***
И вот ты врезаешься в меня перед занятиями возле нашего кабинета. Теперь я, как и ты, полностью поглощен своими мыслями. Ты прошептала какое-то извинение, даже не подняв глаз. А когда ты все-таки переводишь свой взор на меня, я могу поклясться, что твой взгляд — это не сталь, а лед. Но лед можно растопить. Ты быстро отворачиваешься и бежишь, что ж, тебе это нужно. Но только ты не заметила, что сломала во мне то, что я воздвигал долгое время. Теперь я уже не такой решительный. Я почувствовал, что моя вера возвращается, но надолго ли?***
Только теперь я понял, что от религии отречься невозможно. Я понял, что ты не оставила другого выбора мне, казалось бы, находчивому, изворотливому и непредсказуемому парню. Мой разум озарился пониманием того, что ты моя вера в лучшее, ты единственная, кто может сломать меня, а потом излечить и заставить жить, что ты — это сплошной лед. Но я верю, что однажды моя Снежная Королева проявит ко мне благосклонность и не оставит меня умирать в этом жестоком мире. Пусть это будет однажды, но это будет. Я знаю, что ты моя религия, я знаю, что без тебя я не смогу жить, да что там жить! Без тебя я не смогу дышать… Ведь ты мой спасательный круг, который будет всегда меня вытаскивать из плена ледяной воды. Без тебя я буду тонуть, буду захлебываться, буду задыхаться. Хоть моя принцесса сама поспособствовала созданию во мне этого океана, но его сотворение принадлежит полностью мне, я на нее не в обиде. Для того чтобы хоть немного справиться с постоянными бурями внутри себя, я закутал все свое существо в лед, чтобы не было больно. Но я же мазохист со стажем. Мне всегда хочется проверить, насколько этот лед прочен. И я ступаю на него. Как итог — меня окатывает вся эта боль. И ты — мое лекарство и единственная помощь. В тебе соединилось все. Моя Снежная Королева — это мое наказание и мое спасение, моя награда. Только вот за что? Мы снова пересекаемся с тобой, в этот раз на улице. Там идет ливень, а ты не спешишь в помещение. Тебе все равно. Я начал беспокоиться, плевать на себя, я не выдержу, если что-то с тобой произойдет. Что же с тобой случилось? Немного думая, я подбежал к тебе. На что я надеялся, не знаю. Это был неподвластный мне порыв. Остановился я только тогда, когда расстояние между нами составляло не более пяти метров. Но только у меня мозги куриные, что же мне тебе сказать? О чем спросить? Так я и стоял, глядя на тебя. Ты, промокшая до нитки, стояла и смеялась, но смех был не твоим, это был какой-то истерический хохот. Глаза пустые, а взгляд ничего не выражает. Короткие волосы прилипли к лицу и к шее. Что же с тобой? Увидев меня, ты еще сильнее начинаешь смеяться. Тебя начинает трусить, и начинают доноситься всхлипы. Меня пробивает мелкой дрожью. Подойдя к тебе, я притянул тебя в свои объятья. Сначала ты пытаешься вырваться, но я не даю тебе этой возможности. С каждой секундой тебя начинает трусить еще сильнее, а всхлипы становятся все чаще. Ты уткнулась лицом в моё плечо. Вскоре я почувствовал, что твои горячие слезы пропитывают мою еще не до конца промокшую рубашку. Я не спрашивал ничего, потому что не было смысла вытягивать из тебя ответ.***
Вот уже несколько часов мы просто молчим. Знаешь, мне бы хотелось рассказать тебе так много, но я не знаю, как это сделать. С чего начать и чем закончить. Но ты, моя принцесса, не хочешь мне в этом помочь. Я вижу, что что-то гложет тебя. Но ты молчишь. Почему ты не хочешь открыться мне? Почему? Что же ты скрываешь, Снежная Королева? Знаешь, я всегда мечтал о том, чтобы я мог вот так сидеть просто с тобою рядом. Мне больше-то и ничего особо не хотелось, только знать, что ты рядом. Это я осознал еще очень давно. Лет в четырнадцать, наверное, а может и при первой встрече. Я помню первый раз, когда увидел тебя. Ты была еще такой маленькой, но безумно красивой. Твои глаза светились восторгом, тогда в них еще был этот озорной огонек, который кричал, о том, что ты ждешь приключений и хочешь узнать как можно больше всего. Тогда ты не боялась открывать для себя новое, не боялась двигаться вперед. А сейчас, посмотри на себя, ты же стоишь на одном месте и никуда не идешь. Когда тебе было одиннадцать, я никогда не видел тебя без дела или грустной, ты всегда была огоньком, который кому-то помогал и заставлял жить. Куда же подевалась вся эта энергия и тяга к жизни, что с тобой произошло? Кто украл все твое тепло, мой Огонек? Почему ты больше не освещаешь никому путь? Я боюсь задать вопрос, а ты молчишь. И все.***
Я не знаю, сколько прошло времени, может час, а может только минута. Все должны знать о том, что, когда тебе не надо, время летит, как сумасшедшее, а когда ты хочешь, чтобы это закончилось быстрее, оно начинает тянуться, словно нуга. Почувствовав, что ты начала дрожать от холода, я несмело обнимаю тебя, и ты прижимаешься ко мне. Боже, да ты же холодная, как лягушка! Ничего не сказав, я беру твои ладони в свои и начинаю согревать их дыханием. Ты замерла. Я перевожу свой взгляд на твое лицо, ты хочешь что-то сказать, но опять молчишь. Твой рот открывается и тут же закрывается. А в глазах у тебя уже не сталь, она была заменена льдом, но я же сумею растопить его, дай же мне хоть какой-нибудь знак, моя принцесса. Ты снова пытаешься что-то сказать, но не можешь или не хочешь, а может, просто не решаешься. Ты вырываешь свои маленькие ладошки из моих и неуверенно тянешь их к моему лицу. Ты дотрагиваешься до моей щеки, даже дыханием я не смог согреть твои руки. Я непроизвольно дернулся, а ты испугалась и тут же отдернула ладошку. Но взор своих зеленых очей не отвела. И вот у нас есть контакт, но надолго ли? Как вы поняли, я мазохист со стажем. Я наслаждаюсь этим всем, хоть потом буду страдать. Буду тонуть, захлебываться в океане ледяной воды, но это будет потом, а сейчас мне непозволительно упустить это мгновение. Что-то в моей голове щелкнуло, и я понял, что все: молчать я больше не смогу. Я уже слишком долго все держал в себе, да и ты должна многое мне рассказать. — Скажи хоть что-нибудь, — тихо выдавливаю из себя я. Голос не слушается. Ты молчишь. Знаете, я ненавижу тишину. Я ненавижу, когда ты молчишь. Можно даже сказать, что и тебя я тоже ненавижу, но зачем лгать? Я уже сделал достаточно. А все из-за этого дурацкого обещания, которое чуть не сломало мне жизнь. А может и сломало, но еще все можно спасти. Всегда же есть шанс. Всегда стоит ждать спасение и верить в чудо, так же? Мама мне всегда говорила, чтобы я верил, не важно во что, но самое главное, чтобы верил. Это вызвано тем, что человек без веры умирает, просто задыхается. Моя мама очень умная женщина, она всегда верила в меня и в папу. Мы были ее религией. Может быть, поэтому ты для меня стала всем. Ведь с самого детства у меня был такой пример — безграничная любовь моих родителей. Знаете, мне очень хочется именного такого чувства, чтобы оно заполняло каждую клеточку, чтобы не было ничего другого, что было бы так важно. Но ты молчишь. И это убивает меня. Убивает каждую клеточку в моем теле. Я вижу, что тебе тяжело, но не мучай же ты меня. — Не мучай меня, прошу. Скажи хоть что-нибудь, — я почувствовал, что все, контроля больше нет. — Почему ты молчишь, ответь. Я больше не могу так. Я ненавижу тишину! Слышишь. Последние слова я уже кричал, а ты на меня испуганно смотрела. Не знаю, что делать, я просто встал и стал расхаживать по тесному коридорчику, в котором мы с тобой скрылись от чужих глаз. Мне было больно, мне было страшно. Знаешь, это, наверное, первый раз, когда я чувствовал страх, но не за себя, а за тебя. Я боюсь, что ты прежняя больше не вернешься, что больше мне никогда не увидеть такой привычный, такой любимый огонек в глазах. Мне пришлось от тебя отвернуться, чтобы не видеть такую тебя. Я чувствую, что лед под моими ногами начал трещать, что напрасно бежать. И вот — я подо льдом, мои легкие уже наполняются ледяной водой, мышцы свело от холода, а спасения не будет. Зачем же тогда пытаться спастись? Не проще ли поддаться тому спокойствию и невесомости, что ожидают меня, после того, как лед надо мной затянется? Это намного проще. И я сдаюсь… Впервые в жизни я сдаюсь. Я знаю, что ты не придешь меня спасать, что моя Снежная Королева только поможет затянуться льду. Все окончено. Теперь мне это известно наверняка. — Я потеряла все, — услышал я слабый, надорванный голос позади себя. — Повернись ко мне, пожалуйста, — желание моей принцессы — закон. — Что случилось? — просто спрашиваю я. — Ничего того, что оставило бы счастливые воспоминания в памяти, — она помедлила, сглотнула и продолжила: — Ты когда-нибудь терял близких? Тебе известна боль от такой потери? — она выжидающе на меня посмотрела. — Нет, в своей жизни близких людей я не терял. И не хочу терять. — Присядь со мной рядом, — в ее глазах читалась всепоглощающая боль. Вот, значит, что это было в твоих глазах, принцесса. Это был не лед и не сталь — это была простая боль, замаскированная безразличием. — С чего начать? Я даже не знаю. Помоги мне. — Начни с начала, — выдыхаю я, присаживаясь рядом с ней. — Мне не видны твои глаза. — Лучше тебе их не видеть, — просто бросаешь ты. — Ты готов слушать? — она повернула голову ко мне и ждала моего знака. Я кивнул. – Ну, что ж, начать с начала? Хорошо. Ты же помнишь, что весной меня предал самый лучший друг? Тот человек, от которого я никак не ожидала такого выпада. Я не хочу говорить, что он сделал, но судьба его уже достаточно наказала, — эту часть ты говоришь достаточно спокойно, кажется, что уже с этим смирилась. — Но одно плохое событие обычно в нашей жизни заменяется другим. Так и у меня. Ты замечал эту странную закономерность? Лучше не отвечай, а то моя решимость испарится. Мне нельзя останавливаться. На каникулах я уже давно привыкла к пакостям сестры, она старше меня, но ведет себя как ребенок. Знаешь, мне иногда кажется, что она хочет грешить, но не хочет становиться грешником. Это глупости, я понимаю, но это очень неприятно, когда твоя сестра тебя ненавидит, — ты останавливаешься, чтобы глубоко вдохнуть, и тут же продолжаешь. — Это-то ладно, это всегда можно пережить. — Вдруг ты останавливаешься, всхлипываешь, и я понимаю, что это самая трудная часть. — Мы с родителями пошли гулять. Они любили прогулки со мной. Обычно мы просто ходили, разговаривали, ели сладкую вату или мороженое. Знаешь, мне тогда показалось, что они прощаются со мной, всего на какой-то миг, но показалось. Мы уже возвращались домой, я чувствовала всем своим нутром, что что-то произойдет. На нас напали, меня ударили по голове, я потеряла сознание. Очнулась я уже в больнице, мне долго не говорили, что с родителями, потом у меня началась истерика, — по лицу моей Снежной Королевы текли слезы. А голова была запрокинута. — Мне сказали о их смерти, когда я уже была в себе. Сестра меня оттолкнула. У меня никого не осталось. Мы просто сидели рядом на холодном полу, ты впервые кому-то рассказываешь о своей боли, а я понимаю, что теперь не отпущу тебя никогда. — Знаешь, мне тогда показалось, что я тону. Мне показалось, что я захлебываюсь водой, а мышцы сводит страх. И знаешь, что самое страшное? Я знаю, что никто не придет на спасение. Потому что никому нет дела до меня. — Что случилось с волосами, — тихо поинтересовался я. — Думала, что станет легче, если избавлюсь от них. Думала, что все перестанет ныть от боли, если изменю что-то в себе, — отвечаешь ты. — Стало легче? — Нет… Наступает тишина. Но это молчание не тяготит, а наоборот дает время свыкнуться с новым. Свыкнуться с тем, что боль — это слишком привычное дело для всех людей. Понять то, что на плечи этой хрупкой девушки свалилось слишком много. Мои размышления прервал твой голос. — Тогда, в начале года я хотела подойти к тебе. Думала, что ты мне поможешь, выслушаешь. Но наткнулась на стену льда, — эти слова больно полоснули по сердцу. — Ты прекратил со мной какое-либо общение. Мне стало понятно, что людям нет дела до чужих проблем. Я всегда знала, что любишь ты во мне только мою беззаботность, то тепло, которого я лишилась не по своему желанию. Ты же хочешь возвращения меня прежней? — вдруг спросила ты. Я не знал, что ответить, но понял только одно: ты была всегда моей путеводной звездой, ты была моим огоньком, который освещал мне путь. — Знаешь, ты похожа на огонек, нет, не только из-за волос. В нашу самую первую встречу я увидел в твоих глазах настоящее пламя. Ты горела изнутри. Но это пламя не обжигало. Оно согревало и вело вперед. Оно освещало путь, — я прилаживаю ладонь к твоей щеке. — Я верю, что это пламя не полностью погасло в тебе. Его же можно разжечь с новой силой. И вот одна простая истина для тебя, моя принцесса: я тебя люблю любой, ведь ты мой спасительный круг в этом мире лживых, безразличных и алчных людей. На твоих губах появляется несмелая улыбка. В твоих глазах застыла решительность, ты явно хотела что-то сказать, но пока не могла, а я не торопил. Большим пальцем я начал легонько гладить твою гладкую кожу на щеке. Ты стала улыбаться еще шире. И, совладав с собой, ты сказала: — Знаете ли вы, молодой человек, что мир не так уж и плох, когда есть рядом человек, которому доверяешь и любишь? — Знаю, принцесса, — просто бросаю я, не смея отвести взгляд от этих зеленых омутов. — Кажется, только что этот человек у меня появился. Подаваясь порыву, я целую тебя, а ты отвечаешь. Потом смеешься, но этот смех не тот, который я слышал сегодня, нет, это твой смех — такой живой. Не знаю почему, но я следую твоему примеру и начинаю смеяться. Только сейчас я понял, что это не конец, это только начало. Пусть нас может погубить быт, но я могу многое стерпеть, пусть эти отношения может погубить чья-то карьера, но ради тебя я могу отказаться от любых денег и амбиций, ведь если нет тебя — нет и меня. Это простая истина. Это наша религия.