Продолжение сотрудничества

– Да, я слушаю. Да. Да, я уже закончил, проблем не возникло. Но, рискну заметить, перспектива заниматься исключительно грязной работой меня совсем не прельщает. Мы же вроде миротворческая организация, за свой авторитет не беспокоишься? Неровен час прослывёшь в весьма узких кругах… Только не говори, что этого и добиваешься. Боже… И почему мне так не везёт? Что смеёшься? При чём здесь Хёбу? … М-м-м… И? Спрашивал обо мне, искал? Да ладно, глупости. Вот только не начинай снова… Оу, таки нашёл. Ладно, я перезвоню… Закрыв крышку телефона, Энди потратил несколько секунд на то, чтобы спрятать его в карман куртки. Всё это время он пытался придумать, с каким выражением лица ему лучше поприветствовать своего прежнего босса. Прикинуться дурачком, напустив на себя удивлённый вид? После всего произошедшего актёрский талант Энди тот уже не оценит. Вряд ли и усмехнётся даже. Вид у него мало что невозмутимый, взбешённый – более подходящее слово. Так сразу и не признаешь, но глаза горят недобрым огнём, а в волосах разве что молнии не искрят. Не до улыбок. Но Энди не был удивлён. До сих пор их встреча была лишь вопросом времени. А опыт подсказывал, что сидящий напротив него человек ждать не любит, пусть даже и пару секунд, что нужны для того, чтобы спрятать телефон. Сухо и без улыбки поздороваться, всем своим видом выражая глубочайшую скорбь, вызванную тяжестью бытия вне «Пандры»? А за подобное лицемерие можно и схлопотать. Ему нравилось быть членом импровизированной семьи террористической организации. Но оставив их, Энди впервые почувствовал себя освобождённым, вольным человеком. Он покинул «Пандру» как любимый отчий дом, будучи уверенным, что теперь у него появилось место, куда можно вернуться. Это знание дало ему силу двигаться дальше. Но, не смотря на всё то хорошее, что дала ему «Пандра», Энди не переставал чувствовать вину перед каждым из членов экипажа «Катастрофы», каждым, кто считал его товарищем. В особенности перед тем, кто своим заказом только что ошарашил официанта. Кто совсем не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз, хотя так много успело произойти. Разве что взгляд стал ярче. Человек с такими глазами уже ни в чём не сомневается. Безусловно, он может без промедления снести Энди голову, если тот сию же секунду не соизволит сказать хоть что-нибудь и желательно то, что он хочет услышать. Но чёрт его знает, что здесь можно сказать. Поэтому Энди молчит и не может перестать улыбаться, ведь он так рад его видеть. – Это не смешно, – заявил вдруг Хёбу. – Что, прости? – Мне казалось, что ты вознамерился найти себя, но и года не прошло, как я снова вижу тебя, и в качестве кого? – Хёбу выдержал драматическую паузу, прожигая Хиномию испытывающим взглядом. Сдерживать улыбку стало вовсе невыносимо. – В качестве агента, вынюхивающего что-то для «Бабель», – холодно заключил он. Не заметив в Энди никаких признаков раскаяния, Хёбу в обличительном жесте сложил руки на груди, откинувшись на спинку сидения. – Что за злая ирония, не находишь? – Это взаимовыгодное сотрудничество, – как ни в чём не бывало ответил Энди, пожав плечами. Развивать эту тему ему вовсе не хотелось. Выполняя многие из поручений Софии, он как никогда сильно чувствовал себя мальчиком на побегушках. – А где, по-твоему, мне следовало находиться? – Я был уверен, что ты предпочтёшь занятие, не связанное с эсперами. – Не смог не, – не без горечи ответил Энди. – Скажи ещё, что случайно оказался в Монако, где случайно встретил Софию, у которой как раз нашлась идеальная для тебя работёнка, по счастливой случайности, не иначе как, – холодно высказался Кёске. Его раздражённый тон как никогда напоминал стариковское брюзжание. Сложившаяся ныне в мире эсперов ситуация явно развивалась неконтролируемым «Пандрой» образом, что, естественно, не могло радовать их главу. «Хебу, побереги себя, как-никак не мальчик уже», – хотелось бы сказать на манер старушки Фудзико, но Энди не может себе позволить подобную вольность. Только не сейчас. Но всё равно он с трудом борется с упрямо расползающимися в разные стороны губами, прикрывая лицо рукой, воспользовавшись тем, что принесший заказ официант отвлёк Кёске. Заметив его состояние, Кёске фыркнул: – Того и гляди лопнешь. Что такого смешного я сказал, не просветишь? – Отчего бы и нет? – нарочито легкомысленно произнёс Энди, сложив руки на столе и наклонившись вперёд. – Ведёшь себя так, словно ревнуешь. – Продолжай тешить своё самолюбие, несчастный, продолжай, – сардонически хмыкнул Кёске, криво усмехаясь из-за стакана с молоком. – Нет, значит? Это радует. А то ведь и правда лопнул бы, вконец раздувшись от чувства собственной важности, – не без некоторой доли разочарования проговорил Энди. – Но ты, видимо, не в курсе последних событий, связанных со мной и Югири. Впрочем, оно и не удивительно. Ты ведь некоторое время назад считался безвременно почившим. Энди пришлось приложить немало усилий, чтобы тон его голоса оставался легкомысленно расслабленным, когда нахлынувшие вдруг болезненные ощущения от воспоминаний застряли комом в горле. Удалось ли ему то или нет, но Хёбу в любом случае предпочёл не заострять на том внимания. – А ты, наверное, и слезинки не пролил, – хмыкнул он. – Ну, как сказать, – с нечитаемой интонацией произнёс Энди, делая глоток кофе, приготовившись рассказывать. – Честно говоря, не помню. Аккурат тогда события захватили меня, что не продохнуть было. Я узнал обо всём от Маги, и он попросил меня позаботиться о Югири. Срочно нужно было что-то решать, так что скорбеть попросту не осталось времени. Хёбу нахмурился. – Постой, так Маги знал, как с тобой связаться? – спросил он. – Ну да, – ответил Энди, не понимая, чему Кёске так удивляется. – Думаю, он всё знает. Правда, скрыть мои координаты от Фуджиуры ему не удалось, так что последний мне иногда пишет с тех пор. О том, что ты вернулся, я как раз от него узнал, кстати… Да и с Момиджи мы иногда болтаем. – Хм-м… – накрыв ладонью губы, промычал Хёбу, отвернувшись к окну. – Что? – Они мне ничего не говорили… Повисла неловкая пауза. В тоне голоса Хёбу явно прозвучало не особо тщательно скрываемое недовольство. – Ну… – сконфуженно протянул Хиномия. Не найдясь с ответом, он невпопад продолжил: – В общем, с Югири мы оказались в сложном положении, но тогда нас разыскал Минамото, посоветовал обратиться в Софии, которая тогда решила начать своё дело. Не имея других вариантов, так мы и оказались в «Фонде». В благодарность за прикрытие я предложил Софии свою помощь. Вот и всё. Никаких волшебных случайностей. От вас всех хоть и захочешь, а не уйдёшь. Эм… Хёбу? – То есть, я великодушно отпустил тебя на все четыре стороны, предоставив возможность самостоятельно решать, куда идти и что делать, в то время как другие могли в любой момент тебя найти? – так словно пропустив мимо ушей весь рассказ Энди, сумрачно вопросил Кёске. – Ну да. Я думал, что ты следишь за мной, если честно. – Нет, – ответил Хёбу поморщившись. – Я – нет. Чего ради? Энди усмехнулся. Чтобы замять неловкость ситуации, нужно было что-то сказать. – Забавно, – выдавил из себя он и хлебнул кофе. Погорячился, закашлялся. – Может, молочка? – участливо поинтересовался Хёбу, откровенно злорадствуя. – Нет, спасибо. Хёбу замолчал и вновь отвернулся к окну, городской пейзаж за которым выглядел на редкость непримечательным. Улочка, на которой располагалась эта дешёвая забегаловка, всегда оставалась немноголюдной. Посетителей в зале, как и везде в послеобеденный час, было немного. Их столик располагался в самом углу, наиболее удалённом от барной стойки и кассы, так что не стоило опасаться, что их разговору могут помешать. Украдкой Энди воспользовался моментом, чтобы рассмотреть Хёбу получше. Выглядел тот задумчивым пуще обычного, так что Хиномии сразу же захотелось сказать какую-нибудь глупость, лишь бы развеять мрачную атмосферу. – Зря ты вернулся, – Хёбу успел первым, нарушив молчание. – Сидел бы в этом своём «Фонде», защищал Юли и Югири и не высовывался бы. – Ты же знаешь, я не могу сидеть сложа руки. – Да, знаю. Ты любишь совать свой нос в чужие дела и всё портить. – Ну, как вариант, – не стал спорить Энди, поднимая руки в капитулирующем жесте. Хёбу вздохнул, так словно нарочитая весёлость бывшего подчинённого, Хиномии Энди, стала его утомлять. – Знаешь, – заговорил он с той особой интонацией, которая всегда оказывала на Энди гипнотическое действие, – у нас тут собралась куча людей, готовых поиграть в героев. Для тебя здесь нет места. Лучше тебе осесть где-нибудь и заняться тем, что тебе удаётся лучше всего. Энди, горько усмехнулся – когда только научился сопротивляться этой магии – произнёс тихо: – Лучше всего мне удаётся шпионаж. Хёбу обернулся к нему, впиваясь испепеляющим взглядом. Энди не отказал себе в удовольствии ответить на явный вызов, не робея взглянув прямо в зло сощуренные глаза Кёске. Он продолжил, наклонившись ещё ниже и говоря ещё тише: – А учитывая, что у Гиллиама есть общие черты с тобой, то у меня есть крохотный шанс, что убьёт он меня чуть позже, чем удастся что-нибудь узнать, – улыбнулся Энди. – Глупости, – прошипел Хёбу с явным недовольством, но не торопясь отдалиться. – Гиллиам после очередного поражения озлоблен и насторожен больше обычного. Соваться прямо к нему под нос опасно, – строго сказал он и вдруг, не изменившись в лице ни на мускул, сказал то, от чего сердце Энди подскочило к горлу: – Я не желаю, чтобы ты был разменной пешкой. Некоторое время Кёске молча смотрел на Энди, но, вероятно, всё же сжалившись над ним, позволил себе улыбнуться. – И если уж тебе хватило смелости сравнить Гиллиама со мной, то ты ведь понимаешь, чем это тебе грозит. – Как-то двусмысленно звучит, – не сдержавшись, заметил Энди. – Понимай, как хочешь. Предложение было слишком заманчивым, Энди с трудом заставил себя подумать о нём позже. – И всё-таки мне хочется рискнуть, – сказал он, не позволив Хёбу оставить за собой последнее слово. – Я хочу что-нибудь для вас сделать. – Это тебя не красит. – Возможно. Просто сейчас я немного не в себе. Всё-таки столь скорая встреча с тобой в мои планы не входила и в некотором роде выбила меня из колеи, – сказал Энди, с неохотой отстранившись от Кёске, стараясь как можно более вальяжно облокотиться на спинку сидения, всем своим видом выражая беспечность и незаинтересованность ко всем мирским делам. – Треснуть бы тебя по голове чем-нибудь, – прокомментировал Кёске, тем самым сведя на нет все старания Хиномии. – Успеется, – махнул он рукой, решив, что раз сегодня ему не суждено с достоинством сыграть роль крутого Джеймса Бонда, стоит делать то, что кажется необходимым в данный момент. – Мне тут в голову идея пришла. Молоко допил? Составишь мне компанию, всё равно же делать тебе нечего, раз ты нашёл время разыскивать меня. Хёбу удивлённо вскинул бровь. – Пройдёмся по магазинам. Думаю, появись я на «Катастрофе» без сувениров, Фуджиура меня изобьёт повернее тебя, – пояснил Хиномия, поднимаясь со своего места. – У Софии отпрашиваться не будешь? – спросил Хёбу, ничем более не выразив своего удивления. Возможную нотку ехидства в его вопросе Энди посчитал лишь плодом своего больного воображения. – После того, как ты расспрашивал её обо мне, она мне по телефону сразу же сказала, что даёт мне отгул на три дня, – Энди с удовольствием выделил первую часть предложения, наблюдая за реакцией на это Кёске. Тот бросил на Энди хмурый взгляд и усмехнулся, покачав головой. «Один – ноль в мою пользу», – мысленно возликовал Хиномия. – Ну, хорошо, как раз поможешь мне выбрать костюм, – уже мягче улыбнулся Хёбу, допив своё молоко. «Костюм?» – опешил Энди, но сказать ничего не успел, потому как Хёбу продолжил со смешком: – Прямо таки непозволительное разбазаривание ценных рабочих кадров. – Вероятно, всё дело в моей сомнительной ценности, – с притворным прискорбием вздохнул Энди. – Бьюсь об заклад, она меня только ради Югири держит. – Ой ли. Не думаешь, что причина кроется в другом? «А зачем меня держал ты?» – хотелось спросить, но Энди вдруг припомнил давешний разговор, предшествующий появлению в ресторане Кёске. «Спрашивал обо мне, искал?» – «По его словам, он пришёл навестить Югири, но невзначай спросил о тебе. Ну, как невзначай? Поинтересовался, где ты, чем занят, хорошо ли справляешься с работой. Я уверила его, что ты всегда выручаешь меня и всё делаешь как следует. Он беспокоится и за тебя, не только за Юли и Югири. Я сказала, что передам тебе от него наилучшие пожелания. Видел бы ты его лицо в этот момент». София тогда рассмеялась. Для неё, всегда такой внимательной и проницательной, Хёбу был открытой книгой. И не он один. Хорошо видя и понимая чужие чувства, она никогда не навязывала свои. Энди усмехнулся. – Нет, не думаю, – ответил он. На лице Кёске отразилось недоумение, но никаких вопросов он задавать не стал. Пожалуй, Энди было даже жаль. Он бы ответил. Но, может, Кёске и сам знал ответы на все не заданные вопросы. Следовало это выяснить.