Дневник жителя застывшего времени

      Как только начинает идти снег, всегда есть такой момент, когда крупные белые хлопья будто застывают в воздухе и не движутся. Низкое серое небо создаёт иллюзию неподвижности и спокойствия. Само время в такие минуты словно останавливается, не слышно тиканья часов, лишь тихое завывание ветра. В воздухе витает волшебство, и всё кажется, что твои сокровенные мечты могут осуществиться. Именно в такой момент, а не в любой другой.       Я шла по улице, подволакивая правую ногу и скрипя зубами. Выражение лица у меня, надо думать, было весьма устрашающим: брови нахмуренны, рот перекосило, взгляд метается от слякоти на асфальте до идущих навстречу людей. Новая обувь немилосердно натирала мозоли, поэтому я была вынуждена передвигаться, как хромая черепаха. И так было всегда, даже если при покупке ботинки были удобны, как постель Морфея, только вот пластырь я с завидной регулярностью забывала взять с собой на первую прогулку в обновках. Поймав очередной удивленный взгляд прохожего, я решила немного передохнуть и села на скамейку. На мокрую и холодную скамейку, если быть точной. По спине под курткой пробежал табун мурашек, я невольно повела плечами и чихнула: не слишком приятное чувство, сесть почти прямиком в лужу. И тут пошёл снег: он начался неожиданно, словно кто-то на небесах просыпал надо мной мешок со снежинками. Всё вокруг стало белым-бело, хлопья снега запорошили мне глаза — пришлось зажмуриться и протереть их рукавом куртки. Завывания ветра стали приглушёнными, будто он дул из глубокой бочки, даже не по себе стало. „Совсем скоро первый курс в университете, взрослая жизнь, новые проблемы, новые страхи, — думала я, моргая и пытаясь смахнуть с ресниц растаявший снег, — Не хочу взрослеть. Взрослые как зомби ходят на работу, затем домой, чтобы поспать немного, и опять горбатиться себе на пропитание. И всю жизнь будет не хватать денег, даже просто на еду! И всю жизнь будешь усталый и будешь знать, что не сможешь выспаться. Хоть бы время остановилось на ближайшие десять… нет, двадцать лет! А лучше пятьдесят! И чтобы я единственная могла передвигаться в замершем времени. И чтобы совсем не старела, не могла заболеть или умереть“. Размечтавшись, что случалось со мной довольно часто, я громко вздохнула. Что мечтать, если этого никогда не произойдёт? Я пойду в тот университет, который укажут родители и знакомые, как и все безвольные люди. Устроюсь на хорошую работу, если повезёт, или на среднюю. Выйду замуж, хотя и отношусь к мужскому полу весьма холодно. Рожу детей, стану им такой же отвратительной матерью, как и та женщина, которая воспитала меня. Мирно состарюсь и стану удобрением земли. Меня даже не похоронят, ведь на Земле катастрофически мало места — трупы сжигают в крематориях. Стану пеплом, томящимся в какой-нибудь вазе на пыльной полке в однокомнатной квартире.       Я не сразу поняла, что что-то изменилось. Вроде бы ветер пел свою серенаду зимы по-прежнему, где-то тонко и еле слышно звенели стёкло в многоэтажке. Я поднялась, безуспешно отряхнулась от снега и пошла домой сквозь усилившуюся метель. Только когда я врезалась в незнакомого человека и не услышала смачной ругани, я осмотрелась по сторонам.       Снег прекратился. Сильный ветер сдул хлопья снега со всего вокруг, словно песок со ступенек, ведущих на пляж. Люди не шевелились, они застыли, похожие на восковые куклы. Я медленно разжала пальцы и выронила свою сумку. Она не долетела до земли и повисла в воздухе. Словно околдованная я двинулась вперёд и осторожно потянула за рукав мужчину в поношенном пальто.       — Извините, — тихо сказала я и, не дождавшись реакции, повысила голос, — Вы меня слышите? Эй?! Я к вам обращаюсь! Бесполезно, он никак не отреагировал на мои крики, которые хоть и были довольно тихими, но всё же были способны привлечь к себе внимание обычного человека. Когда моя мечта, наконец, исполнилась, я не знала, как мне реагировать. Сказать честно, я всегда давила в корне все свои эмоции, боясь осуждения окружающих. Но теперь они все не могли меня увидеть и услышать. Теперь не было нужды скрывать свои чувства. Однако сила привычки взяла верх над эйфорией: я, молча, схватила свою сумку и побежала к единственному месту, где я чувствовала себя в безопасности. В книжный магазин. Удивительно, но боль в ногах прошла и теперь казалась всего лишь страшным сном. И, в целом, я чувствовала себя лет на пять моложе. Прошли головные боли, усталость и головокружение, мир приобрёл неведомую прежде четкость. Раньше я видела всё, словно в тумане, потому что вечно боялась всего вокруг. А чего бояться теперь, когда время замерло? Теперь ничто не может навредить мне!       На самом деле, я так часто мечтала о таком „пузыре“ времени, что продумала свои действия до мельчайших подробностей. Но я никогда не смела надеяться, что моя мечта осуществится. Поэтому сейчас, шагая под лучами застывшего в пространстве солнца, я недоверчиво оглядывалась по сторонам и иногда аккуратно дотрагивалась до неподвижных людей. Это был не сон, в этом я была уверенна. Я просто не могла заснуть днём, на холодной улице, в разгар снежной бури! Возможно, это галлюцинации и я, наконец-то, сошла с ума. Тем лучше для меня и хуже для остальных.       Зайдя в магазин, я остановилась, взглядом оценив масштабы предстоящих работ. Но для начала я схватила первую попавшуюся тетрадь с прилавка и смешную ручку в зелёный горошек. Присела прямо на пол и уверенным почерком вывела на обложке следующие слова: „Дневник путешественника жителя застывшего времени“. Довольно улыбнувшись, я записала на первой странице примерный план действий на ближайшие пятьдесят лет. «1) Прочитать все интересные книги на планете Земля 2) Посмотреть все хорошие фильмы (если окажется, что я могу использовать электронные приборы в застывшем времени) 3) Завести собаку (см. раздел „оживления недвиженцев“) 4) Объехать весь мир на велосипеде 5) Найти настоящего друга 6) Осознать себя»       Положив тетрадь в сумку, я задумчиво уставилась в потолок. Почему время остановилось? Способен ли кто-то кроме меня передвигаться в застывшем пространстве? Вернётся ли всё на круги своя через установленный мной срок? Такие глобальные вопросы занимали меня больше всего, но кроме них было ещё с десяток мелких и каверзных вопросиков. Решив разобраться сначала с последними, я не без внутреннего трепета достала из кармана куртки мобильник. Как и ожидалось, ни мобильный телефон, ни компьютер книжного магазина не работали. Дела принимали серьёзный оборот. Как и большинство людей двадцать первого века, я привыкла считать электронную технику частью своей жизни. Однако я не стала долго грустить. В конце концов, я использовала телефон и интернет только для того, чтобы послушать музыку, посмотреть фильмы и почитать книги. Но всё это теперь в моём распоряжении, стоит только руку протянуть. Да, придётся сходить в кинотеатр и самой поставить нужный мне фильм, если захочу разобраться, какая техника продолжает работать. Придётся заглянуть домой, чтобы послушать старые диски с музыкой. Но даже если окажется, что я осталась без таких прелестей жизни, как фильмы и музыка — всё в порядке. Я привыкну видеть в застывшем мире картины гораздо лучшее, чем все сценарии. Привыкну петь, научусь играть на тех инструментах, которые захочу слышать. Человек может всё, если сильно припечёт.       От размышлений меня отвлек треск рвущейся бумаги. Я развернулась, задев рукой и уронив стопку книг. За мной стояло самое прекрасное существо, которое я когда-либо видела. Я и раньше встречала красивых людей и всегда ограничивалась тихим, восторженным и недоуменным наблюдением за ними. Мне казалось, что настолько красивые люди должны чем-то отличаться от остальных: чем, я так и не решила. Девушка за моей спиной была среднего роста, с невероятно изящной и утонченной фигурой. В её голубых глазах, подернутых дымкой, отчего зрачки казались совсем крошечными, застыло холодное нечеловеческое выражение. Длинные светлые волосы ниспадали почти до пола и окутывали её, напоминая мне ветви ивы. Она неторопливо вырывала из книги страницы, смотря мне в глаза. По спине пробежал холодок, я отвела взгляд.       — Гм… Здравствуйте? — спросила я, изучая носки своих ботинок. Я слышала, как незнакомка отбросила книгу в сторону и подошла ко мне, шурша подолом белого платья. Холодные длинные пальцы схватили меня за подбородок и заставили посмотреть в глаза девушке. Я молчала, завороженная её ледяными глазами, золотистыми локонами, обрамляющими лицо с правильными чертами. Девушка улыбнулась, однако улыбка не затронула глаз: в них осталось равнодушие и ещё какое-то чувство, мне смутно знакомое.       — Ну, здравствуй, — голос незнакомки был тих и навевал смертельный ужас, — Мой милый чумазый котенок. Я покраснела до корней волос, лихорадочно пытаясь вспомнить, когда успела испачкаться. Вроде бы, после обеда умылась, да и на улице ни к чему не прикладывалась.       — Извините, а мы знакомы? — спросила я, соображая, как бы поделикатнее высвободиться из хватки девушки. У меня были все основания полагать, что на подбородке останутся синяки.       — Конечно, мы знакомы, — девушка была столь любезна, что соизволила меня отпустить, и теперь стояла передо мной, — Вот уже больше десяти лет. Неужели ты не узнаешь меня, котенок? Я нахмурилась: всегда терпеть не могла фамильярных обращений. Если бы мы были знакомы столько лет, то она могла бы это знать.       — Извините, но нет, не узнаю, — хмуро буркнула я в ответ. Было немного не по себе. Вся эта ситуация с остановкой времени и так сильно пугала, а теперь выясняется, что не я одна могу передвигаться.       — Ты сказала, что больше не хочешь меня видеть, — девушка смотрела на меня грустными глазами, полными непонятного мне чувства, — Что мы больше не сможем быть вместе. Я, молча, прикидывала мои шансы вежливо отделаться от странной незнакомки.       — Ты ударила меня однажды, — прекрасная девушка провела рукой по своей нежной коже на щеке, — Мне было больно. Я всего лишь хотела быть рядом с тобой. Но ты ударила меня ещё и ещё раз! И продолжала бить: пусть и не сильно, но мне было так обидно.       — Подожди… — я решила отбросить показную вежливость, — Да я тебя в первый раз вижу!       — Ты нашла себе новых друзей, — я невольно шагнула назад под её взглядом. В её глазах полыхала ненависть: вот что это было за непонятное мне чувство, — Вам было весело. Я ходила за тобой попятам, но ты меня игнорировала!       — Я никогда бы, — шаг назад, подхватить сумку, растерянно оглянуться на выход из магазина, — и ни за что бы никого не ударила! И тем более не стала бы предавать своих друзей! Она двигалась слишком быстро для человеческого глаза. В следующее мгновение я почувствовала сильную боль в районе живота. Отняв от своей куртки дрожащие руки, я увидела кровь.       — Если ты не достанешься мне, то не достанешься никому, — девушка методично наносила удар за ударом, я не успевала увернуться от смертоносного кинжала, — Прости, котенок. Моя кровь испачкала её белоснежное платье, а я лежала на грязном полу книжного магазина и пыталась руками зажать края ран. Моя куртка давно валялась далеко за стеллажами, там же, где и сумка. Я беззвучно разевала рот и царапала ногтями пол. Незнакомка ушла так же бесшумно, как до этого появилась. Я умирала и, хотя мне было больно, я была рада, что всё закончилось. Давно уже я перестала видеть смысл в жизни, а теперь, когда исполнилась моя мечта, было разумно взять за неё такую плату. Хочешь остановить время? Плати своим последним дыханием.