Гусеница Миллс

Находящаяся в полупрозрачной колбе кипящая жидкость, что отливала бледно-голубым свечением, да и сам процесс приготовления мудреного зелья, с коим никогда не сталкивалась Свон, завораживали, поэтому белокурая девушка, опираясь подбородком на костяшки длинных пальцев, с интересом наблюдала за действиями некогда злой королевы. — Получилось? — не отрывая взгляда от брюнетки, с надеждой спросила Эмма. — Не попробуем — не узнаем, — рассматривая собственное зелье, ответила Миллс, а после, закрыв глаза, молниеносно сделала уверенный глоток потемневшей жидкости. Подняв уголки пухлых губ, Реджина облегченно выдохнула, решив, что вот оно, зелье, возвращающее память, и уже хотела обрадовать нелюбимую спасительницу, но что-то пошло не так, и брюнетка, не слыша следующий вопрос Свон, почувствовала сильное головокружение, вмиг оказываясь на твердом полу. — Что за?! — воскликнула блондинка, резво подскакивая с деревянного стула. Одежда Миллс неаккуратной кучкой валялась на паркете, когда её хозяйка не была видна зоркому глазу Эммы, делающей нерешительный шажок вперед. Буквально через долю секунду или же малую её часть из-под груды одежды выползла жирная гусеница с тёмными пятнышками на зеленой спинке, а лицо девушки исказилось от отвращения. — Ну-у, нет, — отказываясь верить в происходящее, Свон отрицательно мотала головой, отходя от стремительно приближающейся к ней же гусеницы. Страдая инсектофобией* с детства и причисляя зеленую мерзость к насекомым, Эмма до мурашек по коже испытывала неприязнь к волосатому созданию, хотя её умная головка уже давно подкинула идейку о том, что эта гусеница и есть их Миллс, по неосторожности выпившая неправильно приготовленное зелье. — Реджина, вот ты не могла проверить зелье на ком-нибудь другом?! — разговаривая с гусеницей, что со стороны выглядело чрезвычайно абсурдно, Эмма резко остановилась и, посчитав, что глупо убегать от пятнистого создания, с вызовом уперла руки в бока. Гусеница, тельце которой также обладало множеством пушистых волосков, продолжала ползти в сторону Эммы, что, признаться, её тревожило. Конечно, Свон могла с легкостью наступить на противную чертовку, лишив ту короткой жизни, но если это действительно была Миллс, Генри бы не простил её. Да и она бы себя тоже — не дело приёмную мать сына в чужом тельце топтать. — Не приближайся, я за себя не отвечаю! Пятнистое существо остановилось, благодаря чему Свон поняла, что Реджина её понимает, а угрозы действуют. Свон злорадно ухмыльнулась, но тут подумала, что, может, она попросту совсем свихнулась. Первый вариант с Миллс в теле гусеницы был менее разумным, но Эмма, поддаваясь никогда не предававшему её чутью, считала его верным. — Как там у вас дела? Нагло и беспардонно открыв дверь, Крюк вальяжно прошел внутрь обширного помещения и, заметив лежавшую на полу одежду брюнетки, обратился к Эмме: — Ты раздела ее Величество, дорогая? Не понимая происходящего, Киллиан с ухмылкой пошел дальше по направлению к Свон, но мигом был остановлен ярым криком блондинки: — Не двигайся! Ещё б мгновение, и частички не на шутку испугавшейся гусеницы покоились бы на ботинке мужчины, но он, послушав Эмму, замер с поднятой пяткой правой ноги. — Отойди от неё! Медленно, чтобы не раздражать сильнее импульсивную девушку, отдававшую несуразные и странные приказы, Киллиан сделал шаг назад, заглядывая под ноги. Объект отвращения Свон вызвал на лице пирата недобрую улыбку, и тот наклонился к нему, внимательно разглядывая. Небрежно схватив гусеницу за толстые бока, брюнет рывком поднял её, окидывая создание изучающим взглядом со всех сторон. Недовольная обращением к своей персоне гусеница отчаянно брыкалась, стараясь вырваться из цепких рук на желанную свободу, пока Эмма, сдерживая порыв рвоты от представшего ее глазам зрелища, закрыла глаза, вдыхая в себя побольше спасительного кислорода. — А Реджина-то где? И почему без одежды? — похотливая улыбка на лице Киллиана и его подозрительный взгляд заставили пожалеть Эмму о желании открыть глаза. — Думаю, гусеница и Реджина — одно и то же, Крюк. — Эта гадость? — хмыкая, произнес Крюк, и будущее насекомое, не вынося подобных оскорблений, считая это гранью допустимого, с брезгливостью на мелкой мордашке больно куснуло его, из-за чего вскоре снова оказалось на полу. — Ах ты ж, — начал брюнет, потянувшись к своей жертве, но та, оказавшись проворнее и хитрее, еще раз укусила его за кончик пальца и помчалась в сторону Эммы. — Не обижай её, а то убьет тебя потом, — отодвигаясь от зеленой преследовательницы, посоветовала Эмма. — Свон, ты рехнулась?! Блондинка, недовольно взглянув на собеседника и игнорируя попытки зелёной забраться на нее, вкратце пояснила ситуацию Киллиану, предлагая позвонить родителям. — Они сейчас «У бабушки». Пойдем к ним, только сама бери эту противную кусачку! — Думаю, она слышит тебя и прекрасно понимает. — Я всё-таки все ещё не уверен, что это Реджина. Она не была бы такой… упитанной, — осторожно, чтоб не дай бог не оскорбить представительницу отряда чешуекрылых, прошептал Киллиан, подмигивая блондинке. Закатив глаза, Эмма приказала Крюку схватить гусеницу и вместе с ними отправилась в кафе, попутно защищая ненавистную зеленую погань от пирата с садистскими наклонностями, за идеи которого его не раз покусала обладательница белёсых волосков на спинке. Дэвида, как оказалось, в кафе не было, но Снежка с Генри даже не обмолвились об этом, переключая всё своё внимание на несчастное мохнатое создание. — Я не знаю, что делать. Она выпила зелье, и теперь… Черт, я даже не уверена, что это Реджина! — объясняла Свон, кидая обвинительные взгляды на разместившуюся в центре стола гусеницу. — Ну, это не так трудно выяснить, — не сдержав истеричный смешок, довольно произнесла Снежка и, поднеся ладонь к гусенице, отчетливо произнесла в типичной учительской манере, — кусни меня легонько, если всё понимаешь. — Ай-ай-ай! Да, это Реджина! Настоящие гусеницы так сильно не кусаются! — на автомате засунув укушенный палец в рот, промямлила Снежка, обиженно глядя на создание, которое, если бы могло, злорадно рассмеялось бы. Генри заботливо положил раскрытую ладонь на стол, и обрадовавшаяся гусеница Миллс, с чем согласились все свидетели укуса, заползла к сыну на руки и, чувствуя себя в полной безопасности, свернулась в миленький с виду клубочек. — И что же нам делать?! — Поцеловать её! — радостно воскликнул Генри, когда хорошая мыслишка озарила его голову. — Это сработает! Поцелуй истинной любви! Генри губами потянулся к гусенице, не чувствуя и тени брезгливости, и зелёная пакость выгнулась в его сторону, но Эмма быстро стряхнула противного волосатика с ладони сына, строго произнеся: — Генри, ты не будешь целовать эту мерзость. — Но это моя мама! — запротестовал насупившийся ребенок и в манере брюнетки скрестил руки. — Мы найдет другое решение, — спокойно произнесла Эмма, глядя в глаза сына и прерывая его попытку еще раз поцеловать гусеницу. Считая, что в этот момент ей руководили банальные правила гигиены, а не желание оставить Реджину такой, немного отдохнув от нее, Свон старательно пыталась достучаться до вредного и упрямого сына, а Реджина, смекнув намерения блондинки и поняв их лучше её самой, юркнула со стола и поползла в сторону выхода. — Она удирает! — заметил Крюк, сообщая об этом остальным и тыкая пальцем в беглянку. Открывший входную дверь Арчи Хоппер не только пропустил бывшего мэра Сторибрука наружу, но и задержал её преследователей, закидывая их вопросами о чересчур агрессивной реакции. Пока Эмма впопыхах пыталась объяснить забавную суть доктору, Реджина, не теряя ни минуты, спряталась за одной из гнилых дощечек, благодаря чему ни Снежка с неожиданно взявшейся лупой, ни однорукой алкаш с подведенными глазами, ни внимательная спасительница с дурными мыслями и даже ни сын с неугасающей надеждой на лучшее не обнаружили её, поэтому жирненькая особь, свободно вздохнув, отправилась в сторону леса, через который и лежал путь к её склепу, куда и намеревалась попасть Миллс. Путь был долгим и чрезвычайно утомительным, конечно, это тебе не на «Мерседесе» разъезжать, и даже не ходить пешком. Но зато за длительное время Реджина более-менее успокоилась, все сильнее уверяя себя в том, что в своем убежище она сможет отыскать решение. Правда, дойти до склепа сегодня ей было не дано. Неспешно прогуливаясь по одной из протоптанных случайными путниками лесных тропинок, Дэвид насвистывал что-то себе под нос и просто наслаждался жизнью. На улице вечерело, что было неудивительно — все-таки часы на руках мужчины уже показывали пять часов. Птицы громко чирикали, ветер несильно развевал русые вихры причесанных утром волос, и ничего не напрягало мужчину в этот момент — он был по-настоящему счастлив, потому что именно сегодня смог побыть в одиночестве и немного отдохнуть от своей жены. Конечно, он любил её всем сердцем, но отдых никогда не бывает лишним, и на этой достаточно рациональной мысли и держались все доводы мужчины, что было крайне беспечно. Длинная красная футболка не спасала от холода точно так же, как и тонкие темные джинсы, но Дэвид, не обращая на это внимания, шел себе и внимательно смотрел под ноги, чтобы повторно не запнуться на один из многочисленных острых камней. — О, какая красавица! — ласково произнес Дэвид, заметив гусеницу и не разглядев в ней свою дорогую тёщу. Гусеница Миллс, ощутив опасность всем своим пухлым тельцем, старательно поползла в другую сторону, что сильнее умилило любящего насекомых в отличие от родной дочери мужчину. — Очаровательна, — продолжая раздавать комплименты зеленой толстушке, блондин бережно поднял её к себе на ладонь и с улыбкой погладил по мохнатой спинке. Это были не грубые руки Крюка, поэтому гусеница непроизвольно выгнулась навстречу, мысленно ругая себя за это, пока Дэвид, обожающий гусениц до дрожи в коленках, мягко коснулся её спинки губами и оставил легкий поцелуй, прикрыв глаза. Вес гусеницы начал стремительно увеличиваться, что удивило мужчину, но, открыв глаза, он понял, что удивляться тогда было рано. Ошарашенно глядя на обнаженную брюнетку в его руках, Дэвид краснел от непристойных прикосновений — касаясь плоского живота, он крепко обхватывал ее за талию, благодаря чему Реджина всё ещё не упала на землю. Абсолютная нагота представшей перед ним женщины также вводила в крайнее смущение, но Дэвид до сих пор клянется божьей матерью, что смотрел лишь на её встревоженное лицо, обрамленное тёмными прядями волнистых волос. Такие же испуганные, как и его, глаза обеспокоенно смотрели на него, а алеющие щеки выражали неловкость брюнетки. Не выдерживая тяжелого взгляда Миллс, Дэвид бойко отпрыгнул, из-за чего Реджина всё же оказалась на земле и громко ойкнула. — П-прости, — заикась, сказал Дэвид, отвернувшись от женщины. Быстро сняв с себя растянутую футболку, примерно доходящую мужчине до бедер, Нолан, не поворачиваясь лицом к женщине, протянул её Реджине, и та, случайно коснувшись ладони блондина, с нервозностью схватила её. Быстро надев верхний элемент одежды на свое тело, Реджина тяжело вздохнула и устало поднялась на ноги. Успевшая отвыкнуть ходить за всё то время, что провела в чужом теле, Миллс пошатнулась и едва ли вновь не упала, если бы не сработала хорошо выработанная реакция, из-за чего женщина опёрлась спиной на грудь Нолана. Мгновенно развернувшись, благодаря чему её руки оказались на его груди, Реджина выдохнула, пристально глядя на мужчину. Дэвид аккуратно придерживал Реджину, давая ей время привыкнуть стоять на ногах. — Как ты? — обеспокоенно спросил Дэвид, не убирая рук с талии брюнетки. — Нормально, — буркнула Реджина, отпрянув от мужчины. — Извини меня, я думал, что ты гусеница… — И часто ты целуешь насекомых?! — Ну, гусеницы не совсем насекомые… — Ты прекрасно меня понял, Прекрасный. Женщина была на взводе, что выдавало её закрытое положение, а именно, скрещенные руки, и невероятно смущена из-за стыдливого взгляда Дэвида. Запустив пятерню в русые волосы, Дэвид, желая избавиться от создавшегося напряжения, рассказал про свою любовь к гусеницам, стараясь не смотреть на стройные ноги брюнетки, едва прикрытые футболкой. — Прости, — промямлил Дэвид, завершая свой рассказ. — Не за что извиняться, Прекрасный. Тем более, три раза. Ты спас меня, и…в общем, спасибо. Нолан неуверенно поднял голову, не веря в услышанное. Сама королева поблагодарила его, и за что? За то, что он поцеловал её, а затем еще и смутил? — Мы с Эммой готовили зелье, вот чем это обернулось, — пожимая плечами и не глядя на мужчину, объяснила Реджина, а Дэвид, заметив, что она вся дрожит, коснулся горячей ладонью её плеча. Как ни странно, брюнетка не отстранилась, сделав вид, что ничего не заметила, а Дэвид уже более бодро задал очередной вопрос. — Что будем делать? — Ну, идти в город в таком виде, — Реджина указала взглядом на себя в одной футболке и полуобнаженного принца, а после продолжила, — глупо. Дождемся темноты и проберемся ко мне в особняк. В склеп я с тобой не пойду. — Как мыши? — хихикнул Дэвид. — Вроде того, — хмуро согласилась Реджина, все еще не глядя на собеседника. — Может, переместимся в более удобное место? — Чарминг, мы в лесу, где ты здесь найдешь место поудобнее?! — Ну, ты можешь сесть на меня… Вытаращив глаза, Реджина еле сдержалась, чтобы не дать ему пощечину и, возмущенно откинув его руку, побрела в сторону. Дэвид схватил её за запястье, но когда Миллс развернулась и наградила его ненавидящим взглядом, неловко отпустил его и попросил остановиться. Со вздохом женщина выполнила просьбу Дэвида, потому что плутать в одной лишь футболке и в полном одиночестве было не только нелепо, но и опасно. — Я просто хотел помочь. Давай отсидимся где-нибудь, ладно? — разговаривая не с Реджиной, а с её спиной, объяснил Дэвид, и брюнетка повела плечами, не зная, что ответить мужчине. Оглядывая округу, Нолан заметил небольшой склон и предложил Миллс пойти к нему, с чем она предпочла согласиться. Опираясь спинами на выступающую поверхность, Реджина держалась достаточно отдаленно от Дэвида, обнимая свои ноги руками и дрожа от холода. Глупое положение, в котором она оказалась по нелепой случайности, вводило в смятение, стыд и раздражение. Почему именно принц расколдовал её и только ли это получилось из-за любви к гусеницам? Реджина украдкой посмотрела на Нолана, обнаруживая, что тот прожигает её взглядом. — Что?! — гневно воскликнула женщина с нотками нервозности в голосе. — Ты вся дрожишь, — констатировал Дэвид с мягкой улыбкой, смущающей еще сильнее. Хмыкая, Реджина отвернулась от мужчины, в голову которого пришёл отличный, по его мнению, план. Секунда, и Миллс оказалась в неожиданных и очень крепких объятиях Нолана, поднявшего её и усадившего к себе. Крепко держа брюнетку в руках и не реагируя на её гневные крики, Дэвид улыбался и чувствовал, как постепенно она согревается — и не важно, от гнева или от объятий. Прорычав имя принца, Реджина всё-таки дала ему пощечину, но так и не оказалась на воле. — Успокойся. Неприсущий Дэвиду тон смутил женщину, заставив замереть и замолкнуть. Завороженно глядя в голубые глаза, она ощущала, как её щёки вновь становятся пунцовыми и, не желая показывать мужчине свою слабость, еще раз попыталась вырваться из его рук. Сидя по-турецки, Дэвид тесно обхватывал бёдра женщины ногами таким образом, что она касалась частично прикрытыми футболкой ягодицами травы, спиной прижимаясь к торсу мужчины. Накаченные руки, скрепленные в замок, заключили тело брюнетки в крепкие объятья, выскользнуть из которых было просто невозможно, но Миллс не оставляла попыток. — Мне неудобно! Смирившись и поерзав на месте, Реджина уселась на свои же скрещенные ноги и, сдаваясь, со вздохом легла спиной на удивленного Дэвида. — А я одержал победу над королевой, — задорно произнес мужчина, за что незамедлительно получил едва ощутимый удар хрупкой ладонью. Горячие объятья сложно было назвать неуютными, но и от смущения было избавиться трудно — не каждый день оказываешься в руках спасшего тебя врага. — Реджина, а каково быть гусеницей? — Ну, если честно, это не первый раз. Довольно просто ошибиться в готовке зелья, так что опыт в этом я имею, — тихо призналась женщина и хихикнула, а потом, немного подумав, с усмешкой добавила, — правда, впервые меня выручают не мои колдовские припасы, а поцелуй самого принца. — Всё бывает в первый раз, — сконфуженно произнес Дэвид с улыбкой, которую Миллс хоть и не видела, но чувствовала. — Обидно, когда от поцелуя в твоем собственном теле тебе отказывают, а в теле гусеницы — пожалуйста, — тихо пробурчала Миллс, припоминая несостоявшийся поцелуй. — Если бы я знал, что гусеница, это ты… — Раздавил бы? — продолжила за Дэвида Реджина, горько ухмыляясь. — Нет, целовал бы не в спинку, — весело ответил мужчина. Приподняв бровь из-за неожиданного признания, Реджина обернулась и, увидев выражение лица Дэвида, облегченно выдохнула. — Шучу, шучу, — успокоил женщину принц. Решив достойно ответить принцу, Реджина соблазнительным голосом томно произнесла: — Знаешь, Чарминг, в каждой шутке есть доля правды… — Кхм, — откашлялся Нолан и стеснительно посмотрел в сторону, чувствуя, как брюнетка, перевернувшись, примкнула к нему всем телом. Расцепив кольцо рук, Дэвид осторожно отодвинулся от Реджины, но она, звонко рассмеявшись, по-дружески тронула его за плечо, удивляясь своему же жесту. Осадок от круговых движений по его обнаженной груди все же остался, но Дэвид слабо посмеялся в тон женщины и, желая переключиться, посмотрел на время, пока Реджина возвращалась в приятные объятья. Держась на стороже, Дэвид позволил брюнетке сесть к нему и вновь накрыл её тело своими руками, чувствуя, как капелька пота стекает по его лбу. — Долговато нам еще сидеть… — Знаешь, прожив двадцать восемь лет одинаково, я не считаю пару часиков долгим временем. — Что ты чувствовала, живя подобным образом? — Безысходность. Дэвид поддался порыву и желанию утешить брюнетку, поэтому, убрав правую ладонь с её живота, вновь коснулся её плеча с лёгким трепетом. Чувствуя себя более раскрепощенно, Реджина поудобнее устроилась в объятиях мужчины, после чего предложила: — Давай просто молча посидим. Я устала. Дэвид согласился, наблюдая за заснувшей через несколько минут спокойной женщиной, Нолан ощущал каждым мускулом её равномерное дыхание и тёплое, притягательное тело. Раздумывая над собственной жизнью и жизнью Реджины, зачем-то сравнивая их и анализируя, Дэвид неосознанно поглаживал млеющую от прикосновений спящую брюнетку по голове и так и не сомкнул глаз, будучи слишком увлеченным своими занятиями.

***

— Эмма, а если её съели плохие жуки?! Если она случайно свернулась в кокон?! Если её кто-то раздавил?! Я боюсь за неё, Эмма! — Ох, Снежка, мы найдем её, — крепко обняв мать, успокоила её Свон, не слишком себе доверяя. — Ма, но уже больше полуночи… Если бы ты разрешила мне её поцеловать, всё было бы по другому! Генри накинулся на блондинку с обвинениями, что немало удивило её, заставив опешить. Глубоко вздохнув и признав свою вину, Эмма тихо произнесла: — Прости, Генри. Даже Крюк, сам того не понимая, беспокоился о королеве наравне со всеми. Сидя в гостиной мэра, они молча страдали в полной темноте, размышляя над тем, жива ли еще Реджина. Снежка тихо всхлипывала, прижимаясь к дочери, Генри, скрещивая руки, отказывался верить в худшее и ждал возвращения матери, Эмма корила себя за всё случившееся, положив голову на плечо Крюка, который боролся с желанием запить горе небольшим количеством рома. Внезапно раздавшийся хлопок двери прервал горе-идиллию, и четыре головы мигом устремились в сторону неосвещенного коридора. — Если бы этот глупый сверчок заметил бы нас… — Меня больше напугала Руби со своим неподражаемым обонянием… — Да? Вроде, сильнее всего ты убегал от пьяного Лероя, — засмеялся голос, в котором все присутствующие узнали Реджину. Разговор Реджины и Дэвида длился еще пару секунд, пока брюнетка, заливаясь непривычным для подслушивающих хохотом, говоря о чуть не поймавших их докторе Вэйле с колбами в руках, прошла в гостиную и включила свет, завизжав от неожиданности да примкнув к не менее удивившемуся Ноланом. — Мама! — обрадовался Генри и подбежал к женщине, стискивая ту в объятьях, пока остальные медленно приходили в себя. Обнимая сына в ответ, Реджина пробежалась глазами по чересчур пораженным лицам, выражающих не самые лучшие эмоции, и, закатив глаза, быстро произнесла: — Я иду спать, все вопросы к нему. — Эй! — возмутился мужчина, но было уже поздно — брюнетки и след простыл. Красное от гнева ревнивое лицо жены, мысленно проклинающей женщину, о которой она волновалась всё это время, плача и чуть ли не доводя себя до истерики, да сочувствующие мины всех остальных не предвещали ничего хорошего, и Дэвид, сделав глубокий вдох и не придумав ничего лучше, оживлённо поинтересовался: — А что вы в темноте-то сидели?