С любовью, Венгрия»
Родерих на несколько раз перечитал записку, но так и не смог понять, почему она вызвала у меня дикий приступ смеха. — Ты чего? — спросил он, укоризненно глядя на меня. И взгляд его вызвал новый приступ смеха. Гневаясь, он вырвал из моих рук подарок и достал оттуда небольшой флакончик. Повертев его в руках, он озадачено посмотрел на меня: — Это что? — Смазка, — сказал я, давясь от смеха. — Не понял, — сказал он серьезно, открыв флакон и принюхиваясь к содержимому. — Это, дорогой Родерих, смазка, — ответил ему я, стараясь удержать серьезный вид. — А для чего? И тут я не выдержал. Смеялся я уже не над подарком Венгрии, а над такой неосведомленностью Австрии. — Прекрати смеяться и покажи мне, для чего она нужна, — серьезно сказал он, бросая мне флакон. Отвечать я ему не стал, а лишь отправил поискать ответ в интернете. Долгое время он не появлялся, и я начал беспокоится. Войдя в его комнату, я обнаружил Родериха, сидящего за компьютером, всего раскрасневшегося. Видимо, нашел, для чего нужна смазка. — Ну, — насмешливо спросил я, - все еще хочешь, чтобы я показал мастер-класс? Он насупился, а потом, с полной уверенностью в голосе, выпалил: — Хочу. Подойдя ближе ко мне, он нежно поцеловал. Я вздрогнул. Давно желая его, я совершенно не ожидал, что все это случится так скоро. Он прервал поцелуй. Смущаясь, Родерих снял очки, положив их на стол. И тут я потерял сдержанность над собой, страстно впиваясь поцелуем в его губы. Я расстегивал пуговицы на его рубашке, не прерывая поцелуя. Грудь его, разгоряченная, вздымалась от тяжелого дыхания. Вид его, смущающегося и робкого, возбуждал меня. Когда с одеждой было покончено, и Родерих скромно стоял в стороне, полностью обнаженный, я, приняв величественную стойку, сказал: — А теперь смотри и учись, дилетант! Выдавив немного содержимого флакона на руку, я намазал смазку на уже стоящий член. Закончив с этим делом, я направился к Родериху. Тот ответил на мой поцелуй и покорно опустился на кровать. — Ничего не бойся, meine Liebe, — прошептал я, всем телом наваливаясь на него и нежно покусывая мочку его уха. Медленно вводя в него член, я продолжал шептать. Я видел, как он, сдерживая крик, прокусил губу. — Прости, я… — сказал я, но был перебит. — Я люблю тебя, Гилберт, — прошептал Родерих, глядя в мои глаза, — продолжай, прошу… Слова его растрогали меня. Я не желал причинять ему боли, но с каждой секундой, проникая глубже, возбуждение и желание власти над ним перевешивали. Войдя в него, я остановился, позволяя ему привыкнуть. Он тяжело дышал, издавая едва сдерживаемый стон. — Прости, прости… — шептал я, крепче прижимаясь к нему. Я старался двигаться медленно, чтобы не причинять ему много боли. Но это было трудно. Волосы его, растрепанные; выражение лица, как мне показалось, довольное. Тело его пробивала легкая дрожь. Стоны и крики его стали усладой для моих ушей. Наслаждаясь тем, как крепко он сжал мою руку, как его громкие стоны вырывались из уст, я увеличивал темп. — Гил… Гил… — тихо, почти шепотом говорил Австрия, сильнее сжимая мою руку. Голос его, томный и протяжный; мое имя, вырывающееся из его уст – все это доставляло мне большое удовольствие. С каждым толчком разум мой пьянел. Ничего не существовало, кроме меня и его. Еще чуть-чуть… Волна наслаждения нахлынула на меня, и я издал громкий, хриплый, похожий на рык, стон. Родерих вскрикнул, опуская голову на мое плечо. Тяжело дыша, мы обессилено упали на кровать, не выпуская друг друга из крепких объятий. Тело его до сих пор пробивала дрожь и оно было покрыто мурашками. А я продолжал шептать слова утешения...***
— Я же говорила, что уломаю их! — сказала Венгрия, протягивая открытую ладонь Японии. — Держи свой выигрыш, — сказал он, кладя в ладонь монетку, — а можно я аниме сниму по этому «домашнему видео»? — Половина прибыли – моя!