Смазка - это наше всё

Запустив руку в патлы Стаса, я начал насаживать его рот на свой возбуждённый елдак. Нутро всё ликовало от радости, что мы наконец сможем сделать это без спешки. С чувством, с толком, с расстановкой. Не в туалете клуба, не ночью в кустах, а в уютной квартире. Пусть и Юлькиной, но все-таки в свободной квартире. Долго я выпрашивал у неё ключи под предлогом поработать на дому. Да, сеструха в курсе того, что мужские задницы вызывают у меня крепкий стояк куда лучше, чем девичьи фигуры, но она не будет в восторге от того, что у неё дома будут ебаться два мужика при романтическом свете вонючих, блять, свечек. Сука, эти сраные свечки воняют аки бабушкины клумбы. Противно и приторно, что аж тошнит, но Стасу понравилось. Главное, чтоб ему сегодня все понравилось. Ведь он целый месяц уговаривал на романтику, мол не может он без чувств, любимым хочется ощущать себя. Но ничего, пара сетов суши на двоих, полбутылки Чинзано, и в итоге он уже с довольной и захмелевшей мордой первым полез ко мне расстегивать молнию на джинсах. И мои старания сделать этот вечер особенным вознаградились. Он наяривал своими губами так, что мой член сводило болью от кайфа. Спасибо Юльке, что она сегодня в ночь работает. Я тем временем выебу своего сладкого засранца так, что он ещё долго будет шарахаться даже от упоминании об этом вечере. Я сам давно хотел растянуть наш процесс до максимально возможного времени. Чтоб ласки всякие, прелюдии, поцелуйчики, обычно от которых Стас через пару минут трется об мой член и слезно просит засадить ему по самое не балуйся. Больной извращенец, да и я такой же. Нашли, блять, друг друга. Головка члена уперлась в самую глотку, а остальную длину, которую сумел вместить в себя рот Стаса, усердно натирал его скользкий и длинный язык. Яйца от такого охеренного минета болезненно поджались, что мышцы живота свело в напряге. Блять, как же охуенно, как же я хочу трахнуть его! Но нет, блять, приходится себя сдерживать, чтобы этот смазливый пиздюк наигрался с моим членом вдоволь и наконец сам разрешил себя выебать. Романтика же, хуле… Прям как баба, только без сисек. Недотрога. А Стас все насасывает, заливая мне джинсы обильно выделяющейся слюной, да ещё и чавкает. Стонет и чавкает, стонет и чавкает. Да стонет так соблазнительно. Или чавкает? Чавкает тоже соблазнительно, я аж сам снова есть захотел. Бля, не то, не о еде щас думать надо. А тот глазенки светлые щурит, поглядывает исподлобья. Завел меня, сука… Я так кончу ему в горло прям, подавится бедолага. И как же вечер? Уже почувствовав, что ещё вот-вот, и я залью его грязный ротик спермой, я дернул парня за волосы и притянул его бессовестную морду к себе. Тот, слюнявый и запыхавшийся, растянулся в довольной наглой лыбе и закинул мне на шею свои тощие ручонки. — Понравилось? — Очень, — я крепко ухватил его за оттопыренную задницу, — Ух я тебя! — Ух потом я тебя! — Стас страстно промурлыкал, будто действительно надеялся присунуть мне. Наивный, сегодня только его зад будет выебан. Он плюхнулся рядом со мной на кровать и стянул с торса футболку, бросив ту в свободный полёт до люстры. Пока я сам вылезал из джинс, напомнил себе не забыть снять ее оттуда. Иначе Юлька убъет меня, да и Стаса испод земли достанет, аргументировав это тем, что «неча нам, пидорасам, карму в ее доме портить». Я и так у нее двоих потенциальных парней увел и нагло выебал. Так она еще винит меня, что до сих пор замуж не вышла. Я что, виноват, что ей такие же смазливые педики мальчики нравятся, как и мне? Скользнув взглядом по обнаженному телу Стаса, я представил себе, как он через полчаса будет выкрикивать мое имя в оргазме, кончая на обивку сеструхиного дивана. Ну может и не через полчаса, а минут через десять… Да ему и этого хватит. Я же зверь, затрахаю до полусмерти, ебаны в рот! Я подтянул к себе засранца за тощую талию и грубо перевернул на живот. Тот недовольно замычал и прогнул спину, поддаваясь вверх гладко выбритыми ягодицами. Я аж ахуел, когда увидел его анус без привычных светлых кучеряшек. Да уж, он готовился к этому вечеру. Как-то неловко даже стало, наверно и мне побриться надо. С размаху шлепаю по сочной заднице и Стас вскрикивает как девка из хардкорной порнушки. Я так разгорячен, что этот фальшивый возглас только сильней раздразнил меня. Раз, два, три! Мои три обслюнявленных пальца разминают узкое кольцо мышц и парень, уткнувшись лицом в подушку, напрягся и болезненно рыкнул. Я от зверского желания прикусываю губу, что та заныла, и продолжаю жестко насиловать рукой склизкий проход, который становится то невозможно тугим, то отвратительно рыхлым. — Ещ-ще… Стас чувственно прошипел заветное слово, означающее, что он готов к оприходованию. Ну наконец то! Я рывком вынул пальцы из ануса и, смачно плюнув в ладонь, пару раз вздрочнул изнывающий член, направляя пульсирующий конец к желанной дырке. О дааа, головка прижалась к горячему заду, осталось только аккуратненько ввести член и-и-и… — Э-э-эдя-а! — Стас сердито протянул. Так, мое имя че-то рано прозвучало, я еще не вставил даже. Он повернулся, зыркнув на меня сердитыми глазами, — А смазать? Бля, ну Стас, ну такой момент испортил, сука. Гандон ты малолетний, на сухую не можешь. Раздраженно вздохнув, я с матами ушел в ванную в поисках какого-нибудь крема, коим можно залить анал того пидораса так, чтоб скользило, как дерущиеся шлюхи в масле. О, да нахуй крем? Я масло подсолнечное возьму. Юлька даже не заподозрит ничего, в отличие от случая, если бы я собрался использовать ее косметику. Я сменил направление в кухню, но Стас, заметив это, сразу крикнул. — Эдя, забудь! Я знаю, что ты про растительное масло подумал! Себе мазать будешь! Бля-я, пришлось возвращаться в ванную. И снова я ахуел, на этот раз от количества тюбиков и баночек, от которых ломились полочки. И какой крем мне взять?! Для лица? Для рук? Для век? Почему здесь нету крема для задницы, а?! От целлюлита наверно подойдет, Юлька им свою жирную задницу мазала при мне, когда мы на пляж ходили. Да, и с тех пор я дал себе слово ни при каких обстоятельствах не смотреть на Юльку в купальнике, а то после того у меня неделю хуй отказывался вставать, так как любое голое тело ассоциировалось с голой Юлькой. Морской слон в бикини — зрелище не из приятных. Бля, а какого хуя я сейчас об этом думаю?! Я уже был готов забрать крем для задницы от целлюлита, как случайно увидел приклеенный ценник на крышечке. И циферка 5499 заставила меня с панике поставить его на место вплоть до миллиметра. Ну нахер, если хоть капля будет потрачена без письменного разрешения сеструхи, меня по стене размажут. Даже если я останусь в живых, у меня нет таких денег на новый крем. Нужен вариант подешевле. — Э-эдик, — истомлено донеслось из комнаты, где ожидал меня мой ненаглядный, — Я весь горю! — Погоди, не гори сильно, я ща вернусь, — я уже жалел, что зажал полторы сотни на нормальный лубрикант в аптеке. Обилие Юлиной косметики вводило в замешательство, я перебирал банки и флаконы, надеясь найти хоть что-то подходящее. Но то воняет ромашками, то нарочито оставленные ценники вгоняли в ужас, то назначение крема и консистенция заставляло сомневаться в его пригодности. Я почти отчаялся. И член уныло качнулся от досады. Я с ним молча согласился. Стас не даст без смазки. Может просто изнасиловать прижать его и хорошенько отжарить так? Не, я не такой. Я только по обоюдному соглашению. Я уже было хотел пойти все-таки за маслом, как взгляд зацепился за красный тюбик, спрятавшийся позади остальной мазни. Я его достал с надеждой, что хоть он подойдет. А-а-а, китайские иероглифы (и ни одной английской или русской буквы) должны были вызвать подозрения… Но не вызвали. Крем китайский, а значит — дешевый. Не жалко выдавить весь для грязных потрахулек нежного проникновения. Открутив колпачок, я надавил на корпус и из него чуть вытек густой прозрачный гель. Я растер его между пальцами, заодно понюхав. И о счастье! Никакого запаха, а пальцы обдало мягким теплом. Может быть поэтому на корпусе нарисованы красные перчики? Дык это и есть лубрикант. Ай, Юлька извращенка, раз мужика нет, а смазка есть — значит где-то рядом вибратор. Брр! Только не думать о голой Юле, да еще и с вибратором! Ну блииин! — Эдя, ну ты где?! На бегу к Стасу выливаю половину геля в ладонь и густо обмазываю изнывающий елдак. Ух ты! Согревающий эффект сработал мгновенно. Член охватывает приятнейшим жаром, что я чуть не спотыкаюсь от того, что меня согнуло от кайфа. И желания. Заскакиваю с пиздюку на диван, с размаху хлопаю по заднице, чтоб жизнь тому малиной не казалась, и выдавливаю остатки геля в разработанный анус, проталкивая прозрачную субстанцию внутрь. — Ого, горячо… — Стас на выдохе страстно прошептал, что от его едва слышащегося голоса у меня сносит крышу. Да ты щас охуеешь, как тебе горячо стонет подо мной, Стасик! Не в силах больше ждать и оттягивать момент, ввожу член в него и содрогаюсь от тока внутри. Охрененно! Этот лубрикант лучше всякого Кантекса и Дьюрекса, они сосут по сравнению с этой смазкой. Содрогаюсь от дикого напряжения в яичках. Стас же тихо поскуливает подо мной, и я начинаю двигаться настойчивей, балдея от его горячей в буквальной смысле задницы. Ухватываю паренька за ягодицы и вожу ими по своему члену, как тот неожиданно начинает шипеть и прогибается, резко дернувшись. — А-ай, че-то сильно горячо… — недовольно охает и отстраняется, что член выскальзывает из него, — Больновато стало. — Стас, блять, хуле мы остановились? Ты че как целка ломаешься, будто в жопу в первый раз даешь? Не выёбывайся и давай дальше. — Но Эдя, мне печет сильно в попе. Он развернулся лицом ко мне, вытянув губки бантиком, бровки домиком, похож на маленького сонного гномика… и изобразив до безобразия обидевшуюся гримасу. Ну понять его можно, задница же дофига чувствительная типа, вот и смазка сильнее внутри него действует. Член досадно качнулся, напоминая, что ему тоже печет мама-не-горюй, но он от этого только кайфует, поэтому Стас может и потерпеть. Но он же сентиментальная натура. Угрожать буду — обидится сильнее и не даст добровольно вовсе. Так что я должен романтично, ласково и нежно объяснить ему, что если мы не продолжим, то я попросту возьму его силой на почве спермотоксикоза. И тогда будет конец всей романтике. — Стас, сладкий, — наклоняюсь к нему и шепчу на ухо, нарочно щекоча дыханием ушную раковину. Работает всегда безотказно и парень пристанывает только от первых слов, — Прости меня пожалуйста, если сделал тебе больно или задел как-то. Но ты сегодня такой сексуальный, что мне трудно сдерживаться. Я очень сильно хочу тебя. Правда. Позволь мне продолжить? Он счастливо улыбается и целует меня. Фу, блин, ну он же мой хуй во рту держал пять минут назад. Отвернувшись, он снова прогибается и выпячивает ягодицы. Как же он падок на слова… — Давай, продолжай. Я, одурманенный желанием, снова беспрепятственно вошёл в отлично разработанный главное смазанный! зад. Стас болезненно застонал. Яички снова сводит… Да, круто! Ты, пиздюк, скоро орать в счастливом оргазме будешь. Я я буду долбить, долбить до потери пульса! Стас снова застонал и зашипел сквозь сжатые губы, пережимая собою мой член. Больно, жгуче, охрененно кайфово. Я напрягся, чтобы не кончить в него раньше времени. А Стас начал извиваться подо мной сильнее, рыча и шипя. — Не шевелись, еб… Я только разогреваюсь. — Не могу! — он вдруг сдавленно воскликнул и выскочил из-под моего тела, — Жжется!!! На этих словах он убежал, держась руками за ягодицы, и хлопнул дверью в ванную. Я остался в диком ахуе на диване, один, со стоячем членом. Я нихуя не понял. Это что щас было? Из ванны послышался душераздирающий вопль и журчание воды. Смывает, должно быть. Ну что мне делать? Меня кинули на середине процесса. Я не удовлетворен, член горит от возбуждения. Член горит. Член го-рит… Я прислушался к собственным ощущением. Мысленно приглушив всю похоть и страсть, я вникся в то, что осязает на себе хуй. И до боли знакомое ощущение уже посещало меня. В детстве, в деревне у бабушки, когда мы с Юлькой на спор совали пальцы в муравейник, кто дольше продержится. И как только я понял, откуда это ощущение, оно словно сказало мне: «О-о-о, Эдуард! Сколько лет? Как я рад тебя видеть!» ГОРИТ! Блядь! А-а-а! С-сука, как же горячо и больно! Я в панике схватит край пледа и начал вытирать член насухо. Но стало только хуже! От трения жжение обострилась и хуй заныл. Надо смыть, срочно. Я метнулся к двери ванной и отчаянно заколотил в нее нее. — СТАААС! Впусти! — я так орал только в армии, когда под гул сирены выпригивал из самолёта на высоте девятиста метров. Но тогда я орал от восторга, сейчас от боли, — Щас же впусти меня!!! — Нет, не могу… — кажется, он там плачет, — Я ещё не всё. Оно жжется! У него, блять, жжется, а мне прям точечный массаж делают. Пиздюк. Прибью! Навалившись плечом, я без труда снес хлипкую дверь с петель. Та с грохотом валится на пол. Насрать, пусть Юлька за неё мне хоть кожу сдерет, но я доберусь до ванны с душем, чтобы смыть эту дрянь с хера. А один гаденыш не хотел меня впускать. Однако увиденное вызвало лишь жалость. Забившись в угол ванны, Стас реально плакал, сидя с раздвинутыми ногами. Струя воды из лейки была направлена туда, где зияла забагровевшая дырень. Закусив губу от боли, я выхватил душ из его рук и встал в ванну. — Дай сюда! — к счастью вода прохладная. Я добавил напор и начал растирать член под сильной струей. Сквозь жжение снова нахлынула захлебывающая волна наслаждения, отчего меня снова начинает гнуть. Я глянул на парня. Мокрый, заплаканный, он выглядел ещё возбуждающее, чем до этого, — Стас? Он поднял красные глаза на меня. Весь вид парня говорил, как ему больно и плохо, но от этого мне захотелось его только сильней. К тому же от самой мысли, что я могу трахнуть Стаса здесь, в ванной комнате сестры, тело болезненно переклинило в предвкушении. — Ты не хочешь продолжить? — Нет. — холодно ответил он. Такой ответ озадачил меня. Но не на долго. Я умею убеждать. Я, выключив воду и убрав шланг, опустился на четвереньки. Ванна большая, вместительная, под Юльку, поэтому мы вдвоём запросто в ней располагаемся. Я подполз к парню и нежно прильнул к его губам. Он не отреагировал, лишь судорожно выдохнул от слез. Тогда я углубил поцелуй, пробиваясь языком в рот. И сладкая тяга снова обволокла член, тот в изнеможении затвердел крепче, желая плоти Стаса. Продолжая безответно целовать пассивного говнюка, я начал дрочить себе, что стало вновь приятно и горячо. Даже слишком горячо. «Эдуард, и снова здравствуй!» ДА БЛЯ! ОПЯТЬ ГОРИТ!!! — Чёрт, ебать! — заорал я в панике, отсев в другой конец ванны. Снова включил воду и начал поливать стоящий елдак, — Почему снова то? Перестало же вроде… — А у меня даже не переставало, — всхлипнул парень, раздвигая пальцами краснючий анус, — Полей мне тоже, пожалуйста. Я вздохнул. Направил струю воды и в него. Только не куда было показано, а на всего него, начиная с головы и заканчивая яичками. Во-первых, чтобы он успокоился и перестал реветь. Тоже мне, мужик. Говорю же, баба без сисек. Во-вторых, это мелкая месть за смазку. Если б не он, мы бы сейчас не сидели, как два голых дебила, а уже одевались бы после секса. И чем ему обычное масло не угодило? Нет блять, надо было выебнуться. Смазка — это наше всё! Ебаться в жопу с косметическим средством на основе глицерина мы не брезгуем, мы брезгуем ебаться в жопу без него! Я увеличил напор воды и направил струю прямо в лицо Стасу, наслаждаясь тем, как он начал плаксиво уворачиваться от неё. — Эдя, перестань, — заскулил он, когда я ещё добавил горячую, — Хватит! Он с хныканьем начал вылезать из ванны, избегая попадания горячей струи в свою филейную часть тела. Я довольно заржал, но тут же вскрикнул, когда вода попала самому на член — его будто в угли сунули. Блядь, толку от душа никакого, только хуже. Ебучий гель впитался в кожу и никак не смывается. А-а-ай! Яички тоже горят! Мое мужское достоинство вместе с фабрикой по выработке сперматозоидов словно обжаривают в кипящем масле. Черт, не готов я еще евнухом стать, да при таких обстоятельствах! Выпрыгиваю вслед за Стасом. Он уже на кухне с лицом кающейся Магдалины роется в морозильнике. — Что ты делаешь? — Ищу что-нибудь замороженное, — ответил он, держась одной рукой за филейное полупопие, а второй вытягивая белую пачку с фоткой Юлии Высоцкой, — Например брокколи. — Нахер? — Не на хер, а под попу, — Стас положил пакет на близстоящий табурет и, раздвинув руками ягодицы, сел прямо анусом на него, — Аа-ах… Хотя тебе, может, и на хер надо. Горящий адским пламенем член все еще пульсировал и, черт бы его побрал, даже не думал опадать, держась каменным стояком. А парень дело говорит — лед не помешает. С надеждой найти еще один пакет с замороженными овощами, которые Юле нахер не нужны, она все равно не похудеет, натыкаюсь на пустоту и обледеневшие стенки морозильной камеры. Пачка была только одна! — Стасик, не поделишься? — я навис над ним, стараясь выглядеть убедительным. — Пока у меня не перестанет болеть моя дырочка — нет. — Стасик, сладкий, дай мне пакет на минутку, — я все еще пытаюсь выглядеть убедительно, а не угрожающе, — Нечестно выходит, не находишь? — Все честно, Эдик! Я — жертва твоей безответственности! — он заголосил многострадальчески, будто изнасилованная феминистка, — Так что первая помощь должна оказываться мне, а не тебе, эгоисту! В мозгу переклинило, глаз нервно задергался. Я… эгоист? Эгоистом меня еще никто не называл. Даже сеструха, она обычно ласково звала имбецилом и долбоящером. НО ЭГОИСТОМ НИ ОДНА ПАСКУДА МЕНЯ НЕ СМЕЕТ НАЗЫВАТЬ!!! С психу вышибаю ногой табурет испод пиздюка, что тот с поросячьим визгом падает на пол. Пакет отлетел в сторону. Я метнулся за ним, но рука лежачего Стаса схватила меня за лодыжку и резко дернула мою ногу. Я рухнул чуть дальше парня, разбив о твердый паркет нос. — Блеа-а-ать! Стас, ты охуел?! — я заорал, зажимая ладонью кровившие ноздри, больше от удивления, откуда у такого дрыща столько сил. Парень проигнорировал мои слова и шустро стал подползать к заветной пачке. Он почти схватил ее, но я ему не дал сделать этого, навалившись ему на спину. — Пусти-и! — пиздюк завертелся подо мной, пытаясь скинуть. А вот хуй-то там, я крепко его зажал, чтоб не дотянулся до брокколи. Ниче, скоро устанет. Стас заерзал сильнее, трясь задницей об мой же хер. А задница холодная… Я сразу почувствовал облегчение, просунув горящий член между ледяных ягодиц. Возмущенный стон вырвался из его придавленной груди, — Сле-езь… Я и не думал слезать с него. Шоу маст гоу он! Надавливаю членом глубже, входя в любимую дырку, чтобы наконец-то кончить сегодня и с богом отпустить несчастного Стаса. Блять, анус изнутри пропитан гелем! Вскакиваю как обоженный хотя почему как? и взвываю от новой волны острой боли. Я готов уже зарыдать как девчонка, лишь бы как-то избавиться от мучений. И шелест пакета вызвал дрожь. — Стас, не смей, — он уже приготовился разорвать его, — Давай по очереди? Он глянул на меня исподлобья, злобно так, недоверчиво, будто я ему никто и вообще насолил сильно. — Нет. Пакет в его руках лопнул и зеленые обледеневшие соцветия разлетелись по всей кухне. — Бля! Стасик! Ты же сам хотел сесть на него! Ты че, теперь в жопу запихнешь эту сранную капусту?! — Именно. Я охуел, так как он вынул оставшуюся горсть брокколи из разорванной пачки и, изогнувшись, начал совать себе в зад с серьезнейшим лицом. Я охуел еще раз, когда у него это получилось. Вот пиздюк. И это я эгоист? Не-е, так не пойдет, сегодня его точно выебу, чего бы мне это не стоило. Я кинулся на него, повалив животом на пол, засыпанный долбанными брокколи. Пусть он меня ненавидит за это, но я просто так не прощу ему такой выходки. Он завизжал, когда я резко вошел в него, в его охрененно холодную и одновременно горячую дырку. Овощи внутри кишки уперлись в головку члена. О да-а, непередаваемые чувства мазохизма скрутили мое тело, я задвигался быстрей и настойчивей, ловя кайф от грязного секса. Стас начал сам поддаваться, стоная громче и искренней. Сука, кто бы мог подумать, что ебаться с льдом в жопе так пиздато! Огонь и лед принесли такое блаженство, что боль забылась. Я впился зубами в шею парня, не в силах сдерживать собственную страсть. Начал трахать его жестче, рыча от сногшибаемого наслаждения, шлепаясь яйцами об его мошонку. От оттаявших брокколи член беспрепятственно скользит внутри. Еще чуть-чуть и я… — О да! Эдя! Быстрее! Быстрее! Со всей силы додалбливаю парня и наконец дико кончаю, обессиленно упав на того. Нахлынула сладкая эйфория и растрогавшись, я поцеловал Стаса в ухо. Он довольно и удовлетворенно выдохнул, как вдруг послышался звук звенящих ключей и открывающейся квартирной двери. — Фу, блять, чем тут пахнет?.. Я замер от страха, а Стас попытался выползти испод моего застывшего тела. Но я все равно не смог пошевельнуться. В коридоре уже слышаться шаги. Какая нахуй боль, какое жжение? Юлька вернулась, вот сейчас начнется ад… В кухню выплывает ставосьмидесятикиллограмовая масса с недоумевающей рожей. Юля молчаливо оглядывает всю кухню, любуясь наведенным бедламом. А я, все еще парализованный, начал молиться, чтобы она не заметила посреди этого двух голых ебущихся мужиков. Точнее уже доебущихся, но тихо ахуевающих. - Да уж, - сеструха вздохнула, - Соседи позвонили и сказали, что грохот стоит в квартире и грабят меня. Эдичка, надеюсь, ты сейчас этого грабителя насилуешь не потому, что он захотел съесть мои брокколи?