во всем этом я искал и свою выгоду. Чтобы она платила мне тем же, чтобы была со мной добра и мои желания были удовлетворены. Порой мне кажется, что, даже защищая ее, я защищал СВОЮ любовь. И от этого мне становится тошно. Ирка – свет. Я же едва ли когда-нибудь смогу им стать. И я боюсь, что утяну ее за собой», - мысли Матвей приходили в его голову медленно, заполняя ее до отказа. Багров ощущал себя так же, как когда-то Арей, когда был со своей дочерью. Вот только Варвара была обычным человеком и потому не могла вытянуть своего отца. А Ирка была девушкой с даром любви. И пока в ней жила любовь, люди рядом с ней просветлялись. Не выдержав, некромаг соскочил с гамака и бросился ходить по комнате. Матвей не мог сидеть на месте, боясь, что собственное одиночество его загрызет. Шел третий день отсутствия Ирки, а Багров уже почти не жил. Он лишь волочил свое существование без нее. Ему не хватало любимой девушки, как воздуха. В этот момент Багров любил Ирку как никогда раньше. Он любил ее той отчаянной любовью, которую испытывает девушка, отпуская своего любимого парня на войну. Все обиды и раздражения были забыты. В груди билась лишь одна мысль: пусть с ним все будет хорошо! Именно это в тот момент и испытывал Матвей. Все его глупые мысли о несовершенстве Ирки исчезли, будто бы их никогда и не было. Каким же дураком он был, ища в своей любимой девушке недостатки! Зачем все это? Неужели он желал разлюбить ее? Последняя мысль ужаснула некромага. Нет, только не это! Он любил ее. Любил и не желал быть ни с кем другим. Только она забралась в его сердце и навсегда там осталась. И уже никто не был в силах прогнать ее оттуда. Даже сам хозяин своего сердца. Да, для некромага сердце – всего лишь мышца, что гоняет кровь по телу, но после встречи с Иркой Багрову пришлось пересмотреть свои взгляды. В конце концов, именно благодаря любящему сердцу Ирки Матвей еще не скатился во мрак. Багров ощущал себя так же, как когда-то в Муромском лесу, когда вел на поводке волчицу. Такая же обреченность была в нем. Тот же страх и злость на себя. И вновь поддавшись порыву, что, возможно, и вернул ему Ирку, Матвей закричал. - Я буду беречь ее! – голос некромага прозвучал чуть приглушенно, будто бы он уже сорвал себе связки одним криком. И в этом крике была вся его боль и все его отчаяние. Так странно. Люди начинают понимать ценность вещей только, когда теряют их. Вот и сейчас Багров понимал, что у него было все для счастья, лишь когда Ирка ушла. У Матвея была любимая девушка, свой дом, защита от мрака, но ему все равно было мало! Он глотал счастье жадно, разово. И с каждым разом ему требовалось все больше и больше. Но ведь счастье всегда рядом с нами. Главное – увидеть его. И теперь некромаг видел, что он, возможно, был самым счастливым человеком на свете. Багров порой завидовал Буслаеву, который казался ему таким счастливым. Но ведь счастье у них было одно. Просто у Мефа хватало благородства быть благодарным и за это, а Матвей считал, что так и должно быть. И именно это тонкая грань и определяла меру их счастья. Матвей понимал все, но знание пришло слишком поздно. Тоска уже сводила его с ума, и без Ирки избавиться от нее было невозможно.

***

Дева Надежды сама нуждалась избавление от тоски, что кольцом свернулась вокруг ее сердца. Ирка жила в лесу, в старой сторожке, которая выстояла назло ветрам и была вполне пригодна для жилья. Девушку привело сюда сердце и желание отделиться от мира. Даже Матвей, которого она безумно любила, не мог ничем ей помочь и лишь вызывал в девушке новое чувство вины. Ирка ушла, чтобы никто не хлебнул ее горя, чтобы никто его не видел. Трехкопейная дева должна была сама справиться со своей болью. Днем Ирка читала, вечером тренировалась, а ночью гуляла по лесу, пытаясь найти свой покой в этих прогулках. Порой касаясь руками застывшей смолы, Дева Надежды ощущала слезы на своих щеках. Девушка окончательно запутывалась в себе и отдалялась от своего счастья. Наверно, Ирка бы еще много времени провела в этом лесу, но все решил случай. Проснувшись рано утром, Ирка мельком посмотрела в окно и застыла в удивление. За окном были два волка. Один из них был ранен, и второй волк тащил его на своей спине. Ему было тяжело, лапы с огромным трудом держали волка с тяжелой ношей на спине. Но волк нес своего друга. Нес просто потому, что так было надо. Он не мог бросить его одного. Пусть лучше они погибнут оба, но волк не оставит волка в беде. Пусть лучше будешь ты страдать, но твой друг будет счастлив. В любой любви надо отдавать и ничего не желать взамен. Только это окупается. Если же ты будешь желать чего-то в ответ, то это будет предательством. Ты будто бы выставляешь своему возлюбленному счет за свою любовь, что на самом деле и не является любовью. Ирка осознала это очень четко и ясно. Она поняла, что все это время не понимала главного принципа любви. Надо ничего не желать для себя лично и просто любить. Любить каждый день без глупых обид, что разъедают любовь, словно кислота. Надо любить самого человека, а не наше отношению к нему. Любить трепетно, тепло, верно. Только такая любовь и есть свет. Все остальное – жалкие подделки, что захламляют этот мир. Дева Надежды ощутила стойкое желание увидеть Багрова и сказать ему, как сильно она его любит. Как часто она говорила ему эти слова? Раз пять или шесть? Да и то как-то вяло, без внутреннего запала и света. Это показалось Ирке таким несправедливым, что она тут же телепортировалась к нему столь резко, что даже не подумала о том, что ему скажет. Но думать и не пришлось. Матвей бродил по комнате, словно в бреду, натыкаясь на мебель и книги, разбросанные по углам. Тоска разъедала его изнутри, давила и терзала. Мысленно взвыв, Багров налетел на появившуюся в огне телепортации Ирку и только спустя пару секунд осознал, кто стоит перед ним. Радостно рванувшись к ней в порыве чувств, Матвей крепко обнял ее и прижал к себе, чтобы поверить, что это не иллюзия его растерзанного сознания. Ирка тихо ойкнула и ощутила на своей щеке горячее прерывистое дыхание некромага. Бывшая валькирия-одиночка вдруг ощутила всю его тоску, всю его боль и испытало невероятную нежность к Матвею. Вот он! Настоящий влюбленный юноша, что уже не в силах скрывать свои эмоции. Не было сейчас на лице Багрова той иронии и насмешки, что было свойственно некромагу. Сейчас перед Иркой стоял настоящий Матвей Багров, что был ее бессмертной половинкой. Неожиданно для самой себя всхлипнув, Дева Надежды взъерошила волосы Матвея и тихо рассмеялась. - Спасибо. Спасибо тебе за все. Здорово, что ты есть, - разорвала тишину Ирка, слыша, как бешено стучит ее сердце. - Я и сам рад этому безумно. Ведь иначе я бы не встретился с тобой. - Для тебя это так важно? - Больше, чем тебе кажется. Для меня это стало целой иной жизнью, в которой я счастлив. - Так значит, со мной ты счастлив? – на губах Трехкопейной девы появилась немного глупая, но невероятно счастливая улыбка человека, который внезапно получил все, о чем мечтал. - Не совсем так. Ты мое счастье. И тебя я буду беречь, - с несвойственной ему нежностью прошептал Матвей и полностью отдал себя во власть порыва чувств. Багров склонился над лицом Ирки и стал целовать его. Нежно, трепетно губы некромага касались лица бывшей валькирии-одиночки. Ирка не сопротивлялась, лишь каждый раз охала и удивленно хлопала глазами, пытаясь понять, что случилось с Матвеем за эти три дня. Когда же губы Багрова коснулись ее губ в нежном поцелуе, стало уже не до посторонних мыслей. Если бы где-то рядом находился комиссионер, он бы ни за что не сунулся туда, где сиял сам свет, вызванный искренней любовью обладателя Камня Пути и Девы Надежды. Из-за туч проглянуло солнце и заглянуло в окно комнаты, где на диване сидел Матвей, на коленях которого расположилась Ирка, и никто из них не мог разорвать этого поцелуя. Просто не желал. Может быть, каждому из нас и написана своя судьба, но мы можем вносить в нее свои коррективы. Правда, порой мы делаем это неосознанно, лишь усложняя свой путь, но даже в этой глупости есть своя трепетная сила, что удерживает нас от мрака. Даже самый сильный артефакт света не защитит человека так, как это сделает истинная любовь. Она и только она способна осветить путь, стерев с него мрак.