Claustrophobia

Темная ночь кажется особенно холодной. Узкие лучи лунного света пробираются через небольшие окошки в потолке. Отсюда почти невозможно видеть ночное небо. Похоже на жизнь насекомых в картонной коробке. Четыре квадратных метра — общая площадь этой квартиры, где с большим трудом умещаются два человека, вытерпевшие сотни истерик. И вытерпят еще тысячи. У них нет выхода, так как о большей площади сейчас и не мечтают. Несколько окошек открыты. Сюда должен поступать свежий воздух, в эту коробку. Пятьдесят пятый этаж. Кажется, что еще немного — и окажешься в космосе. В этом необъятном пространстве из миллиардов звезд и планет. Быть может, возможно найти ту, где будет больше места? Об этом мечтает множество людей, но о такой информации их никогда не известят. В этой стране все скрывается и все держится под контролем. Только диктатура. Только ограниченное пространство. Человек здесь не способен выйти за рамки дозволенного. Не созданные самим собой рамки — сотворенные сотней людей в однотипных смокингах. В это превратилась Япония за последние десятки лет. Остается лишь забыть о бессмысленных правилах и просто жить так, как можешь. Затоптать мечты о свободе и разорвать в клочья болезненное желание отправиться на другую планету в поисках дополнительных квадратных метров. Весь мир ограничился картонной коробкой. Койю просыпается от судорожных всхлипов неподалеку от себя. Этот звук сопровождает каждую ночь. Тоже выхода нет. Не было еще ни одного дня без истерики и слез. Но Такашима пытается понять это. Он вытаскивает сдержанность и терпение откуда-то из глубин себя, чтобы не накричать, не сорваться. В какой-то момент всхлипы прерываются криком ужаса и опять все начинается сначала. Не привыкший человек бы сам испуганно вскрикнул, услышав такое глубокой ночью. Но только не Койю, живущий с этим человеком уже несколько лет. Когда-то они вместе сбежали из Канагавы в Токио, чтобы найти лучшую жизнь. Только столица встретила их еще большей теснотой. Этот огромный мегаполис словно пытался избавиться от них, без слов говоря, что им не место здесь. Но все стало привычным. На протяжении короткой жизни Такашима учится смирению, а плачущий человек пытается справиться с мучающей фобией. Помогают друг другу и заполняют собой пространство в четыре квадратных метра. Личность с довольно богатой фантазией смогла бы в порыве вдохновения восстановить здесь стандартные кадры из фильмов ужасов. Судорожно всхлипывающий от ужаса человек и голые стены с подертыми светлыми обоями идеально подходят для таких съемок. И можно воображать пятна крови на полу, смешанные с изуродованными внутренними органами и частями тел. Человеческих? Возможно, не только. Тишина буквально разрывается на части очередным криком, подобно хрупкой ткани. Она, ткань, скрывает обличье ужаса плачущего человека, которую сильные руки с треском разрывают на две половины, показывая уродство, такое пугающее.  — Таканори, что произошло? — Койю подползает к парню, что забился в угол миниатюрной комнатки и вздрагивает от ужаса. Он выглядит настолько хрупким и беззащитным, что Такашима не сразу отваживается легонько дотронуться до плеча Таканори. Это не тот человек, которого брюнет привык видеть на улице днем. Иногда они гуляют в небольшом парке, и Мацумото — такова фамилия парня — никогда не хочет возвращаться домой. Клаустрофобия окончательно замучила его. Ей не место в тесном мире. Но, тем не менее, она почему-то выбрала именно этого человека. Такое желанное для нее сознание. Вторую половину жизни Таканори проводит у психиатра. Брюнет садится рядом с парнем и пытается обнять его. Тот нехотя отрывает руки от коленей и хватается за руку Такашими.  — Тише, Таканори, ты не один… — шепчет Койю, успокаивая. — Все пройдет. Всхлипы становятся более редкими, а вдохи — глубокими. Завтра они пойдут в университет, а затем — на работу после бессонной ночи. Привычный график. Ничего не меняется в жизни. И вряд ли изменится.  — Тебе стоит выпить успокоительное. Утро совсем скоро. Шатен еле заметно кивает. Он не может жить без успокоительного. Это единственный способ уснуть. Иной невозможен. Койю открывает раздвижной стенной шкаф небольших размеров и достает упаковку с таблетками, которую открывает и кладет одну белую таблетку в чашку, заливая водой из графина, который находит в том же шкафчике. — Вот, выпей. А затем ложись спать. Все будет хорошо. — Протягивает чашку Мацумото. Тот неуверенно принимает ее.  — Спасибо, — дрожащим голосом произносит шатен и большими глотками выпивает содержимое. Он ведет паразитический образ жизни, как сам однажды сказал Такашиме. Польза только ему, а Койю ничего не получает от этого. Именно так считает Таканори. Но брюнет не согласен. Он пытался опровергнуть это мнение, показать Мацумото, что он нормален, ничем не хуже остальных людей. Но тот лишь покачал головой в несогласии. Его невозможно переубедить. Но, быть может, Мацумото удастся избавиться от фобии? Его детской травмы. Все началось именно в подростковом возрасте и продолжается до сих пор. Таканори постоянно нервничал в частном доме, где жил с семьей. Несмотря на то, что пространства там намного больше, нежели в «картонной коробке», он все также оставался тесным. В принципе, это все, что знает Койю о нем. Они считают друг друга близкими друзьями, но разговоров о детстве почти не было. Сейчас шатен успокаивается и затихает. Медленно и постепенно. Так же, как нож проникает под кожу. И снова все погружается в тишину.  — Я пойду спать, хорошо? — произносит Таканори расстроенно. Он очень переживает, когда с ним происходят такие вещи. — Прости меня, пожалуйста. — С этими словами он забирается на футон*. Шатен также сильно устает после приступов страха. А Койю даже не знает, что ответить. Лишь желает спокойной ночи.

・ ・ ・

Яркое летнее солнце поднимается из-за горизонта и восстает над множеством многоэтажных зданий с квартирками-капсулами. Один из теплых лучей проникает в «картонную коробку» и оставляет легкий след на лице Койю. Бьет прямо в глаза, и брюнет, поморщившись, просыпается. Не нужно много времени для того, чтобы понять, что он один здесь. Куда исчез Таканори? Он не знает. Парень встревожен еще больше, чем во время истерики Мацумото. Он не оставил даже записки. Просто ушел с восходящим солнцем. Исчез куда-то, скрылся в шуме мегаполиса. Мацумото даже некуда идти. Но, быть может, именно таким образом он найдет свободу в мире, стесненном жестокими правилами и количеством квадратных метров?