Лжец Соло

Соло был омегой. Наглой. Бесстыжей. И знающей себе цену омегой. Про таких на родине Курякина говорили «страх потерял». Страх Соло, видимо, потерял так давно, что не просто не скрывался, а вовсю использовал свои особенности во время заданий. Опять же на родине Курякина омег сажали под замок во время течки. Это считалось чем-то немыслимо личным и сакральным. Соло же… Курякин пусть ни разу и не видел Наполеона в состоянии бесконтроля, вполне обосновано считал, что Соло к таким вещам не относится так уж трепетно. Особенно, если считать, что чужие люди из его постели во время их заданий практически не вылезали. Наполеону нравилось, когда им восхищались. Он чуть ли не урчал под очередным взглядом, полным обожания. И тут же затыкался, стоило только холодным синим глазам скользнуть в его сторону. Пару раз Соло даже зашипел на Илью, когда тот просто решил молча поразглядывать напарника. Илья был альфой. И у него, как и у всех альф, всё было просто. Особенно это просто упростилось после КГБ. Там его готовили буквально ко всему. И к тому, что омеги в большинстве своем наглые и хитрые создания, которые в первую очередь подставят и обманут, а потом уже задумаются, стоит ли что-нибудь добавить. Поэтому даже при первой встрече Соло не вызвал у Ильи ни жалости, ни симпатии. Несмотря на то, как природный запах Наполеона шибанул по Курякину. Со временем они вроде бы притерлись и даже сработались. Габби, как правильная бета, пусть и чрезмерно много кутила, всё же выступала отличным дрессировщиком, усмиряющим то альфу, то омегу, которые с каждым днем всё чаще и чаще срывались друг на друга. Порой их вражда доходила до абсурда. Они соревновались, мерились и сражались абсолютно во всем. Наполеон вовсю показывал, что он не нежное и хрупкое существо. А Илья во всю доказывал, что таковыми омег и не считает. По крайней мере Соло точно. Особенно Соло. Их первое совместное задание, ставшее пока что последним, странно поменяло отношения Соло и Ильи. Габби, которая, как и полагается бете, спокойно сумела обвести их вокруг пальца, ничего при этом не потеряв. Практически ничего. По крайней мере ей не пришлось ни к кому прыгать в постель. А вот Соло имел возможность как следует познакомиться с Викторией, которая, что и следовало ожидать, оказалась альфой. Илью до сих пор передергивало от мысли, что могло происходить между Наполеоном и Венчигуэрой. Внутри бесконтрольно закипала злость. Однако, не найдя её появлению разумного объяснения, Курякин срывался и бил кулаком в стену, вспоминая о том, что все омеги меркантильные создания, которые мечтают только ебаться и жить в свое удовольствие. Соло был именно таким. Это Илья понимал. Именно поэтому перестал обтирать коллегой стены гостиничных номеров - Соло не переделаешь. Соло это Соло. Тем не менее, в последнее время с ними обоими творилось что-то странное. Габби уже даже перестала пытаться усмирить их. Махнув рукой на двух рычащих парней. Она никогда не понимала природу альф и омег. Но если исходить из теории, то следовало бы завалиться в ближайший бар и провести там всю ночь, отдыхая в обществе симпатичных итальянских ребят. По крайней мере это лучше, чем проводить очередной скучный вечер в их пустом совместном с Ильей номере. Илья хлопнул дверью, возвещая о своем присутствии в чужом номере. Он ожидал, что омега, как всегда в своем дурацком халате поверх домашних брюк, выскочит навстречу, осыпая его колкостями и на ходу предлагая выпить. Но ничего подобного не произошло. Либо Соло так обиделся на их утреннюю ссору, либо его вовсе не было в номере. Илья прошел в гостиную, глядя на недопитый стакан виски. И осторожно поднял иглу проигрывателя, который вместо музыки теперь издавал только мягкое шипение, гоняя пластинку по кругу. Курякин принюхался и прислушался. В номере царила тишина. Тем не менее, он двинулся в сторону спальни. Не особо ожидая увидеть там кого-то. Но надеясь. Соло обнаружился спящим. Наполеон, прикрытый шелковой простыней, вытянулся на постели во весь свой немаленький рост и тихо дышал через приоткрытый рот. Илья сумел подойти достаточно близко, прежде чем агент ЦРУ распахнул глаза, удивленно смотря на коллегу. Слишком медленная реакция. Курякин запросто смог бы свернуть Соло шею. Все это Илья прекрасно выразил взглядом. На что получил разъяренное сверкание глаз в ответ. - Уже вламываешься в чужие номера? - произнес Соло потягиваясь. - Или Габби все-таки выгнала тебя? - Ты даже не запер дверь, - резко обрубил напарника Илья. - Разве? - Соло поморщил лоб и взъерошил макушку. Если бы он и правда заперся, то скорее всего проснулся бы от жуткого грохота. Русский танк ничем не остановишь. Очевидно, он действительно забыл повернуть замок. Либо же поступил так намерено… Американец вздрогнул от мысли о предательстве природы и отвел взгляд, вспоминая, куда положил халат. Прежде чем заснуть, Соло долго лежал и думал о том, что же именно его дернуло так разозлить Курякина. В последнее время… да нет, с самого момента знакомства они постоянно цеплялись друг к другу и устанавливали правила. И это вообще-то было справедливо. Установить правила для напарника, который постоянно находится рядом. Иначе его станет слишком много в твоей жизни. Это станет слишком неправильно. Слишком… Илья навалился сверху, ныряя рукой под тонкое одеяло. Не давая Наполеону времени понять, что происходит. Ну конечно. Конечно же американский агент Соло спал без белья. Такое было запрещено даже в Европе, что уж говорить про СССР. И у Курякина имелись подозрения, что в Америке их времени люди тоже не особенно любили обнажать свои задницы в домах, куда в любой момент могла ворваться полиция или куда могла упасть ядерная бомба. Не особенно-то в таком виде пробежишься до убежища. Вечно прущий против системы агент Соло русского нападения явно не испугался. Омега удивленно посмотрел на Курякина. Но убежать не попытался. Илья наклонился, сразу захватывая губы Наполеона. Сталкиваясь зубами. Жестко. Напористо. Горячо. И тяжело дыша. Когда широкие ладони заскользили по коже, Соло прикусил снова закровившую после сегодняшнего удара губу и зажмурился, вспоминая, как психанул русский, когда Наполеон, смеясь, ответил, что, да, он был с мужчинами. Немаленькие такие пальцы неожиданно скользнули внутрь. И не то чтобы Наполеон не привык переносить боль… Илья замер, когда над его ухом раздался совсем не возбужденный всхлип. Курякин усмехнулся и отстранил от себя Соло, позволяя тому откинуться на подушку. - А кто-то лжец, - без улыбки сообщил русский. - Да еще и девственник. Взгляд Наполеона, который секунду назад выглядел милым и беззащитным, под сдвинутыми бровями заблестел совсем иначе. - Я не лжец! – рыкнул бывший ЦРУшник. Илья как-то утробно зарычал, наклоняясь ниже и погружая пальцы глубже, отчего Соло зашипел и поморщил нос, однако быстро поднял взгляд, смотря прямо в лицо русского. - Я был с мужчинами. Я был с альфами, - грубо отозвался Наполеон. – Но я не говорил, что при этом был снизу. Девственник. Илья нахмурился. Было бы проще, если бы беспомощно сжавшийся под ним Соло оказался уже дефлорированным. Потому что возникало весьма и весьма странное чувство от того, что бравый американский шпион, изучивший все юбки, и не только юбки, мира, сейчас оказался в ранимом и неловком состоянии. Будто Илья случайно открыл самую страшную тайну. Проломил лед там, где он был тоньше всего. Наполеон осторожно свел ноги, глядя на нахмурившегося Курякина. И Илья ощутил, как сердце омеги зачастило. От страха. Как бы ни храбрился Соло, он явно понимал, что любой омега, оказавшись голышом прижатым альфой, обречен. Тем более, если альфа выглядит так мрачно и так долго размышляет. Курякин снова резко нагнулся, мягко касаясь шеи. И Соло, который было вжался в матрас, аж выгнулся, открываясь и хватая ртом воздух, ощутив мягкий укус. Илья осторожно прикусил слишком уж нежную кожу и скользнул горячим языком по выступающей ключице. - Что ты делаешь, большевик? - прошептал Наполеон, сдавливая пальцами светлые пряди. - Ты омега. С вами нужно быть аккуратным, - пояснил Курякин свои действия. Этот ответ Соло явно разозлил. - Я не омега, - рыкнул американец. - Я агент ЦРУ. Меня не сломаешь. Так что либо трахай. Либо вали. Илья заглянул в лицо, пылающее праведным негодованием. И, чуть помедлив, отстранился. У Соло аж глаза расширились, когда русский просто поднялся и ушел из его номера. *** Когда на следующий день агентов А. Н. К. Л. пригласили на мероприятие, состоявшееся буквально в другой стране, Соло даже не посмотрел в сторону Ильи. На странной встрече присутствовало слишком большое количество шпионов. Чересчур. Будто бы Уэверли собрал их всех здесь, чтобы перезнакомить. Однако знакомиться у Ильи выходило трудно. И не столько из-за своих ораторских навыков, сколько из-за практически жмущегося к нему Наполеона. Омега первый час важно расхаживал по солнечной площадке, заставленной стеклянными столиками, с бокалом шампанского, улыбаясь всем подряд и знакомясь то с омегами, то с альфами. А уже через какое-то время он как-то незаметно сам для себя перебрался в ту часть территории, где отдыхал Илья. И больше оттуда не уходил. Сначала Курякин разозлился и пару раз даже отходил от надоедливого напарника. Но внезапно заметив, как Наполеон испуганно смотрит на альф и как растерянно ведет себя, остался. Омега часто оглядывался и провожал недоверчивым взглядом всякого проходящего мимо, цепляясь пальцами за одну единственную пуговицу на пиджаке Ильи. Наполеона будто успокаивало это жутко раздражающее действие. И Илья точно уже сломал бы пару фаланг напарнику, который отчего-то слишком сильно любил поиздеваться и покосить под дурачка, но внезапно к ним подошел мужчина, которого они оба несколько раз видели рядом с Уэверли. Он был альфой. Статный. Опрятный. И с широкой улыбкой. У Ильи даже на мгновение промелькнула мысль о том, что ему с таким альфой и думать соревноваться не стоит. Он было сжал кулак, стискивая зубы и начиная считать до десяти. Но Соло неожиданно откровенно прижался к нему, цепляясь пятерней за пуговицу так, что костюм Курякина затрещал. Русский недовольно взглянул на напарника, но неожиданно для себя поддался рефлексам, переводя свою злость в другое русло и притягивая американца за плечо ближе. Крепко сжимая ладонью омегу. - Доброго дня! - воскликнул альфа. Наполеон тихо фыркнул на такое приветствие. Альфа посмотрел на Курякина. И тот на автомате протянул руку, получая сильное рукопожатие в ответ. Соло же сделал вид, что его там вообще нет. Наверно это был первый раз, когда Илья стал свидетелем нежелания Наполеона общаться. - Как отдыхается? – тем временем заговорил незнакомый альфа, про которого Курякин чуть было не забыл, увлекшись размышлениями о Соло. - Нормально, - лаконично отозвался русский. – Мы не любим такие мероприятия. Точнее Илья не любит. Соло-то всегда рад посверкать перед толпой. Только вот отчего-то Курякин был уверен, что прижавшийся к нему омега не издаст и звука, а игнорировать его присутствие как минимум было бы странно. - Вы ведь агенты А. Н. К. Л.? – заулыбался мужчина перед ними. И Илья невольно отметил какую-то его схожесть с Наполеоном. Разве только мужчина был повыше и глаза потемнее. - В неполном составе, - пробормотал русский и чуть сместил руку, когда Соло начал оглядываться. Вряд ли пытаясь найти Габби, которая чудесным образом отвертелась от данного мероприятия. - Много о вас слышал, - всё так же сияя, продолжил альфа. - А мы про вас нет, - Илья сильнее стиснул Наполеона, опуская руку ему на талию. Что Наполеон благополучно проигнорировал, ерзая и не зная, куда спрятать глаза. Присутствие этого альфы явно было омеге некомфортно. Но просто развернуться и уйти агенты не могли. Всё-таки они здесь как раз за тем, чтобы завести как можно больше знакомств. Хотя, если так пойдет и дальше, то Курякину будет плевать на все эти знакомства. Главное, удержать взбесновавшегося Соло. - Я работаю на британскую разведку… - начал альфа, замечая наконец-то, что Наполеон как-то странно побледнел. – У вас все в порядке? – прищурился мужчина, чуть хмурясь. – Мне кажется, вашему напарнику не хорошо. - Всё отлично, - Илья улыбнулся так, что новый знакомый даже чуть отшатнулся. – Думаю, это все еще последствия утреннего отравления. Прошу нас извинить. Наполеон даже вякнуть не успел, а русский уже, подхватив напарника под локоть, потащил его в особняк, собственно, в котором и проходило все мероприятие. Британская спецслужба явно не скупилась на подобного рода вещи. Огромный дом на берегу океана прекрасно уместил в себе пару сотен человек. А также автомобили и вертолеты. Так что пока все наслаждались шампанским около открытого бассейна, бывшему русскому агенту КГБ не составило труда найти свободную комнату. Найти комнату оказалось проще, чем затолкать в нее американца. Раскрасневшийся Наполеон чуть ли не зашипел на Курякина, когда тот захлопнул за ними дверь, раздраженно выдыхая. - Ковбой, тебе не кажется, - Илья приподнял лицо, возводя глаза к потолку, будто собираясь сделать в нем дыру лазерами. - Что у тебя скоро начнётся цветение? - Цветение? - не понял взъерошенный Наполеон, складывая руки на груди и хмурясь. - Это как-то по-другому переводится с русского? Курякин тоже нахмурился. Злясь, что даже здесь остроумный Соло умудряется блистать своим сарказмом. - Да, переводится, - проскрежетал зубами Илья. - Течка. Слово будто припечатало Наполеона. Сперва он отшатнулся. А потом нервно рассмеялся. - Хорошее предположение, большевик, но не надейся, - американец отступил еще подальше, что неприятно царапнуло где-то в груди. - У меня не бывает "цветения ". Я с рождения такой, - пояснил Соло очевидно не понявшему его Илье. В комнате повисла тишина. Курякин явно ждал продолжения. А Соло явно хотел избежать этого всеми способами. Однако влияние альфы сильнее. Особенно сейчас. Идти против этого бесполезно. - Собственно, поэтому я такой успешный агент, - робко начал Наполеон и как-то криво усмехнулся, опуская плечи. - Ни течек. Ни запаха. Омега. Да еще и с телом альфы. Всем нравится экзотика. Американец внимательнее присмотрелся к русскому и прислонился к небольшой тумбе. Курякина будто в ушко поцеловали. Альфа явно не верил в то, что только что услышал. И, видимо, сопоставлял факты. Активно их сопоставлял. По крайней мере Наполеону хотелось думать, что жужжание, раздающееся в комнате шло не от головы Ильи, а всё-таки от мотора за окном. - Большевик? - Соло хватило времени прийти в себя. Он даже снова робко подошел ближе. - Если ты так расстроен тем, что первая омега в твоей жизни тебе... Курякин резко притянул к себе Наполеона. И уткнулся лицом ему в шею. Глубоко вдыхая. Американец оцепенел от неожиданности и даже не попытался вырваться. - Если тебе нравится мой одеколон, ты только скажи, - нервно посмеялся Соло. - Подарю на maslenitsu. - Помолчи, - рыкнул Курякин, стискивая омегу сильнее. Буквально через минуту Наполеона освободили из медвежьего капкана, и он растерянно поправил свою рубашку. Илья не двигался, хмурясь и всё ещё принюхиваясь, отчего у Соло возникло ощущение, будто его обследуют и вот-вот поставят страшный диагноз. - На твоём месте я бы правда не расстраивался, - американец на дрожащих ногах подошел к бару, наливая себе виски и громко звякая бутылкой о край стакана. - Вполне возможно, на мне еще остался запах другой омеги или феромоны. Без них, знаешь ли, не каждого удается завести. Соло снова улыбнулся и отхлебнул виски, закашлявшись, когда Курякин резко шагнул к нему. - Ты ни с кем не спал с окончания миссии, - оповестил русский. - А ты до этого считал? - сверкнул улыбкой омега. - Спасибо. А то я часто сбивался. Не подскажешь, сколько омег перебывало в моей постели? Илья неожиданно грубо подхватил Соло за грудки и впечатал в бар, отчего бутылки попадали на пол, а стакан выпал из руки зашипевшего от боли Наполеона. Омега зарычал и пнул Илью коленом в живот. Бесполезно. Но болезненно. Курякин сильнее вдавил американца и схватил его одной рукой за холку, сдавливая и заставляя рефлекторно запрокинуть голову. Никаким одеколоном Соло не пах. Он перестал им пользоваться вместе с тем, как перестал таскать к себе кого попало. Курякин знал это, потому что с тех пор Наполеон стал пахнуть совершенно чисто и бесподобно. Тем самым мягким и нежным запахом, который обычно тонул в разных зловониях, оседавших на коже омеги. А Наполеон знал это, потому что в какой-то момент его начало тошнить и от запаха одеколона, и от запаха других омег, и даже запах альф теперь ощущался до ужаса остро и необычно. Соло тихо хныкнул, чувствуя, что силы покидают тело - русского не отпихнуть. А кровь к голове приливает со страшной силой. - Большевик, - прохрипел американец, отвлекая Илью от разглядывания обнаженной шеи. Курякин моргнул. Но стоило ему чуть ослабить хватку, как он тут же получил по роже прекрасным правым хуком. Соло рыкнул. И замахнулся еще раз, когда увидел, что у Ильи пошла кровь носом. Однако удар Наполеона был отлично заблокирован. Так же как и сам Наполеон отлично впечатался лицом в стойку. Омега прижал ладонь к лицу, пытаясь остановить хлынувшую кровь, и зло посмотрел на Курякина. Вот тебе и нежное отношение. Илья негромко рыкнул, видя, как белый воротничок окрасился бордовым. Но только было русский опустил руки, как Соло сшиб его телом в один прыжок. Наполеон хорошенько приложил Курякина затылком об пол и в железной хватке сдавил его корпус ногами, не давая вырваться. Соло ещё пару раз съездил Илье по лицу. Замирая. Хрипло дыша. И совсем не понимая источника такого гнева. Его трясло. А пальцы стали неожиданно слишком холодными и непослушными. Илья под Наполеоном не двигался. И Соло, выдохнув, неожиданно опустился на Курякина сверху. Его сердце безостановочно стучало, а сам он прижимался щекой к обтянутой водолазкой груди, которая тоже хоть и вздымалась часто, была отчего-то спокойнее. Илья глубоко вдохнул, когда Соло скатился с него, укладываясь на пол рядом. Больше не прикасаясь. Не двигаясь. Воцарилась такая тишина, что Курякин даже заставил себя перестать барабанить пальцами, чтобы не вспугнуть этот момент. Наполеон приоткрыл глаза, когда над ним навис Илья. - У тебя кровь не останавливается, - прохрипел Соло. И Илья задумался о том, что Наполеон удивительным образом сумел уже лечь на спину и не захлебнуться. Сам-то Курякин ощущал, как горло сводит от горько-соленой жидкости. Однако терпимо. Бывало и хуже. Илья тихонько зарычал. И Наполеон усмехнулся на это. Плевать - вот что это значило. Курякин вновь принюхался и склонился ближе, упираясь одной рукой над головой Соло. Глаза омеги потемнели. Кажется, американец был не против их близости. Даже там, в номере. Соло всё понимал и всё равно подпустил. Когда Илья услышал тихую вибрацию в груди напарника, то резко подался вперед, боясь медлить. Курякин сразу же с напором принялся вылизывать рот Наполеона. А тот только тихо застонал в ответ. Обвивая руками шею альфы. Пожалуй впервые в жизни полностью позволяя вести, не задумываясь о следующем шаге. - У меня есть смазка, - прошептал американец, когда Илья наконец-то оторвался от него. - В смысле, искусственная. У вас в СССР такая есть? Курякин криво усмехнулся и вместо ответа, обхватив ладонью пах Соло, вдавил средний палец через брюки. Наполеон выгнулся, то ли уходя от касания, то ли желая. Но не возразил, когда снова получил жаркий поцелуй. Избавить Наполеона от одежды оказалось на удивление легко. Омега и сам старался помочь, цепко хватаясь за ткань. Стягивая. И изворачиваясь. Курякин подался бедрами вперёд, потираясь, но больше ничего не делая. Соло сначала потянулся навстречу. Но ощутив, что русский не дает ему сдвинуться, развел ноги, тихо хныча и судорожно выдыхая сквозь зубы. - Ты не первый альфа, который понравился мне, большевик, - прошептал Наполеон. Поняв игру русского. Тот определённо надеялся на чудо. Думал раздразнить Наполеона и спровоцировать у него течку. - Это бесполезно. Так... Так бывает. Американец запрокинул голову, когда рука Ильи скользнула по внутренней стороне бедра, оглаживая. Сжимая. Сминая. Соло снова обнял альфу за плечи. Утыкаясь лицом ему в шею. Шумно дыша. И мелко подрагивая. На самом деле так с ним впервые. На самом деле он никогда раньше не хотел до ярких огней перед глазами. И не боялся до острой дрожи в коленях. Быть под альфой - это что-то неизвестное. Быть под Курякиным - это что-то пугающее. - Что, снова будешь нежным? - усмехнулся Наполеон, ощущая, как ноет разбитое лицо, и позволяя влажным пальцам скользнуть в себя. Он забавно поморщил нос, но почти сразу расслабился, пропуская дальше. Илья вдруг понял, что Соло боится. Боится того, что он такой неправильный. Боится быть отвергнутым. Боится, что от него отвернутся, считая чем-то ужасным. Никаких восхищенных взглядов. Никакого обожания. Возможно поэтому американец так жаждет внимания всех окружающих его людей. Потому что он напуган сам собой. Илья осторожно опустился ниже и мягко поцеловал напрягшийся живот. Он развел пальцы, ныряя глубже и получая в ответ ещё один судорожный вздох. Илья выдавил на вторую ладонь еще немного смазки, опуская её на отчего-то слишком идеальный член Соло. Будто тот никогда и не дрочил. Омега вздрогнул. И потянулся бедрами за стиснувшей его рукой. Широко распахивая глаза, когда Илья снова прижался губами к его коже, спускаясь дальше. - Не поверю, что ты можешь это сделать, - прохрипел американец. На что русский только поднял глаза. Его на слабо не взять. Не в этом случае. Курякин осторожно лизнул тазовую косточку, красиво выступающую на накаченном теле, и Соло поджал пальцы на ногах. Если он ждал, что Илья просто выебет его, то черта с два. Омега должен просить. Русский приподнялся, вновь нависая над Наполеоном. Позволяя ему целовать себя. Колюче. И нетерпеливо. Соло рыкнул. За что тут же получил движение пальцами, от которого тело будто встряхнуло током. Омега вздрогнул, замирая. И притих, когда Курякин решил, что достаточно его растянул. Большие ладони подхватили ноги, разводя их. И Наполеон снова стал нерешительным. Хотя альфа отчётливо видел, как омегу мелко трясет от возбуждения. А еще альфа ощутил страх. Илья навалился на Соло, начиная двигаться. Просто потираясь. Сжимая их обоих рукой. Двигая. Навстречу друг другу. Вдвоём сразу. Кожа к коже. Наравне. Наполеон глухо рыкнул - это был единственный звук, который он смог издать, кончая. Илья же, как ни странно, позволил себе достаточно откровенную гамму. Альфа осторожно отстранился, приподнимаясь, чтобы не придавить Соло. Что бы там ни говорил американец, а беречь омегу было заложено в Курякине природой. И ничего с этим сделать он не мог. *** После странных событий в особняке, Илья сам стал избегать омегу. Который, что было удивительно, напротив стал искать встречи с русским. Сердце Курякина сжималось каждый раз, когда он ловил на себе изумленный взгляд синих глаз, покидая помещение, в которое входил Соло. Габби стала больше хмуриться, оставаясь с русским наедине, но, стоило ей отдать должное, девушка не пыталась никак прокомментировать воцарившуюся обстановку. Только пару раз она закатила глаза на то, как русский принял образ каменной стены, оказавшись с Наполеоном в одном номере и в автомобиле. Илья и сам толком не понимал, что его так беспокоит. Мысль о том, что у омеги не бывает течек, тревожила его ровно до той минуты, пока русский не осознал, что ведь все равно ощущает запах Соло. Всё равно омега кажется ему вполне обычным. Если не считать отсутствия безумных сексуальных припадков. Может, оно и к лучшему. Наполеон выглядел для Курякина, можно сказать, идеальным. И даже то, что он чертов американец, ничуть не мешало. В конце концов, они оба работают теперь на Британскую разведку. Что может быть хуже? Волновало же Курякина совершенно другое… Если он выберет Соло, то, скорее всего, они навсегда останутся вместе. Судя по всему, им придется установить связь. Глупо утверждать такое, к тому же большая часть историй, как известно, выдумка, но если и есть истинные пары, то скорее всего агенту КГБ достался наглый американский шпион и воришка. Как раз в духе этой безумной игры под названием Жизнь. Стоило серьезно задуматься над тем, имеет ли смысл отдавать все, чтобы быть рядом с этим странным человеком. К тому же, Соло тоже должен был все обдумать и решить. Это ведь серьезный шаг. Над такими вещами люди обычно долго думают. Но только если эти вещи действительно не так важны, что могут терпеть трату времени на размышления. Когда Соло, закатив свои ясны очи, упал прямо посреди ресторана, Илья долго не думал. Он не размышлял, когда гнал на машине до больницы. И не вслушивался в бормотания очнувшегося Наполеона о том, что всё в порядке. Курякин даже врача толком не выслушал, уловив только то, что в организме омеги произошел какой-то сбой, очевидно, из-за стресса. И что теперь Соло требуется покой, тишина и безопасность. Русский же и проигнорировал бурное возмущение по поводу того, что Наполеон предпочитает спать в своем номере один. Он просто завалился, как был, в одежде на постель омеги и вырубился. Ощущая, что рядом, недовольно ворча, обустраивается Соло. Который достаточно быстро и спокойно уснул. Во сне прижимаясь к альфе. Однако одним разом это всё не ограничилось. Наполеон как-то подозрительно изменил свое поведение. И даже стал меньше издеваться над напарником, ведя себя тихо и осторожно. Что же было действительно интересно, так это то, как Соло на глазах становилось лучше, когда рядом был Курякин. По началу Илье казалось, что это очередная шутка американца, но позже, увидев, как сам Соло скрежещет зубами, через силу заставляя себя подходить к русскому, Илья передумал. Было очевидно, что Наполеон всё ещё не простил Курякина за все предыдущие обиды. Было видно, что Соло не хочет навязываться. И было совершенно понятно, что омега обрел какую-то зависимость. Связь без связи. Всё с этим Соло было не так. Когда Илья в очередной вечер пришел в квартиру, то тут же направился в душ. Это были их последние свободные деньки. Уэверли уже подобрал им задание мирового масштаба. Так что стоило воспользоваться возможностью и как следует отдохнуть в поразительно солнечной Британии. Габби давно уже успела освоиться в новой стране и теперь только заглядывала в гости, чтобы пригласить погулять, либо устроить вечер с алкоголем и игрой в карты. В карты они все играли хорошо. Пили также практически все хорошо, не считая Илью, который только неодобрительно обозревал захмелевших Габби и Соло. Курякин как-то незаметно для них всех перебрался в комнату Наполеона. И даже в его постель. Он всё ещё не решился предпринять какие-либо шаги, но и оставить страдающего американца не мог. Омега явно злился на это. Будто бы русский теперь находился рядом с Соло только из жалости, а не из интереса или же совместных целей, как это бывало раньше. Из-за всего этого Наполеон ощущал себя беспомощным и униженным. А такого Наполеон Соло точно терпеть долго бы не стал. Русский не хотел больше воспринимать его как друга. Но и на все попытки Соло хоть как-то разнообразить их постельную жизнь, выходя за рамки «храпеть и пихаться», Наполеон получал от ворот поворот. Это заставляло руки Соло дрожать, а омегу внутри беситься. Это было слишком. Выйдя из душа, Курякин замер, вытирая полотенцем волосы. И не сразу смог опустить руки, разглядывая спину, обтянутую белой рубашкой. В последние пару дней Соло стало гораздо лучше. Он теперь мог не только отходить от русского дальше, чем на пару метров, но и даже выходить из дома. Отчего-то это было не очень приятно. Илья ощущал, что потерял не только какую-то власть над омегой, но и возможность хранить его. Словно теперь с Наполеоном могли сделать что угодно, а он, Курякин, не имел права вмешаться. Потому что ведь в действительности он не имел никаких прав на коллегу. Соло стрельнул глазами себе за спину через зеркало. И нервно сглотнул, увидев, как чуть подрагивающие пальцы сжали полотенце, швыряя его на стул. Однако Наполеон продолжил спокойно и правильно завязывать галстук. Не обращая внимания на то, как стало выходить неровно из-за дрожащих рук. Омега легко накинул на плечи жилет. И вполоборота встал, глядя на альфу, который подошел к патефону, хмуро рассматривая пластинки. Соло должен был что-то сказать. Он всегда говорил что-то в такие моменты, а русский затыкал его и делал все по-своему. Сейчас бы нужно было сделать то же самое, но отчего-то Наполеону казалось, что он буквально стоял на краю огромного и страшного обрыва. - Как тебе? – американец, криво усмехнувшись, поправил надетый пиджак и еще чуть повернулся. Илья вскинул брови, переставая хмуриться и глядя на Соло с удивлением. Он думал, что омега сейчас вновь отправится за приключениями. Подцепит омегу или бету. Вполне возможно, даже альфу. Ведь Наполеон действительно теперь ощущал себя гораздо лучше. Соло мог обманывать себя сколько угодно, но русский знал, с чем это было связано. Илья подошел ближе к омеге, который чуть отступил, и осторожно поправил криво завязанный галстук. - Мне кажется, очень хорошо, - спокойно ответил русский. Ловя на себе подозрительный, но любопытный взгляд. Наполеон недоуменно моргнул и вспыхнул, тут же отводя глаза от Курякина, стоящего в одних пижамных штанах. Слишком близко. Американец облизнул губы и самостоятельно вновь поправил воротник. - Надеюсь, ты тут не заскучаешь, большевик? – усмехнулся он и отошел к бару, больше не поворачиваясь к Илье. Курякин еще раз прошелся жадным взглядом по Соло, который как всегда был безупречно одет, и тоже отошел на другой конец комнаты, решая наконец-то выбрать пластинку. - Мне есть, чем заняться, - отозвался Илья, беря в руки пластинку с портретом Нины Симон. – Скоро новое задание. Думаю, я лучше подготовлюсь к нему. Ковбой. Курякин перевел взгляд на Соло, который вновь быстро отвел глаза и сделал глоток виски. Наполеон неожиданно вальяжно прошел к софе, опускаясь на нее достаточно небрежно, но всё же так, чтобы не расплескать весь джемесон на армани. - Ты подумай, большевик, - усмехнулся Соло. – Можешь пойти со мной и получить шанс подцепить милую дамочку с британским акцентом. Думаю, вам, русским, англичан будет проще понять. Пара свиданий. Свадьба. Дети. И вот уже твоя новая родина тебе стала домом. - Родина – это родина, - рыкнул Илья, хлопая пластинку так, что она чуть не раскололась. – Это слово означает, что второго такого места не бывает. - В жизни бывает всё. - Значит, и у тебя сегодня есть возможность подцепить альфу и углубить свои корни от версаче где-нибудь у Лондона. Агенты пересеклись взглядами. И Соло поджал губы, чуть щурясь. На что в ответ по губам Ильи скользнула едва заметная тень усмешки. - Заведешь пару-тройку детишек, милый домик и забудешь про эту работу, - Курякин, повернувшийся спиной, довольно заулыбался, когда услышал, как поперхнулся Наполеон. - Сомневаюсь, что данная идея обретет воплощение, - с едва сдерживаемым раздражением отозвался Соло. – Но спасибо за идею, большевик. Я напомню о ней твоей омеге через пару лет. Если, конечно, ты наконец-то её заведешь. Курякин резко повернулся к напарнику, заметно напрягаясь. Оценивая жесткую линию плеч омеги. Альфа помолчал. Но с места не двинулся. - Ковбой, однажды тебе всё равно придётся выносить, - Илья сжал кулак. - Придётся? - вскинул брови американец, закидывая ноги на диван и принимая вновь беспечный вид. - У нас в стране демократия. Никому я ничего не должен. Соло пригубил виски, сверкнув глазами поверх стакана. На что русский закатил глаза. - Pridurok, - выдохнул с рыком Курякин. Слыша, как за спиной наконец-то раздались первые нотки песни. - Хэй! - Соло наставил на русского палец руки, в которой был еще полный стакан. - Ravenstvo. Это в твоей стране тоже пропагандируют. - В моей стране омеги рожают по восемь детей и при этом работают, - Илья подошел к дивану, нависая над американцем. - Восемь? - ошарашенно произнес Соло, позволяя забрать из своей руки стакан. - Я столько не смогу. - Ты же агент ЦРУ. Не сломаешься, - вернул недавние слова Наполеона Курякин. Омега прищурился и нахохлился. Но всё же позволил альфе грубо дернуть себя с дивана. Нина пела довольно бойко. И музыка была быстрой и задорной. В отличии от слов, которые она произносила. Что-то о том, что лучше оставить, чем не любить. А еще о том, что сейчас не лучшее время для поцелуев. И что если кто-то из них уйдет, то второй будет грустить. Соло точно не был уверен, о ком из них двоих эти слова, но продолжал покачиваться в каком-то медленном странном ритме, который задал для них Илья, и просто глупо смотрел на плотно сжатые губы советского напарника. Наполеон чуть нахмурился. Всё ещё не поднимая взгляда. Ощущая горячие ладони на своей талии под пиджаком. И решил, что, пожалуй, это просто предел и вершина откровенности русского. Вряд ли когда-нибудь еще в жизни Курякин найдет в себе силы вот так же очевидно и ярко сказать свое признание. Американец вдруг взметнул вверх свои холодные пронзительные глаза. И упаси боже, чтобы русский кому-то еще показывал что-то подобное. Nina Simone – Feeling Good Соло повел бедрами вперед, ощущая как Илья подался ему навстречу. Кожа к коже. Они оба уже тяжело дышали. И были возбуждены до вспышек перед глазами. Но американец продолжал сидеть на бедрах Ильи и не двигался. Взъерошенный. Обнаженный. Раскрасневшийся. Таким Соло, пожалуй, можно было увидеть только после погони. В другие моменты Наполеон был слишком идеальным. Настолько, что хотелось намеренно разрушить этот образ. Илья сжал пальцы, и ногти плотно надавили на кожу, заставляя американца поморщиться. Он тихо зашипел и сместил бедра, в которые так сильно вцепился альфа. Курякин глубоко вдохнул невероятный запах. И осторожно опустил ниже одну руку, продолжая грубо мять и стискивать раскаленную кожу. Смазки не было совершенно. Соло был горячим и сухим. Он часто дышал. И единственной влагой на его теле был пот, переливающийся в слабом уличном свете. Курякин ожидаемо выключил свет. Наполеон давно не занимался сексом в темноте. И сейчас, несмотря на то, что он слабо представлял, чего ожидать от такого вида секса, мрак заводил. Каждое движение и дыхание казались глубокими и правильными. Будто бы всё заранее было продумано и теперь шло по плану. Илья неожиданно, крепко схватив Наполеона за бёдра, ловко перевернул его, укладывая на спину и тут же разводя ноги. Омега слабо дернулся. Но очень быстро успокоился. Прижимаясь. Целуя. И замирая. В конце концов, если прислушаться к себе, то все внутри звенит и просто требует, чтобы альфа был рядом. Чтобы Илья никуда никогда не уходил. И был так же близко. На коже. Под. Внутри. Где-то в груди Наполеона все-таки спал древний инстинкт, требующий установить связь. Заставляющий довериться. Позволяющий стать самим собой перед единственным человеком в мире. Без размышлений. Без лжи. Наполеон красиво выгнулся. И крепко вцепился в тонкую ткань. Илья усмехнулся, когда услышал, как она трещит. Курякин осторожно двинулся вперед. Ближе. Глубже. И Соло шумно схватил ртом воздух. Часто задышав. А потом вдруг запрокинул голову и затих. С открытым ртом. И зажмуренными глазами. Илья выждал немного и начал осторожно двигаться, не в состоянии отвести глаз от едва видимого в темноте лица. Возможно, в следующий раз альфа внемлет шуткам американца и включит свет. Рассматривая сильное тело и раскрасневшееся лицо во всех подробностях и деталях. Сейчас же русский считал, что делает партнеру одолжение. Укрывая в ночном сумраке. Закрывая своим телом. Соло как-то слишком отчаянно обнял Илью дрожащими руками за талию. Притягивая к себе. И сжимая коленями бока Курякина. Сдавливая сильнее каждый раз, когда идеально правильно двигающийся по искусственной смазке альфа чуть сменял ритм, заставляя глухо рыкнуть. Прикусить. И вновь увлечь в глубокий и отчаянный поцелуй. Надо отдать должное Наполеону, он повел себя вполне разумно, не пытаясь противиться зарычавшему альфе, когда внутри резко всё свело в спазме. Соло успел уже кончить. И поэтому, когда узел стал набухать, растягивая всё внутри, омега только притих, впитывая в себя новые ощущения. Разводя ноги шире для своего альфы. Запуская пальцы в светлые пряди. Оглаживая взмокший затылок. И прикрывая глаза от ощущения того, что сильному и мощному зверю в его руках так хорошо и правильно. Наполеон, успевший немного прийти в себя, в отличии от только что кончившего альфы, ловко увернулся, когда Илья клацнул зубами рядом с его ухом. Омега не размышлял долго. Всё уже было решено. Но отчего-то всё это не становилось менее пугающим и важным. - Так. Хорошо. Кусай. Но сделай это так, чтобы смотрелось нормально, - Соло неуверенно подставил шею. - Постарайся, чтобы это было ворот... Наполеон совсем уж громко вскрикнул, когда Илья вжался бедрами, проталкивая узел глубже, и впился зубами в широкой метке на самом видном месте шеи. Омега заскулил, цепляясь дрожащими пальцами за альфу. И тихо всхлипнул, когда Илья принялся зализывать метку. - Мне теперь придётся носить водолазки, да? - прошептал охрипший Соло, всё ещё слабыми руками держась за плечи альфы. - Только попробуй, - отрезал Курякин. Русский вдруг осознал, что немного не подумал над позой. Тело уже изрядно устало в таком положении. Колени и плечи особенно. Единственное, что в этом было хорошо, так это то, что Соло просто лежал. Омега плавно отключился, погружаясь в странное состояние и ловя какие-то свои фантастические ощущения от процесса вязки. Илья же только ощущал, как Наполеон приятно сжимает его внутри, постепенно вновь доводя до края. Но до новой волны далеко. А предыдущая уже прошла. Курякин выдохнул, смотря на то, как омега сжимает пальцами его запястье и едва заметно вздрагивает. Альфа усмехнулся и опустился сверху, позволяя себе немного расслабиться. Соло под ним издал возмущенный звук. Но попыток оттолкнуть или вылезти не предпринял. Илья улыбнулся, сонно жмурясь, и глубоко вдохнул стремительно исчезающий мягкий аромат. *** Габби осторожно приоткрыла дверь, держа в руках пакеты с продуктами и виски. Девушка чуть приостановилась на пороге квартиры, в которой царила непривычная тишина, и вошла внутрь. Стучать громче Габби не решилась. Если хозяева спят, она просто уйдёт и позвонит из машины, как и полагается гостям. Но если они бодрствуют... Теллер приподняла брови, увидев двух мужчин на кухне. Курякин, одетый в спортивные штаны вздрогнул, когда Соло, проходя мимо, ущипнул русского за обнаженный бок. За что тут же получил по заднице, обтянутой мягкими пижамными штанами. Габби зажмурилась, уже представляя, какой сейчас случится погром, но Наполеон только игриво усмехнулся, услышав за спиной, как фыркнул Илья, продолжая что-то готовить. Омега нырнул в холодильник и извлек винную бутылку. Соло поиграл бровями, когда Илья посмотрел на него, и ловко стащил два бокала из шкафа. - Ты хочешь начать пить с утра? – негромко спросил русский, не пытаясь физически заставить Наполеона поставить бутылку на место. Омега подошел ближе к альфе, опуская вино на тумбу. - Можем добавить пару капель в кофе, - усмехнулся Наполеон, поднимая глаза на Курякина. – Всё равно путь из дома нам сегодня заказан. Американец сверкнул своей идеальной улыбкой. И округлил глаза, когда альфа неожиданно ловко притянул его к себе за подбородок. Соло хватило буквально нескольких секунд замешательства, и он тут же сориентировался, зажмуриваясь. Отвечая. И тихо, по-омежьи мурча. Наполеон усмехнулся, не открывая глаз. И прислонился лбом к подставленному лбу. Он чуть потерся о кожу, пахнущую теперь самым родным запахом в мире. И позволил обнять себя. Не слыша, как тихо закрылась дверь за бетой, оставившей наедине двух лучших агентов. *** Уэверли нахмурился, бросив неожиданно резкий взгляд на Соло. Американец сделал вид, что не заметил недоумения и раздражения, плотно окатившего с ног до головы. Но всё же шагнул ближе к Курякину, когда начальник отвел взгляд, поправляя солнцезащитные очки. - Испортил лошадку, Курякин? - обратился Уэверли к русскому, криво улыбнувшись. - Этого стоило ожидать. Илья нахмурился и расправил плечи. Он не собирался слушать оскорбления в адрес своей пары. Соло взволновано опустил глаза, когда ощутил, как задрожали пальцы Курякина. Уэверли же будто и не заметил перемен. Уэверли - альфа с властью в руках. Он даже не вызвал желание соревноваться. Он уже был победителем. Начальник британской разведки вдруг как-то совсем расстроено посмотрел на бывшего агента ЦРУ, который невольно дотронулся до ворота водолазки, сразу делая вид, что поправляет его. - Теперь ты пахнешь альфой, агент Соло, - Уэверли засунул руки в карманы брюк. - К счастью, сильным альфой. Наполеон осторожно улыбнулся в ответ, крепко держа норовящие забарабанить пальцы Курякина. А Илья тихо рыкнул, чувствуя, как темнеет перед глазами лишь от одного понимания того, что его омега улыбнулся другому альфе. - Поздравляю, Соло, - Уэверли встрепенулся и протянул американцу руку, крепко пожимая ладонь, протянутую в ответ. - Ты обрёл запах. Омега как-то совсем уж счастливо заулыбался. А у Ильи желваки заходили на лице при взгляде на рукопожатие. Пусть и недолгое. - Спасибо, - отозвался Наполеон. И пнул Илью, который нахмурился еще больше, хищно взглянув на напарника. Курякин зарычал, но, послушно пересилив себя, всё же тоже пробормотал благодарность в ответ. Когда Уэверли наконец взмыл в воздух, Наполеон отпустил руку Ильи и прищурился на солнце, смотря вслед вертолету. Илья же не стал тратить время на трогательное прощание и, развернув Соло за локоть, направился подальше от этого чертова места. - Да что такое? - восхищенно возмутился американец, прекрасно понимая ревность своего альфы. - Омеги не позволяют себе такое поведение, - хмуро пояснил Курякин. - Какое? – саркастично отозвался Соло. – Всего лишь похвала от начальства. Курякин, хмуро вышагивающий по площадке, сумел промолчать ровно минуту. - Ты меня понял, ковбой, - рыкнул он. - Точно, - Наполеон наигранно нахмурился, будто вспоминая. – Омеги же нежные и хрупкие. А еще не должны оставаться с другими альфами наедине. А то же ведь можно воздушно-капельным путем подхватить тройню. - Восьмерых. - Нет, большевик, - рыкнул омега. - Да, ковбой, - Илья даже не взглянул в сторону Наполеона. – И не вздумай мне лгать о том, что ты против.