Вспоминайте меня

Здравствуйте, дорогая уважаемая Екатерина Андреевна! Наверное, вы были весьма удивлены, когда в вашей сумочке обнаружилось это письмо. К тому же не подписанное на конверте. Но я решил, что так будет лучше. Ваше любопытство не позволило бы вам просто викинуть это послание. А с моей подписью вы могли бы его даже не открыть. Вы спросили бы меня, почему я так уверен, что при открытии письма вы продолжите его читать. Бросили бы в меня очередной колкостью. Но я уверен, что даже увидев моё имя в самом конце, да и просто узнав мой почерк, вы всё равно продолжите чтение. Называйте это шестым чувством или просто самонадеятельностью, мне всё равно. Я не знаю, как вы отреагируете на моё письмо, Екатерина Андреевна. Надеюсь, хотя бы улыбнётесь. Не знаю, как отнесётесь к моим словам. Но я не смог не написать. Не знаю как вы, а я очень хорошо помню нашу первую встречу. Тогда, в кабинете Асеева. Как только я взглянул на вас, понял, что так просто общаться мы не сможем. От вас исходила практически видимая агрессия. И я прекрасно понимаю почему - из Университета ушёл ваш наставник, появились чужые люди, да и появилось много вопросов о вашей необычной группе. Но признаться честно, в ту же минуту меня и что-то превлекло в вас. Я буквально загорелся желанием быть как можно больше рядом с вами. Вставлять палки в колёса, испытывать ваше терпение. Мне это показалось игрой, которая так и призывала выйти на старт. Я писал на вас и вашу группу докладные, не раз на дню беседовал с Асеевым. Знаете, я даже не заметил, как превратился в ябеду. Даже не в стукача, а имено в ябеду. Буквально в мальчишку из садика, который только хочет, что напакостить. Но мне почему-то это очень нравилось. Безумно нравилось смотреть на тайфун эмоций в ваших свинцово-голубых глазах. Нравилось слушать цокот ваших каблучков, со злостью ударяющихся об пол. Наверное, я стал мазахистом, но я стал получать удовольствие, когда вы язвили и хамили в ответ на мои колкости. Я так увлёкся, что не заметил, когда наша война переступила все границы. Я и самое понял, как вдруг стал лить вас только для того, чтобы почаще оказываться рядом, побольше слушать мелодию вашего голоса. Меня стало безумно тянуть к вам, Екатерина Андреевна. Называл ваш педагогический эксперимент глупой самодеятельностью. Характеризовал вашу работу разными нелестными словами... А в какой-то момент втянулся. Начал с нетерпением ждать новое дело. Знаете, Екатерина Андреевна, я не раз продумывал серьёзные разговоры. В голове составлял всевозможные варианты ответов. На на деле не решился даже предложить перейти на "ты". Наверное, это уже никогда не произойдёт. Вы спрашиваете почему? Всё очень просто, Катя (хотя бы так, в этом письме, я перестану выстраивать глупую стену субординации). Мне предложили работу в Нижнем. Хорошую работу. Такую, о которой я всегда мечтал, для которой я создан. Все рвутся в столицу - в Москву, а я возвращаюсь домой. Я год прожил в Москве. И, видимо, этот город не для меня. Я не нашёл друзей. Не смог привыкнуть к профессии преподавателя. Я ведь опер, я не могу сидеть в кабинете и перебирать бумажки. Мне нужны погони, расследования. КатенькаКатя, ты ведь сама это уже поняла. Я не хочу мешать тебе заниматься любимым делом, наверное, слишком люблю. Почему-то мне кажется, что Асеев скоро перестанет советоваться со мной в вопросах о твоей жизни. Я, наверное, никогда не смог бы произнести эти слова вслух, при личной встрече, а вот так вот, через бумагу, проще. Лаврова, ты, конечно, не раз выводила меня из себя, но я рад, что мы познакомились. И мне мне очень стыдно, что всё наше общение свелось к обмену колкостями и ядовитыми фразочками. Я бы очень хотел всё исправить, начать всё с самого начала. Я даже не раз прокручивал в голове иное развитие нашей первой встречи. Составлял новый диалог. Даже хотел предложить всё изменить. И всё выходило очень складно. Но когда я встречался с тобой, тут же хотелось нахамить. Мы снова и снова ругались, даже не думая мириться. Катюша, милая, прости меня за это. Наверное, ты очень удивлена, читая эти строки. Признаться честно, я и сам удивлён. Просто я уверен, что мы больше не встретимся. Поэтому не вижу смысла продолжать эту глупую игру. За этот год было много всего. Я не раз ненавидел вас так сильно, что буквально убить хотелось. Просто взять и покончить со всем раз и навсегда. Но я ни раз не пожалел о том, что вытащил тебя из горящего сарая. Я не простил бы себе, если бы не успел. Меня долго мучал тот кошмар, казалось, что на шее вновь были твои дрожащие руки. Я очень боялся, что ты могла погибнуть. Я могу долго вспоминать все события, произошедшие с нами за этот год. Но не хочу заставлять тебя читать новый роман а-ля "Война и мир". Я просто хочу, чтобы ты знала - этот год стал для меня самым лучшим. Независимо от всех событий, я смог пообщаться с самой чудесной, красивой и очень умной девушкой. Безумно любимой девушкой, без которой не хочется жить. Спасибо тебе, Катя, за всё. За всё, что я смог испытать рядом с тобой и за то, на что не решился. Может, ты меня ненавидишь. Может, презираешь, сейчас смеясь надо мной. Ты всё равно останешься для меня очень дорогим человеком, которого я никогда не забуду. Я люблю вас, Екатерина Андреевна, что бы вы там не думали. Надеюсь, вы меня тоже не забудете и будете хоть изредка вспоминать хамоватого майора. Прощай, любимая Катя! Сегодня вечером я уеду из Москвы. А заодно и из твоей жизни. Напоследок хочу сказать, что ты замечательная женщина, которая заслуживает счастья. И я верю, что тебе обязательно повезёт в жизни.

Целую. С любовью. Нил Рокотов.

***

Возвышающийся шпиль, чем-то напоминающий о Петербурге. Бело-коричневый фасад. Будто кофе и молоко гармонично смешались вместе. И необычной формы крыша. Катя Лаврова очень быстро сообразила. Она очень правильно наконец поняла, как дорог ей этот мужчина, которого порой хотелось убить. Она буквально примчалась на Ярославский вокзал. Привычный шум вокзала. Толчея от самого входа и до дверей поезда. И девушка знакомым голосом объявляет, что состав Москва - Нижний Новгород подан на пятый путь. - Нил Александрович! - сквозь толпу доносится до Рокотова, заставляя остановиться, будто окончательно позабыв про поезд. - Катя? Екатерина Андреевна... Что вы тут делаете? - она в мгновение ока оказывается рядом, а он не решается сделать и шага. Они так и застывают, глядя друг другу в глаза. - Я... - шла мимо? Глупое оправдание. Тем более после его письма. А больше в голову ничего не приходило. - Не уезжайте. Пожалуйста. - Екатерина Андреевна... - начинает Рокотов, но в ту же секунду замолкает. А как можно что-то продолжать, когда любимая женщина отчаянно прижимается к его груди, цепляясь за рубашку. - Останься со мной. Пожалуйста, останься, - еле слышно произносит Лаврова. Будто не сильная капитан, а слабая девчонка из соседнего двора. И слёзы предательски скатываются из глаз. - Я тебя так люблю, - шепчет майор, осторожно оставляя поцелуи на её золотисто-снежных локонах. И вдруг стираются все преграды. И наконец не страшно быть настоящими друг с другом.