Full or fool?

Уиллу Грэму последнее время часто снится, что он тонет. Постепенно погружается в ледяную воду, бессмысленно и хаотично двигает руками, стараясь выплыть, однако, только вернее увязает в холодной глубине. Потом перестает понимать, где поверхность, а где дно. Кто-то пытается его утопить, но Уилл не помнит, чьи руки с силой бьют его в грудную клетку, сбрасывая в воду. Сон всегда начинается с тяжелого удара о ровную гладь. Пробуждение неизменно наступает в момент, когда Грэм сдается: больше не сопротивляется и открывает рот, впуская воду в болезненно-ноющие в груди легкие. Проснувшись, Уилл долго не может прийти в себя. Часто дышит, чувствуя, как в горле саднит, ощупывает тело, убеждаясь, что лежит в собственной смятой постели. С трудом фокусирует взгляд на часах. Ему кажется, что он все еще сходит с ума. Несмотря на то, что он уже давно не в психиатрической клинике; несмотря на то, что признан дееспособным и не более душевно больным, чем был раньше. Воспоминания обо всем, что сделал с ним Ганнибал Лектер, возвращены, но нет уверенности, что он обладает полной картиной. Уникальная образная память и глубокий дар эмпатии не позволяют спокойно находиться с доктором в одном помещении, заставляют ощущать, что он упускает что-то важное… что-то, что его связывает с Ганнибалом, помимо убийств и безумных игр с разумом. От коротких импульсивных воспоминаний постоянно болит голова, однако они по-прежнему не складываются в цельную последовательность. И каждую ночь он вдыхает воду и просыпается в холодном поту. Постепенно реальность и сон путаются. Порой наяву ему чудится, что он захлебывается, а во снах Лектер убеждает его в том, что он сошел с ума. Осознание, что история повторяется, загоняет разум в тупик, выматывает и мучает. Ни одна история не повторяется. «Оставьте ваше сообщение…», – безжизненно просит автоответчик механическим женским голосом. Уилл смотрит на аппарат, не собираясь брать трубку. – Всего лишь хотел напомнить про сегодняшний сеанс, мистер Грэм. Время останется свободным. Ганнибал не здоровается и не прощается. Его спокойный, ровный тон выводит из равновесия и делает вспышки воспоминаний ярче, болезненнее. Уилл продолжает смотреть на телефон. Он знает, что его время свободно. И знает, что наверняка придет, рано или поздно. Потому что его разуму необходимы ответы. Грэм перетягивает плечо эластичной лентой. Пальцы слегка подрагивают, когда он набирает в шприц жидкость и подносит тонкую иглу к вздувшейся вене. Хочется закрыть глаза и отвернуться. Уиллу кажется, он слышит, как игла протыкает кожу, и видит, как препарат смешивается с кровью и направляется в мозг. Уиллу кажется, что он встает и выкидывает жгут, пустой шприц, салфетки и ампулы в урну, а затем, набросив на себя куртку, выходит из дома, на прощание потрепав по загривку одного из псов. Ему нужны ответы. Полная картина. Законченный образ. Амитал натрия* добирается до мозгового круга кровообращения в момент, когда Уилл за две минуты до назначенного часа стучит в дверь кабинета доктора Лектера. Или ему кажется?.. – Уилл, – в голосе Ганнибала нет ни единой ноты удивления. – Рад видеть. Он открывает дверь и делает приглашающий жест рукой. Уилл перешагивает порог, и ему кажется, что он добровольно заходит в клетку с крокодилом. Или не кажется?.. Он садится в кресло напротив Ганнибала и на короткий, двухсекундный миг чувствует, что все правильно. Ощущение спокойствия затапливает его, потому что это знакомо и обыденно – сидеть в удобном кресле, смотреть на доктора и рассказывать. Мгновение, испуганно вздрогнув в подсознании, исчезает, едва Лектер опускается на свое место и открывает рот. – Расскажи о том, каково возвращаться к привычному ритму жизни после пребывания в…, – он делает вежливую паузу, выражающую сочувствие, – клинике. Уиллу чудятся ветвистые рога, вырастающие из идеально-ровной укладки пепельных волос. Приходится моргнуть несколько раз, чтобы избавиться от видения, и отвести взгляд, не смотреть в темные глаза. В легких бурлит вода, словно он находится на глубине пяти футов. – Я не вернулся к привычному ритму, – хрипит Грэм. Смотрит вместо глаз на тонкие, немного асимметричные губы. Практически не слышит слов Ганнибала, который говорит, что приходить в себя после случившегося – долго и трудно, но он справится, в этом нет ничего страшного, Ганнибал поможет. Изображение реальности рябит, как поломанный телевизор, и звуки становятся громкими, а идеально-выглаженный костюм Лектера покрывается багровыми пятнами крови. Уилл отстранено думает, что химчистка его не спасет. Окружающий мир размазывается, будто зрение резко упало в минус двадцать диоптрий. Звуки исчезают вовсе. Уилл чувствует руками илистое, мягкое дно. Приоткрывает губы и ощущает во рту нечто теплое и солоноватое. Похожее на кровь. – Уилл! Ганнибал стоит прямо перед ним, чуть наклонившись, и сжимает руками плечи, словно только что тряс, чтобы привести в сознание. Рогов нет, и Грэм отчетливо видит мелкую клетку на рубашке, упавшие на лоб седоватые пряди и легкую, однодневную щетину на взволнованном лице. – Где ты, Уилл? Который сейчас час? – Я в Балтиморе, на приеме у психотерапевта Ганнибала Лектера. Сейчас примерно семнадцать тридцать. Зрачки Лектера расширяются. Он крепче сжимает ладонью плечо. Спрашивает громче: – Уилл, где ты?! Его лицо снова расплывается. Уилл часто моргает и с усилием отворачивается от лица Ганнибала. Взгляд падает на часы. Десять пятнадцать. Судя по темноте за окном – вечера. Лектер одет в джинсы и рубашку, а не в привычный отутюженный костюм-тройку. Вместо кабинета – гостиная в доме Ганнибала, где Уилл до этого бывал всего несколько раз. И он сидит на диване, взлохмаченный, вспотевший, растерянный, а доктор сочувственно прикасается к его плечу и взволнованно задает вопросы. История повторяется. Уилл не помнит, как сюда попал. Уилл помнит, что Ганнибал Лектер убил десятки невинных людей и заставил Уилла и всех вокруг думать, что эти убийства совершил Грэм. Или ему кажется?.. Истории никогда не повторяются. Губы Ганнибала шевелятся, будто он что-то говорит, а Уилл не слышит, ему чудится – Лектер жует, и из уголка его рта по подбородку, как сок аппетитного стейка, струится кровь. Чья? В ушах стоит фоновый, равномерный шум. И Грэм слышит свой голос, хотя молчит. – Почему ты делаешь это со мной? – Мне любопытно. – Что? – Ты, Уилл. Мне интересен ты. Во всех своих проявлениях. Лектер присаживается рядом с Уиллом на диван, и его ладонь с плеча скользит вверх и ложится на покрытую нервной испариной шею. Под пальцами бьется бешенный нервный пульс, и тонкая кожа грозит вот-вот не выдержать и разорваться под силой артерии. В воздухе пахнет тревогой, страхом и терпким, разлитым безумием, очень похожим на аромат лосьона после бритья. Все тот же. Уилл прерывисто дышит. Пытается вырваться из сочной, прочной паутины, нити которой безумием сплелись вокруг него. Судорожно пытается понять, где находится – у себя дома, на приеме у Лектера, в доме Ганнибала, в психиатричке, в водяной толще, на очередном месте преступления?.. Он не помнит о времени. Он не знает, произошли ли все эти кровавые убийства, обвинили в них его или уже освободили из заключения. Он знает, что Ганнибал наклоняется к его лицу недопустимо близко, поглаживая ладонями шею, и с шумом втягивает воздух. Прикасается губами к скуле, едва ощутимо. Губы холодные. Уиллу кажется?.. – Тебе тоже интересен я, так ведь? Уилл не знает. Уиллу необходима полная картина. Чертов законченный образ. Нужен ответ на вопрос: что еще произошло между ним и Ганнибалом Лектером, чего он не вспомнил? Вроде бы, Уилл кивает. Стрелка часов, несколько раз вздрогнув, трогается и движется назад, к семи тридцати. Лектер расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, жалуясь на то, что в комнате душно. Уиллу холодно так, что кости покрываются инеем. Уилл думает, что это потому, что он тонет. Ганнибал пальцами очерчивает его скулы, царапая тонкую кожу на подушечках о недельную щетину. Он говорит что-то о том, что у Уилла невероятные, красивые, выразительные черты лица. Тот трясет головой, желая избавиться от странного, неуместного возбуждения. Очки летят на пол, и слышится хруст, словно на них кто-то наступил дорогой туфлей из натуральной кожи. Зрение ухудшается в считанные секунды. Уилл не видит часы. Кровь кипит, свертывается и сворачивается прямо в сосудах. Кажется, от кожи идет пар. Разум угасает, будто от недостатка кислорода в легких, и не остается способности ярко мыслить, только – до боли ярко чувствовать. Ощущать. Ганнибал скользит ладонями по его торсу, расстегивая пуговицы влажной от пота рубашки в случайном порядке. Ничего не говорит. Или говорит, но Уилл не слушает, всем существом сосредоточившись на тактильных ощущениях. Он ненавидит, когда нарушают его личное пространство. Как любой аутично-больной, он предпочитает держаться подальше от лишних прикосновений. Прикосновения Лектера получают несоизмеримо-сильный отклик. Тело дрожит от каждого контакта кожи о кожу. Дыхание сбивается, когда чужие касания очерчивают контур губ, и он невольно приоткрывает рот, позволив себе провести языком по ласкающим его пальцам. Холод сменяется жаром. Уилл понимает, что происходит. И что следует это прекратить. Уилл не может. Ему, как и Ганнибалу, любопытно. Образ перенасыщен, образ закончен, образ к чертям переливается через край, и Уилл им захлебывается, пока стрелка часов неумолимо ползет назад, отматывая время в прошлое. Уиллу хочется в этот раз утонуть. Он выгибается навстречу сильным, грубоватым движениям, и с трудом приподнимает собственные трясущиеся руки, стягивая с чужого тела рубашку. Хочет видеть, но перед глазами по-прежнему хаотичные вспышки света и мутная рябь, поэтому приходится чувствовать. Проводит ладонями по чужим плечам, напряженным мышцам. И ощущает резкий запах дорогого парфюма. Вздрагивает и непроизвольно отшатывается, едва Лектер прикасается к пряжке его ремня, намереваясь расстегнуть. Слышит тихий и успокаивающий шепот, согревающий дыханием кожу за ухом. Пытается что-то сказать, но впервые его рот накрывают тонкие губы. Кажется, в поцелуе есть привкус крови. Уилл задерживает дыхание на мгновение, а потом внутри что-то ломается с оглушительным треском, и он размыкает губы, как тогда, когда впускал в легкие воду. Он не тонет. Не просыпается. Продолжает целовать и судорожно скользить по чужому телу ладонями. Позволяет расстегнуть ремень и замок, жестко стискивая в кулак пепельные, неожиданно мягкие на ощупь волосы. Первый стон рвано и слишком громко вырывается, когда Лектер запускает руку под ткань его брюк и с силой сжимает член длинными пальцами. От жара, расплывающегося по комнате, подобно пятну крови на белой скатерти, можно умереть. Сосуды кажутся пустыми, потому что вся кровь выкипела и осела ржавчиной на эластичных стенках. Дышать невозможно, потому что вместо воздуха – паровая концентрация тепла и парфюма Ганнибала. Повсюду тепло его кожи, его прикосновения, властный шепот, указывающий, что и как делать. И Уилл подчиняется беспрекословно. Хрипло стонет, двигая бедрами навстречу прикосновениям, толкаясь в кулак и сходя с ума от острого наслаждения. Или он уже сошел с ума?.. В момент, когда тело прошивает волной оргазма, легкие наполняются жидкостью. – Уилл?! Ганнибал стоит напротив него и тревожно смотрит в глаза. На нем костюм-тройка, а часы за его спиной показывают что-то около семи – Грэм видит это, потому что на нем надеты очки. – Ты в порядке? Яркая вспышка стирает все, и вместо его спокойного голоса слышится журчание заливающейся в организм воды. Уилл Грэм тонет, захлебываясь воспоминанием. И кричит, резко садясь в собственной постели. Все простыни и одеяла сбиты в хаотичный ком, подушка влажная от пота, в голове стучит пульс, и горло охватывает спазм, мешающий вдохнуть еще несколько долгих секунд. Кто-то из псов испуганно скулит в соседней комнате. Уилл чувствует расплывающуюся по телу жару. Ощущает возбуждение. Картина полнее некуда. От воспоминаний, которые он мечтал вернуть, теперь хочется блевать. И от себя самого хочется. Потому что возбуждение не покидает после долгих десяти минут под струями ледяной воды в душе. Стискивая зубы до ломоты в деснах, Уилл прикасается к себе, борясь с отвращением. Короткая волна оргазма проходит по телу, и Уилл ненавидит себя за то, что не смог избавиться от образов то ли воспоминания, то ли сна. И, черт возьми, думал о Ганнибеле Лектере, о его прикосновениях, поцелуях и хриплом, возбуждающем шепоте. Выйдя из душа, он обнаруживает, что на столе по-прежнему лежат ампулы и шприц, а автоответчик мигает пропущенным сообщением. «Жаль, что ты так и не пришел», – звучит голос Лектера, когда Уилл трясущимися пальцами нажимает на кнопку прослушивания. Уилл не приходил. Или ему кажется?.. _____________________________________________________________________________________ *Амитал натрия – барбитурат, вещество, оказывающее депрессорное действие на структуры центральной нервной системы. В сериале фигурировало в качестве «сыворотки правды» при экспериментальном лечении потерявшем память Уилла Грэма.