Одно странное дело

Джон, продрогший, вымокший от дождя, уставший после смены в больнице, готов был пойти на святотатство и не глядя объявить, что это убийство – совершенно обычное и ничем не примечательное, и незачем их с Шерлоком было вызывать, лишь бы поскорее попасть в тепло. Шерлок, весь день провалявшийся на диване, а оттого остро нуждавшийся в выплескивании энергии, явился на место преступления, весь едва не подрагивая от энтузиазма, и немедленно принялся за дело. – Что по причине смерти? – стало первым вопросом после трёхминутного осмотра тела (Джон считал). Лестрейд устало и удивленно поднял брови. – Согласно отчету криминалистов, смерть наступила в результате удара вот этого прекрасного образчика древесины в грудь жертвы. Образчик гордо выдавался вверх не менее чем на полтора фута. Джон недоверчиво присмотрелся и даже, кажется, принюхался: – Это что, осиновый кол? Лестрейд кивнул: – Он самый. – А еще чувствуется слабый запах чеснока, и он явно исходит от этого... – Шерлок склонил голову, – ...этого господина тридцати пяти-тридцати семи лет. Неженатого, работающего на стройке или, возможно, грузчиком. Судя по ботинкам и брызгам грязи, убитый оказался здесь явно не по своей воле. Скорее всего, его гнали... – Шерлок переместился чуть правее и заключил, – да, гнали, затем сбили с ног, завязалась борьба, о чем свидетельствуют повреждения на руках жертвы. Но с причиной смерти всё не так просто. Кол вошел в тело практически под прямым углом, пригвоздив жертву к земле, а свободная поза вряд ли говорит о том, что жертва сопротивлялась. Нет, его убили до того, как закололи. Джон, взгляни на это. – Прямо как в сказках про всякую нечисть, да? – протянул инспектор, мысленно предвкушая бумажную работу и возможное «убийство на почве суеверия» в соответствующей графе. – Если только считать нечистью явное пренебрежение жертвой ухода за ногтями... Джон! Уотсон, наконец, включился в процесс, перестав зачарованно наблюдать за происходящим, и подошел ближе, на ходу извлекая лупу. Шерлок едва заметно одобрительно кивнул. – Задушили? – предположил он наконец. – Горловина куртки стянута слишком туго, там остались какие-то серебристые частицы. – Очень хорошо. Что по вещдокам? – Только портмоне. Им занимается Андерсон. – Великолепно. Единственная стоящая вещь, исключая кол, ушедшая в никуда. Джон вымученно улыбнулся Грегу – уж прости, он не в духе – и последовал за Холмсом, вознамерившемся вместе с бумажником отобрать у судмедэксперта еще и остатки самооценки. *** – Интересно, – внезапно проговорил Шерлок, разрывая почти трёхчасовое молчание в квартире. Джон как раз собирался пойти и отключиться минимум до десяти утра, почти придремав в кресле, благо уже было воскресенье, но если Шерлок вдруг выдал «Интересно» по этому делу, то, безусловно, стоило остаться. – Что? – Жертву опознали. Джером Кайт, тридцать пять лет, работал строителем в Imperial Elite Construction. В бумажнике оказалась рабочая визитка компании. – Замечательно. А что в этом интересного? – Интересно то, что мистер Кайт уже успел засветиться в двух делах, – Шерлок медитировал за ноутбуком, сложив в излюбленном жесте пальцы, и Джон принял еще попытку вытянуть из соседа лишнее слово: – В каких именно? – Мистер Кайт дважды оказывался жертвой убийства, – наконец разродился Шерлок, повернув экран компьютера, на котором были выведены отчеты, к Джону. – Совпадают все параметры, всё до последнего шрама. – Как такое может быть?.. Совпадение? – Для совпадения слишком много других совпадений. В первый раз причиной смерти стало отравление солями тяжелых металлов, а именно серебра, это тысяча девятьсот девяносто первый год. Во второй раз – проникающее ранение в область груди, орудие – предположительно серебряный кинжал. Две тысячи второй год. В обоих случаях дела ушли в висяки, убийц или, скорее всего, убийцу так и не нашли. – Почему во второй раз никто не заволновался? – Дело в месте. Первое убийство произошло во Франции, Анжере; второе – здесь, в Великобритании, в Дарсбери, это на юго-востоке в графстве Чешир. К тому же возраст совпадал в обоих случаях. – То есть? – То есть в обоих случаях мистеру Кайту, известному также как мсье де Шарль и господин Штерн, было тридцать пять лет, – терпеливо пояснил Шерлок, словно это была самая очевиднейшая вещь на свете. Ну ладно, в этом деле-то точно. – Дело в Дарсбери списали на нападение наркоманов, хотя орудие убийства говорит само за себя... – Шерлок, подожди, – у Джона наконец-то сложилась мозаика, и картинка его не порадовала. – Ты же не хочешь сказать, будто и впрямь думаешь, что все эти три случая – один человек?.. – Пока что рано делать такие выводы, но в целом идея неплоха, – пожал плечами Холмс. Джон, если бы мог, упал обратно в кресло. Или к Шерлоку на колени. Или куда пришлось бы, потому что таких заявлений он от друга не ожидал. – Ты же не можешь всерьез это говорить? Ты же понимаешь, что для человека такое невозможно? – Для человека – невозможно, – согласился Шерлок, рассеянно пролистывая страницу за страницей в отобранном назад ноутбуке. Джон почувствовал, как по спине стекает пот. – Мне кажется, двухнедельное безделье съело тебе твои великолепные мозги и твои Чертоги заодно, – наконец проговорил он, тяжело поднимаясь и, поморщившись, потер рукой плечо. – Ей-богу, советую тебе проспаться, а то Лестрейд от такого точно упрячет тебя куда-нибудь в клинику. И меня тоже. За компанию. – Не упрячет, – откликнулся Шерлок, следя краем глаза за пошатывающимся соседом. – Ну да, ведь нелюди в наше время такое частое и обыденное явление. – Не уверен. Не мне это знать. Джон покачал головой, поднимаясь наверх. *** Дело постепенно заводило Шерлока в тупик, что, естественно, неимоверно и раздражало, и завлекало. – Совершенно удивительный человек! – ядовито сказал он однажды, влетая на кухню в вихре халата и недовольства, пока Джон соображал, что можно приготовить из пары помидоров и неведомо откуда взявшегося огромного куска говядины; мясо лежало в большой белой миске (в белом – только еда), аккуратно упакованное в пленку. Он точно его не покупал и надеялся, что это миссис Хадсон решила подкормить «своих мальчиков». – Ни одного конфликта на работе. Никаких контактов с коллегами и даже с начальством. Можно подумать, что в этой фирме он материализовался, как джинн, потому что кроме хвалебных речей о том, как прекрасно работал Джером, я не добился ни от кого. Дом – квартирка на окраине Саут Бэнк, однокомнатная и пустая, ничего, кроме самой необходимой мебели и техники. В мобильном телефоне рабочие номера, еда с доставкой и прачечная. Еще есть некая Люси Грей, страховой агент, и некто Кларк Эддиссон, электрик, почему ты улыбаешься, Джон?.. Уотсон махнул рукой, тщетно пытаясь стереть улыбку, и вернулся к дилемме с мясом – съедобное или лучше не трогать? – Мисс Грей подтвердила, что мистер Кайт был её клиентом, мистер Эддиссон предъявил чек за выполненную работу. Разумеется, никто ничего о нем не знает. Родители умерли, братьев, сестер, дядюшек и тетушек нет. – Может, он в программе защиты свидетелей? – осторожно предположил Джон, плюнув на предосторожности и рассекая пленку. Мясо выглядит вполне нормальным. – Исключено, – Шерлок грыз подвернувшийся крекер, не забыв послать Джону предупреждающий взгляд – «я-не-ем-во-время-дела». – Я уже просмотрел всё, что только можно. – Раз Майкрофт не приходил, то я делаю вывод, что с правительством, шпионажем, МИ-6, Её Величеством и им лично, для интереса, это дело не связано. – Потрясающая дедукция, Джон. – Так что тогда? Непреднамеренное? – Осиновый кол и чеснок – вещи, которые всегда под рукой, очевидно. – Если он бежал, то от кого? Или от чего? – попробовал зайти с другой стороны Джон. – Может, он крупно задолжал? – Нет. Никаких свидетельств. Тишина на кухне теперь разбавлялась только шипением масла и мяса на сковородке – Джон на свой страх и риск всё-таки забрал говядину. Шерлок задумчиво расхаживал за вечными Альпами из пробирок и химических установок на столе, периодически замирая и тут же досадливо фыркая. Джон не сдавался. – А если дело в месте, где обнаружили труп? Тот район – глухой, туда никто, кроме низов, не заглядывает. – Приятное место, чтобы спрятать тело... – Больше ничем не могу помочь. Джон отвернулся к плите и постарался оттянуть ворот рубашки подальше – густой, жаркий аромат жарящегося мяса бил в ноздри, мешая сосредоточиться. – Обратим внимание вот на что, – меж тем подал голос Шерлок. – Странный способ убийства. Задушить – в отчете упомянуты перелом подъязычной кости, повреждение хрящей гортани – а затем заколоть, да еще таким экзотичным способом? – Ритуальное убийство? – Нет, конечно, Джон, о чем ты вообще говоришь! – возмутился детектив, плюхаясь на диван и вещая уже оттуда. – Нет, избыточность тут скорее нужна не для пущего эффекта, а для эффективности. – А что, удушение уже неэффективно? Жаль, бедная миссис Карлайл об этом не знала. Эта особа фигурировала в предыдущем «деле о повешенном бриллианте» – её действительно повесили, предварительно изукрасив драгоценными камнями. Шерлок, Джон был уверен, подозрительно вгляделся в направлении кухни. – Я про то, что для кого-то обычное удушение может и не стать существенной помехой. – Ты это к чему? – Брось, Джон, ты прекрасно знаешь, к чему я. – Нет, увы мне. Зато ура мясу миссис Хадсон – оно получилось на славу. Приглашаю. – Не голоден, – на автомате отозвался Холмс. – Как скажешь. *** Шерсть. – ШХ А? – ДУ На месте преступления под трупом найдена шерсть. Судя по окрасу остевого волоса и его длине, а также водонепроницаемому пуху, из которого, очевидно, состоял подшерсток, это волк. – ШХ Что волк делал на месте преступления? Это же совершенно не городское животное. – ДУ Можно предположить, что на жертве была какая-то накидка из волчьего меха. – ШХ Тогда уж пояс. – ДУ Или воротник. Или шапка. – ДУ А может, это вообще случайно попавшая туда шерсть. – ДУ И кому она еще могла принадлежать, находясь точно под позвоночником жертвы? Уж не тебе ли? – ШХ Потрясающе смешно, Шерлок. Я на свидании и был бы тебе премного благодарен, если бы прекратил меня отвлекать. – ДУ Стоило обдумать и этот вариант. – ШХ *** Шерлок мрачнел день ото дня, просмотрев все возможные документы и отметя с десяток версий. В Бартсе он колдовал над найденной шерстью, а вечером (или ночью) врывался в квартиру, словно гневный дух, с едва сдерживаемой злостью, едва успев скинуть своё пальто и однажды чуть не задушив себя своим же шарфом, и надолго замирал в своих Чертогах, не слыша и не видя ничего вокруг. Джон убеждал себя, что стал чаще покидать квартиру не поэтому, а потому что... потому что Эми из педиатрии уже которую неделю ненавязчиво им интересуется, и подсаживается на обеде, и даже намекает на продолжение во время пары их совместных ужинов. На что Джон с натянутой улыбкой и по каким-то совершенно дурацким причинам типа «Я не уверен, что запер дверь» или «Мой сосед сегодня весь день химичит дома, это добром не кончится» отказывал. И боялся идти домой, особенно когда дело шло к ночи, потому что был уверен, что Шерлок однажды непременно набросится на него и заставит выслушать весь этот чёртов бред про волков и их связь с жертвой. Шерлок натурально помешался на этой версии. Факты, говорил он, с лихорадочно-важным видом и пятнами румянца на впалых щеках, идеально связываются в одну картину, если бы ты, Джон, набрался храбрости и признал это. Джон уже готов был признать что угодно, и ту версию, по которой мистера Кайта загрызли те самые волки, тоже, но Шерлок ждал не этого: он фыркал и исчезал из поля зрения. *** Напрасно Джон думал, что, «для интереса» или без него, Майкрофт в это дело не вмешается. Когда он возвращается домой со смены – в клинике сегодня был ажиотаж, будто половина жителей Лондона сговорилась и простыла одновременно, серьезно, раньше такого обилия простуженных он не видел – под козырьком Speedy’s, с неизменным зонтом в руке на манер трости, неподвижно стоит Британское Правительство. Джон сжимает зубы, чтобы не выругаться, подойдя ближе. – Здравствуйте, Майкрофт. – Доктор Уотсон, – улыбка Майкрофта, как всегда, ледяная, взгляд прощупывает его до костей. – Шерлок, кажется, куда-то ушел. Джону не нравится ни этот тон, ни то, что он, несомненно, сделает. – Заходите. Чаю? – Спасибо. Пока закипает чайник, Джон из соображений безопасности, а также теплосбережения – в гостиной сейчас царит арктический холод – буравит его взглядом. Но откладывать разговор вечно невозможно, как бы ни хотелось, и со вздохом Джон входит в комнату, неся пару чашек. – Итак, это дело зацепило Шерлока. – Да уж. – Какие у него соображения? – Что в Лондоне орудует банда маяньков-волкофилов, не иначе. Не совсем, но волки в последней теории Шерлока всё-таки присутствуют. Майкрофт чуть морщится, поднимая бровь ровно так, чтобы выглядеть вежливо-недоуменно. – Шерлок выразился именно так? – Шерлок только вплел волков в каждую из своих версий, и ни одна не показалась ему достаточно... натуралистичной. Что вообще может быть натуралистичнее волка в Лондоне? – Он вдруг поверил в нечто сверхъестественное? – Скорее, он просто не может объяснить найденные улики чем-то обычным, – сказал Джон и тут же почувствовал себя идиотом, употребив в одном предложении Шерлока и «не может объяснить». – Действительно, ему всегда было трудно смириться или поверить в существование чего-то, непризнанного наукой, – согласился Майкрофт. – И вы его не переубедили? – Первому, кто переубедит его в чем бы то ни было, я готов дать медаль. Майкрофт не ответил, о чем-то размышляя, а Джон призывал Шерлока поскорее явиться уже домой, и тогда, может, атмосфера перестанет так на него давить. – Я бы на вашем месте всё-таки попытался его убедить, – внезапно заговорил старший Холмс, слегка прищуривая глаза. – Чтобы в случае неожиданной развязки у Шерлока не случился сердечный приступ. Всего доброго, доктор Уотсон. Майкрофт покинул квартиру так же стремительно, как и вошел, и Джон не был уверен, что понял этот короткий разговор правильно. *** На пятый день расследования на Шерлока напали. Джон, переведя дыхание от бесконечного потока пациентов, зацепился взглядом за мигавший телефон на столе, и, открыв сообщение, сжал аппарат в руке так, что пластик скрипнул. Ему пришлось пообещать недовольной Саре отработать лишние смены, прежде чем наконец он смог вырваться и заторопиться к раненому другу. Перед дверями мялся Лестрейд, с облегчением в глазах заметивший приближающегося Джона. – Что случилось? – отрывисто спросил он, оглядываясь по сторонам. – Нападение произошло у входа в Бартс. Молли наткнулась на него, когда выходила в магазин, убедилась, что он жив и не особенно пострадал, и позвонила мне. Удар по голове, легкое сотрясение, ничего страшного. – Он без сознания? – Нет, но доктор, как его там... Джон! – Уотсон уже открыл дверь, засунув внутрь голову, и самым спокойным из всех возможных голосом спросил: – Можно ли зайти к нему ненадолго? Доктор Симмонс, оглядев его с ног до головы, нехотя кивает: – Под вашу ответственность, – и выходит из палаты. Впрочем, Джон идет следом уже спустя несколько минут, прощается с немного удивленным Лестрейдом и растворяется в надвигающихся сумерках. Вот теперь он уверен, что разговор с Майкрофтом он понял правильно. *** Шерлок уже спустя два дня успел достать всех, до кого только смог дотянуться, обиделся на Джона, который так и не появился, долго о чем-то разговаривал с Майкрофтом и, наконец, поделился кое-какой информацией о нападении с Лестрейдом. После чего пришел к выводу, что в больнице откровенно скучно, и всеми правдами и неправдами поспешил выметаться оттуда. – Это еще что такое? – гневно прорычал Джон, перехватив Шерлока уже на выходе из больницы. – С сотрясением шутки плохи, тебе ли этого не знать! – Со мной всё в порядке... чего не скажешь о тебе, – Холмс впивается взглядом в наливающуюся синевой скулу и отмечает про себя, что Джон стоит, делая упор на одну ногу. – С кем ты подрался? Уотсон отводит взгляд, но виноватым не выглядит. – Ни с кем. Поскользнулся на нашей лестнице и сосчитал спиной ступеньки. Джон врёт, очевидно, но Шерлок решает разузнать обо всем сам. *** – Что значит – раскрыто?! – изумляется Джон, когда они наконец оказываются дома – Холмс ни в какую не согласился возвращаться в больницу хотя бы еще на день. – Когда ты успел? – Когда бесполезно проводил время, валяясь в постели, – невозмутимо отвечает Шерлок, с удовольствием обрушиваясь в кресло. – Нападение стало последним фрагментом, после которого связать всё остальное не составило труда. Джон с некоторой толикой нежности думает, что только его невозможный сосед мог расценить удар по собственной голове как улику и даже в больнице обставить Лестрейда и его команду. – Охотники. Джон замирает, чувствуя, что чего-то он не понимает. – Что? – Я же уже объяснял. – Вероятно, это был один их тех разговоров, в которых я не участвую. Шерлок награждает его взглядом, в котором явственно читается «Джон, ты идиот», и неожиданно меняет тему: – Где, ты говоришь, ты получил синяк на скуле как от хорошего удара кулаком и повредил голень? – На этой чертовой лестнице. – Джон. – В голосе Шерлока бесконечная уверенность в правоте. – Еще немного, и ты сам в это поверишь. Уотсон на мгновение закрывает глаза, потому что не уверен, какие они у него сейчас, отворачивается и, вздохнув, чувствуя, что пожалеет, спрашивает: – Что за «охотники»? Группировка? Банда? – Нет. – Шерлок не удивлен. – Самые настоящие охотники на упомянутых тобой как-то нелюдей, с осиновыми кольями, чесночными связками, нитратами серебра в шприцах и прочим инвентарем. Впрочем, ты мог бы рассказать мне об этом больше. В тоне слышится упрек, и Джон заставляет себя посмотреть прямо в глаза детективу. Они широко распахиваются в удивлении и, да-да, страхе, и Шерлок вдруг говорит: – Перестань. – Что? – Перестань бояться, словно я какая-то обморочная девица! – рявкает он, не отрывая взгляда от желтых, нечеловеческих глаз Уотсона, и тот, вздрогнув, словно гасит их странный свет – радужка снова занимает положенное ей место и перекрашивается в привычный синий цвет. – Долго ты собирался скрывать всё это? – Всегда, – огрызается доктор, не видя больше причин вести себя, как дурак, и скрывать то, что и так уже выплыло. – А лучше – чтобы никто не лез. Это не твое дело, Шерлок. – Мой сосед – один из редчайших представителей мифологических существ, один на пять миллионов людей на Земле, и я, по-твоему, должен воспринять это как само собой разумеющееся и не стоящее внимания? Особенно после того, как был убит твой сородич? – кажется, Шерлок в самом деле потрясен его недалекостью. Джон сначала даже не находит слов – настолько это странная и абсолютно, совершенно, всеобъемлюще неправильная реакция. – И ты всерьез думал, что я ничего не замечу? – продолжает Шерлок, пока Джон ошарашенно переваривает это. – Твоё зрение. Нечеловеческая меткость и сила – ты с легкостью подхватил миссис Хадсон, когда она со свойственной ей упрямостью полезла было менять наши шторы. Ночные отлучки – ты не всегда был на свиданиях. Обоняние: ты определил осину, просто принюхавшись. Твоё волнение на месте преступления и после, когда была обнаружена шерсть. Жертва была вервольфом, – внезапно меняет тему Шерлок, – и ты выставишь себя полным идиотом, если откажешься признавать, что и ты – тоже. Потому что, если я правильно понимаю, в Лондоне появились охотники. Впрочем, – еще один внимательный взгляд на скулу, – вероятнее всего, как появились, так и исчезли. Джон попросту сражен. Шерлок потрясал его бесчисленное множество раз, так, что и удивляться-то не всегда оставались силы, но здесь он превзошел самого себя. Поэтому неудивительно, что вопрос прозвучал прежде, чем Уотсон успел закрыть рот: – Почему ты не боишься? – Потому что ты не первый оборотень, которого я встречаю. Потому что твои инстинкты воспринимают меня не как врага, а как подзащитного, не уверен, почему. Потому что ты уже спасал мне жизнь, и мог бы напасть на меня четыреста тридцать раз, и это только приблизительный подсчет. Джон почему-то не сомневается, что сосед на самом деле считал все те разы, когда он теоретически находился в опасности. – В конце концов, – не дождавшись хоть какого-то ответа, продолжает Шерлок, – мистера Кайта действительно гнали, притом в специально выбранное место, тут ты оказался прав. Убийца накинул ему на шею жгут из металлизированной серебряной нити – вот откуда те частицы – затянул, ломая кости и повреждая гортань, но этого показалось ему недостаточно, и он облил его настойкой чеснока, а после сообщник воткнул ему в грудь кол. Не ошибусь, если предположу, что ты уже выследил их, – Шерлок подался вперед, весь – ожидание и хлещущий интерес. Джон сглотнул. – Да. – Как ты это сделал? – в выражении лица Шерлока читалось, что он не сдвинется с места, пока не выпытает все интересующие его подробности. – Откуда взял запах? – Я... Я был в твоей палате. Один из них подошел к тебе слишком близко. На твоем пальто и голове остался свежий след. К тому же, – Джон глянул на руки соседа, – ты его поцарапал. Даже для меня выследить их не стало проблемой. – Даже для тебя? – Что ты вообще знаешь о вервольфах? Шерлок на мгновение задумывается, затем решительно встряхивает головой: – Сложно сказать, кроме того факта, что, очевидно, вы умеете менять свою форму, а сказки про осину и чеснок на самом деле сказки, ведь на тебя ни то, ни другое не действует. – Не совсем так, – поправляет его Джон. – При длительном контакте или попадании внутрь ничего хорошего с нами не случится, впрочем, как и чего-то слишком плохого, при условии, что всё попавшее рано или поздно выйдет. Холмс заканчивает его мысль. – Пуля, угодившая в тебя, застряла. – Да. Вытащить её не удалось, так как собрать все осколки не было ни времени, ни возможности. – Что это значило именно для тебя? – последние слова Шерлок выделяет голосом. Джон неловко пожимает плечами. – Невозможность полного оборота. Весьма удобно, если задуматься. Шерлок метает в него возмущенный взгляд, но Джон отсекает все возражение взмахом руки. – Не спорь. Далеко не все такие радушные любители чего-то нечеловеческого. С момента моего последнего оборота прошло уже больше семи лет. Как видишь, на полезные качества это не особенно повлияло. Даже не пытайся что-либо говорить по этому поводу. Шерлок с ухмылкой поднимает руки вверх. – Обещаю ничего не говорить. Джон щурится и кивает. – Так что ты сделал с теми охотниками? Кстати, они работали в той же компании. За день до нападения на меня заявили о пропаже двух рабочих из той же бригады. – Ничего страшного, на самом деле, – уклончиво отвечает Уотсон. – Пришлось объяснить им, что они ищут не в том месте, и сопроводить это доходчивыми аргументами. Разбитая скула это подтверждает. Красочно и молча. – Они думали, что я тоже вервольф, и попытались избавиться от меня, – добавляет Шерлок. – Дело в самодельном определителе запахов. Перед Бартсом я взял одну из твоих футболок, и это стало дополнительным очком в пользу теории о том, что я оборотень. Не говоря о том, что я взялся расследовать это дело, а сыщиков и так не любят. Вырвавшееся рычание испугало самого Джона гораздо сильнее, чем Шерлока; тот лишь уставился в рот соседу, ища внезапно прорезавшиеся клыки или еще что, и не находя. – И куда ты её дел? – Оставил в Бартсе. – Что насчет завершения дела? – Майкрофт, – Шерлок морщится так, словно делает всему миру великое и единственное одолжение, – перенаправит его в департамент, занимающийся такими случаями. Выслеживать и убивать вервольфов запрещено, равно как и раскрывать кому бы то ни был само их и не только их существование. Думаю, охотников ждет полная обработка и последующая изоляция. Джон, не понаслышке знающий, что это такое, кивает, но затем вспоминает еще кое-что. – А как же те два раза, когда Кайта якобы убивали? – О, – глаза Шерлока искрятся от удовольствия, – все дела с участием Кайта зашифрованы и отправлены в тот самый департамент. Но – откровенность за откровенность. В первый раз, в девяносто первом году, во время большой зачистки Анжера, его смерть сфальсифицировали, чтобы не допустить настоящей. Во второй раз «Штерн» сам вышел на охотников, получил удар кинжалом и, вероятно, обезумев, вырезал всю их милую компанию. И снова пришлось подделать обстоятельства гибели охотников, представленных наркоманами, и его собственной кончины. В третий раз, как видишь, он не сумел уйти от погони. Назвать его удачливым вервольфом нельзя. Шерлок совершенно собой доволен. Джон молчит: пусть он и не знал этого Кайта или как там его зовут по-настоящему, но сочувствие, человеческое и волчье, никуда не денешь. – Майкрофт уверяет, что это недоразумение. В Англии проживает не менее десятка вервольфов; неизвестно, во что превратилась бы эта охота. К счастью, этого уже никто не узнает. Шерлок говорит об этом совершенно спокойно, верно истолковав скомканное объяснение Джона по поводу его встречи с охотниками. Он не признается в этом явно, но он благодарен Джону, больше, чем просто благодарен, – на него накатывает волна облегчения, когда он понимает, что опасность миновала. – Тогда скажи мне, умник, – наконец устало выдыхает Джон, – если ты уже сто лет как обо всем знаешь, к чему были все эти намеки? Для чего тебе выводить всё на чистую воду? Шерлок подавляет мгновенно вспыхнувшую, наивную и детскую, как он сердито говорит себе, обиду. – Я надеялся, что ты расскажешь сам. Изумление на лице Джона написано большими буквами и подсвечено неоном. – И как ты себе это представляешь? «Привет, Шерлок, я дома, молоко и пластыри купил. Ах, точно. Забыл сказать, что я оборотень. Пока, мне пора на свидание». Так, что ли? – Если бы не эти твои свидания... – бормочет Шерлок, не желая признавать, что как-то так он и представлял себе этот разговор. – Откуда мне было знать, что ты воспримешь это нормально? Не хлопнешься в обморок, не побежишь за пистолетом или в сумасшедший дом, потому что твой сосед спятил? – начинает злиться Джон. – Ты мог бы догадаться, что я никогда бы так не поступил. Обида в голосе Шерлока слышна за километр, и Джон чувствует легкий укол совести. Страх быть раскрытым перебивает всё остальное, как он мог кому-то довериться? – Ты знаешь, что мог бы мне довериться, – сил на удивление от очередного сеанса чтения мыслей у Джона уже почти нет. – Ты всегда это делал. – Я знаю, – голос Джона падает. – Но... – Но это было бы слишком откровенное признание. Согласен. – Дело не в откровенности. Быть настолько не таким, как все, – это кошмар, это постоянный контроль за собой и такой же постоянный страх. И не только за раскрытие, но и за других, – Джон смутно осознает, что лучше бы закрыть рот, но раз начал... – да. За других. Мы не нападаем на людей, оборотней, покусившихся на жизнь человека или любого другого разумного существа, держат в клетке или используют на благо родной страны. – В Афганистане... – Да, я не совсем своим ходом туда попал, – усмехается Джон. – Один ублюдок изнасиловал Гарри, я нашел его и переломал все конечности. Никто в армии не знал об этой моей особенности, только я спал, ел и делал всё остальное под присмотром и шокером в девяносто тысяч вольт. Шерлок некоторое время молчит. Джон встает, разминая затекшие мышцы, и отправляется на кухню – сделать себе чаю. – Сделай и мне тоже, – рассеянно бросает Шерлок. – Я так понимаю, та говядина была не от миссис Хадсон. Последовавшее молчание заставило Джона высунуть голову из кухни. – Шерлок? – Да, это я её принес, – резко отвечает тот. И добавляет, словно смутившись, – в качестве знака, что тебе не следует прятаться. Джон, пожалуй, тронут. О чем незамедлительно и сообщает неугомонному соседу. Шерлок... краснеет? По крайней мере вспыхнувший на щеках румянец точно не от камина. – Сантименты. – Разумеется. Шерлок хватает чашку, загораживаясь от Джона, в уме прикидывая, какое поле для экспериментов впереди. Джон, впервые расслабленный, думает в том же направлении.