Пчёлы

Я хмыкнул, глядя на своё отражение, и покрутил пирсинг брови, чёрный циркуляр с заостренными концами. Окунув руки в бочку почти по локоть, я зачерпнул ладонями воду и вылил себе на голову. Прохладная вода заструилась по шее, тату на ключицах, плечам, лопаткам и обнажённому торсу, переползая на ткань серых шорт. Я облегчённо выдохнул, ладонью зализал назад чёрные, чуть вьющиеся волосы и снова глянул на отражение в воде. Потревоженная гладь ходила из стороны в сторону, поблескивая на солнце, отражая чистое, безоблачное небо. Я втянул носом воздух: пахло утренней свежестью. Где-то недалеко щебетала синичка, а высоко в небе носились ласточки, то и дело подлетая к крыше нашего, покосившегося от времени, сарая. Я взял возле колодца железное ведро и зачерпнул в него воды, примерно наполовину. Я шёл, шлёпая босыми мокрыми ногами по деревянному, до ужаса скрипучему полу и слизывая с губ капающую с волос воду. Подойдя к кровати, я остановился и взял ведро поудобней. Никита во сне задрал футболку, оголив подтянутый живот, спихнул одеяло вниз кровати и умудрился оплести его ногами. Он спал, положив одну руку под подушку, а другую на живот, его губы были чуть приоткрыты, а ресницы подрагивали. Я коварно ухмыльнулся. - С бодрым утром! - заорал я. Полведра леденящей воды обрушились на спящего парня. - Пааашка! - Никита подскочил на кровати. На секунду мне даже показалось, что его ор снизошёл до ультразвука. Я схватил ведро и, хохоча, кинулся прочь из дома. - Ублюдок конченный! - хриплый голос парня звучал далеко не радостно. Бросив ведро, я буквально взлетел на сарай и затащил за собой на крышу лестницу. Мне всегда говорили, что из меня выйдет толк... Да, толк вышел, а вот дурь осталась. В свои двадцать пять я всё ещё не мог перестать быть ребёнком. Кто-то скажет, что это хорошо, но в последнее время мне стали говорить, что пора бы повзрослеть. Если быть честным, мне кажется, что эта черта моего характера - вечный ребёнок. Я никогда не смогу до конца стать взрослым. И это не особо меня огорчает, потому что Никита взрослеет за нас обоих. Некит вышел на улицу, с непонятно зачем взятым одеялом, мокрый с головы до ног. Капли воды стекали с его волос на глаза и рот, от чего он постоянно смаргивал и отплевывался. Серая футболка и чёрные боксеры со знаком бэтмена промокли насквозь и липли к телу. Он тяжело дышал, словно разъярённый бык, и взглядом метал в меня молнии. - А ну спускайся, придурок! - крикнул он и демонстративно откинул одеяло в сторону. Я давился смехом, сидя на крыше, прикрывая рот рукой. - Клянусь, я убью тебя! - орал Некит снизу, дефилируя вдоль сарая, не зная как ко мне подобраться. - И тебе утро доброе, Солнце моё, - радостно сказал я, глядя на красного от переполняющей злости парня. Тут он остановился, бросил на меня презрительный взгляд, показал средний палец и ушёл в дом, хлопнув дверью. - Да уж... - протянул я, свесив ноги с крыши и болтая ими взад-вперед. На всякий случай я пару минут переждал, а затем спустил лестницу, спрыгнул вниз и пошёл в дом. Никита снял мокрую футболку и накинул на плечи полотенце. Стоя на терраске, он усердно делал вид, что не замечает меня, хмурясь и чистя зубы. Набрав в рот воды, он склонился над раковиной. Я осторожно приобнял его сзади и ткнулся носом в изгиб шеи. Парень проигнорировал меня, полоская рот. Я нежно поцеловал его в шею. Он замер. Я поднялся выше, прихватив губами кожу за ушком, чуть коля его щетиной. - Прости, - шепнул я и легко прикусил мочку. Никита выплюнул воду и тяжело выдохнул. Я потёрся носом о его загривок. Парень ловко развернулся ко мне лицом и, держа щётку и пасту, закинул руку мне на плечо, касаясь шеи. - Когда ты уже повзрослеешь? - прищурившись и заглядывая мне в глаза, спросил он. Я неоднозначно покачал головой и пожал плечами. - Никогда, наверное. - Я так и думал, - усмехнулся Некит. Он быстро поцеловал меня в уголок губ, вручил мне пасту, щётку и нырнул под руку, тут же оказавшись позади меня. - А потом уберёшь весь потоп, что ты устроил, - беззаботно объявил парень и ушёл на второй этаж за сухими вещами. - Пятнадцать минут ехать, да? Прямо за поворотом, да? - выражение на лице Никиты можно было сравнить лишь с мордой знаменитого Гампи Кэта. - С каких это пор полтора часа равняются пятнадцати минутам? - недовольно поинтересовался парень, опираясь локтем на дверь машины и глядя на меня. - Ну, прости меня, коть, иначе ты бы не согласился ехать, - произнес я, стараясь не отрывать глаз от дороги. Никита чуть слышно выдохнул и отвернулся от меня, уставившись в окно. На самом деле именно за это я его и люблю. Он терпит и прощает всё, что я делаю. Он не устраивает скандалов и ссор, да, он злится и обижается, но тут же прощает меня. Прощает, что бы я не натворил. И как бы он ни старался всем своим видом показать, что обижен, я всегда знаю, что стоит мне искренне попросить, и он простит меня. Наверное, сами ангелы одарили его таким терпением. - Смотри, вот мы и приехали, - я кивнул головой на указатель с надписью СНТ "Радуга". - Наконец-то, - фыркнул Никитка. Мы завернули на второй улице, проехали по просёлочной дороге пару метров и остановились возле полуразвалившегося и почерневшего от старости дома. Его серый перекосившийся забор стоял скорее для виду, чем для защиты от непрошенных гостей. Зато специально для них во дворе виднелась будка с красной крышей, из которой, высунув морду и передние лапы, на нас глядел огромный, белый с коричневыми пятнами сенбернар. - Вот это собачище! - радостно произнес я, выходя из машины и подходя ближе к забору. - Её, наверное, не прокормить, - покачал головой Никита. Собака, увидев, что мы приближаемся к её территории, встала и насторожилась, предостерегающе рыча. - О-о-о, Пашка! Ты ли это? - из-за угла дома к нам на встречу выбежал дедок невысокого роста, в одной майке и дырявых штанах. - Да вы проходите, проходите. Не бойтесь, она не тронет, - добродушно добавил он, заметив, как я опасливо кошусь на псину. Я легко толкнул калитку, и она со скрипом отворилась. Собака, заметив, что хозяин не против нашего присутствия, присмирела и легла возле будки, опустив голову на лапы. - Здорова, Николаич, - я пожал его сухую, но крепкую ладонь. - Здравствуй, здравствуй, Паша. Как же мы давно не виделись... Совсем дачу забросил, - с легкой усмешкой заметил дедок, глядя на меня с неподдельной радостью в глазах. - А это кто с тобой? Друг твой? - он кивнул на Никиту, что стоял чуть позади меня. - Ну, эээ... - немного замешкавшись, я вопросительно глянул на парня. Сколько лет вместе, а я всё ещё не могу вот так, сразу, объявлять людям о наших реальных отношениях. - Друг, друг, - закончил за меня Некит, мило улыбаясь дедку. - Ну, будем знакомы, Николаич, - он протянул ладонь парню. - Никита. - Давайте что ль хлебнём по маленькой? За знакомство-то? - улыбаясь во весь рот, в котором явно не доставало зубов, дед одобряюще закивал. - Да нет, прости, Николаич, я же за рулем, а Никита не пьет, - я пожал плечами и покачал головой. - Шо? Мал ещё? - дедок непонимающе глянул сначала на парня, затем на меня. Я усмехнулся. - Ему двадцать один, - заметил я, наблюдая, как меняется лицо деда. Никогда не думал, что Никиту можно принять за несовершеннолетнего, учитывая, что мы почти одного роста. Или это он просто на моем фоне так молодо выглядит? - Совсем старика не уважаете... - буркнул Николаич и покачал головой. - Ладно, пойдем товар покажу, - он махнул рукой, призывая следовать за ним. У меня аж слюнки потекли от предвкушения. Мы обогнули дом и по тропинке прошли через разросшийся сад, там, за ещё одним невысоким забором, была самодельная пасека. Небольшие деревянные ульи гудели, точнее, гудели пчелы, но впечатление было такое, что звук издавал сам деревянный домик. Их было штук двадцать. Все чистенькие, беленькие, с поднимающейся крышкой и маленьким окошечком для пчёл. У меня загорелись глаза и зачесались руки. Я всегда был больным до своей идеи. И какой бы безумной она ни была, я всегда воплощал её в жизнь - этому я научился у Маринки. Я и Николаич особо не обращали внимание на летающих вокруг пчёл, зато Никита как-то подозрительно жался ко мне. - Ну что? Нравится? - гордо спросил дед, указывая на свои владения. - Не то слово, - произнес я, стараясь быть громче гула пчел. - Тогда я тебе один сейчас заверну! - объявил дед и пошёл куда-то в сторону небольшого строения, напоминающего туалет. Достав оттуда белый комбинезон, шляпу с полями и сеткой, перчатки, он быстро надел это, взял пакет и пошёл к первому попавшемуся улью. Он извлек из пакета какую-то штуку, похожую на пульверизатор, и начал опрыскивать пчёл дымом. Затем, взяв весь улей, запихнул его в пакет, завязал и жестом подозвал меня. Вместе мы кое-как отволокли улей к машине. Сначала я слышал, как пчёлы внутри гудят, пытаясь выбраться наружу, но буквально через минуту всё стихло. Собака привстала, наблюдая, как мы заталкиваем чёрный пакет в багажник. - Может, всё же махнем по одной? - с надеждой спросил дед, сняв шляпу и вытирая со лба пот. - Прости, Николаич, ехать надо. Пчёлы же не навсегда уснули, - усмехнулся я, закрыв багажник и садясь за руль. Никита сел рядом. - Ну, как знаешь... Ты, если что, заезжай, - искренне пригласил дедок, улыбаясь и кивая. - Вот, - я достал из кармана джинс немного денег и сунул ему в руку. - Это за труды. Пока, Николаич, - я улыбнулся, и машина тронулась с места. - Счастлив? - спросил Никита, когда мы выезжали из СНТ, глядя на улыбающегося меня. - Конечно, у меня же теперь своя пасека будет! - Ты точно никогда не повзрослеешь, - Некит чуть слышно усмехнулся и покачал головой, глядя куда-то вперёд на дорогу. - Но ты же не станешь меня от этого меньше любить? - я всего на секунду оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на него. - Конечно же нет, - мягко ответил Никита. Подавшись вперёд, он нежно поцеловал меня в губы, прикрыв при этом глаза. Я бы очень хотел, чтобы это не ограничилось лишь поцелуем, но, во-первых, мы посреди дороги, на машине, а во-вторых, я за рулем. Тут я, краем глаза, заметил на заднем сиденье пчелу и вспомнил о третьем факторе. - Эм, это что там, пчела? - спросил я, разорвав поцелуй и глядя в зеркало заднего вида. Никита резко обернулся. - О Боже, Пашка, да она там не одна, - боязливо произнес он, вертясь на кресле. - Как они выбрались?! - Я-я не знаю, - я старался не отрывать взгляд от дороги, хоть она и была пустая, но рисковать мне совсем не хотелось. - Ладно, ничего страшного. Пару штук выбрались - не беда. Одна пчела села Никите на плечо. - Твою мать... - прошипел парень. - Не волнуйся ты так, это же всего лишь пчёлка, - как можно добрее произнес я. - Тебе легко говорить, это не у тебя аллергия на их укусы, - немного дрожащим голосом сказал Никита. - У тебя аллергия? Почему ты раньше не говорил? - удивился я. - А ты почему не спрашивал? - Хороший вопрос, - я кивнул головой, думая, что и впрямь никогда не спрашивал его об этом, да и случая упомянуть не было. Никита поднял руку, чтобы прихлопнуть пчелу. - Нет! - вскрикнул я. - Ты что?! Это же моя пчела! Я за неё деньги заплатил, - запротестовал я, не зная, за чем следить - за ладонью Никиты или дорогой. - И что предлагаешь делать? - изумился Некит. - Просто замри, - приказал я. Никита и вправду застыл, но всего на пару секунд. - Са-анин, - протянул он, глядя в зеркало заднего вида. - Посмотри на это. Я посмотрел в зеркало, заднее сиденье буквально кишило пчёлами. Только сейчас я обратил внимание на то, что жужжание стало гораздо громче. Пчела, что сидела на Никите, переместилась на стекло. Парень немного расслабился. - Может, хотя бы окна откроем? - осторожно спросил он, внимательно наблюдая за перемещением насекомого. - С ума сошел? Они же улетят! Терпи. Скоро приедем. - Какой же я дурак, что согласился ехать с тобой, - фыркнул парень. Так мы ехали еще около получаса. Пчёлы облепили Никиту со всех сторон. Он сидел, иногда поскуливал, сокрушался и проклинал меня и насекомых, но всё же терпел. Сначала всё было довольно неплохо, и я уж думал, что мы доедем до дома ни разу не укушенными, но не тут-то было. Нажимая педали, я всё-таки раздавил пару пчел, и их сородичи решили мне отомстить. Я почувствовал, как меня ужалили в голень и причем не один раз. Глухо матерясь, я прижался к обочине и, включив аварийки, выпрыгнул из салона. Никита вылетел за мной, оставив дверь открытой. Пчелы, почуяв свободу, стали вылетать. - Захлопни дверь! - крикнул я, потирая укусы. Никита недовольно рыкнул, но дверь закрыл. До дачи оставалось буквально два километра. Но наша машина буквально кишила пчелами. Она сама превратилась в некий огромный улей. - Ну что? - спросил Некит, глядя на то, как я вышагиваю взад-вперед вдоль машины. - Поехали! - скомандовал я. Открыв дверь машины, я выпустил наружу с десяток пчел. Согнав их со своего места, я сел и сорвался с места, вжав педаль газа в пол. - Паша, если мы разобьемся, я тебя в том мире найду и ещё раз убью, - пригрозил Никита, вцепившись в ремень безопасности. - А если тебя укусит пчела, ты меня в этом мире убьёшь. Я уже смутно помню, как мы заехали на нашу улицу и припарковались за домом на участке. И как буквально вылетели из машины. - Ты в порядке? Тебя не укусили? - встревоженно спросил я, держа Некита за плечи, когда мы уже оказались на приличном расстоянии от авто. - Нет, всё нормально, - выдохнув, произнес он. То, что он не пострадал, было просто чудом, и я был этому безмерно рад. Пару минут мы переводили дыхание, глядя на машину-улей. - Блять, что теперь делать то? - я с досадой потер лицо руками. - Да ладно тебе, Паш, - тихо произнес парень, беря меня за руку. - Вон, смотри, как они тебя искусали... Сдались тебе эти пчёлы? - он указал на укус на моей руке. - Нет. Я так просто не сдамся. Я за ними полтора часа только в один конец ехал, так ещё и заплатил, - уверенно произнес я. Никита устало выдохнул и отпустил мою руку. - Ну как знаешь, но я в этом участвовать не собираюсь, - пожав плечами, он взял у меня из кармана ключи от дома и ушёл. Я же пошёл в сарай. Найдя там фуфайку, варежки, маску для сварки, я вернулся к машине. Открыв багажник, я увидел, что пакет, в котором лежал улей, просто-напросто развязался. Взяв деревянный домик, в котором всё ещё гудели пчелы, я поставил его за домом между двумя вазонами. Из открытого багажника начали вылетать насекомые. Некоторые возвращались в улей, а некоторые улетали в неизвестном мне направление. На всякий случай я отошел подальше от деревянного домика и не стал закрывать машину. Я дождался пока почти все желающие вернутся в улей, и только потом пошёл в дом. Скинув маску, варежки и фуфайку вместе с футболкой я зачерпнул в ведёрке, что стояло под раковиной, воды и плеснул себе на лицо, тяжело выдыхая. - Ну что, поставил? - с усмешкой спросил Никита, подавая мне полотенце. Я счастливо угукнул и, закинув полотенце на плечи, приобнял парня. Тот улыбнулся, обвел пальцами узор тату на ключицах и обвил руками мою шею. Мы соприкоснулись лбами, затем носами, и я накрыл его губы поцелуем. Он ответил мне, прижимаясь ближе. Я скользнул руками ему под футболку, оглаживая косточки бёдер, спину, рёбра. Никита рвано выдохнул сквозь поцелуй и запустил пальцы мне в волосы. Я спустился мелкими поцелуями от подбородка к месту шеи, где она плавно переходила в плечи, а ладонями чуть ниже копчика, сминая ягодицы парня сквозь тонкую ткань шорт. Вдруг раздался скрип, и что-то с грохотом рухнуло за пределами дома. Никита отстранился, держа меня за предплечья. - Эм, там, кажется, твой горе улей упал, - ехидно произнёс он. Недовольно рыкнув, я всё же отпустил парня и, взяв фуфайку и варежки, пошёл поправлять дом для пчёл. Кто бы мог подумать: я - Пашка Санин - порядочный, верный, заботливый парень, а теперь, на досуге, ещё и пасечник. Кому скажешь - не поверят.