Элитное общество

Matchbook Romance – Monsters

–Моя дорогая, позволь я тебе кое-что объясню. Это место имеет много традиций. И то, что тебе может показаться глупостью, для кого-то является целым миром. Эбигейл сидит на моей кровати и рассказывает немного чудаковатые и забавные, а главное, правдивые вещи. Говорит о странных ритуалах или даже обрядах, о днях, когда можно одеваться только определенным образом или говорить по особым правилам, о вечеринках, которые нужно обязательно посещать, о местах, в которых нужно вести себя иначе. В общем говорит удивительные и интересные вещи. А я слушаю и погружаюсь в особый мир ее цветастого комбинезона. Не отвлекаюсь на него, а именно погружаюсь, он является частью этой истории. Только с более близкого расстояния становится понятно, что он не джинсовый и на нем можно разглядеть цветы. Под ним проглядывает разноцветная майка с широким вырезом, оголяющим плечи, которые предусмотрительно прикрывают шлейки от комбинезона. Цветы вообще повсюду преследовали Эбигейл или, что более вероятно, она сама следовала их зову. Цветочные духи, принты, сережки, заколки и все тому подобное. Если присмотреться, то можно заметить, что девушка даже оставляла за собой особый цветочный след. – Если ты таким образом пытаешься уговорить меня пойти на чью-нибудь вечеринку, то не стоит. Сегодня я не переживу шумных сборищ, а вот на следующих выходных можешь меня поуговаривать. Вопреки ожиданиям, на мое самовлюбленное «поуговаривать» Эби ничего не ответила, а только изумилась: – Как раз-таки сегодня отсидеться в одиночестве не получится. Девушки устраивают девичник, парни – мальчишник. И пропускать такое нельзя. Сегодня же последняя суббота сентября! – А что же, устраивать девичники и мальчишники в другие дни не положено? – Это, конечно, можно, но сегодня обязательно. Зато никакого шума. Настали черничные ночи, будем поминать павших и приветствовать новопришедших. И я сразу поняла, что она имеет в виду. Видимо, достаточно всего наслушалась, чтобы начинать понимать. Новопришедшие – это новички вроде меня и перепоступившие, а павшие – отчисленные в период сезона массовых отчислений, преимущественно проходящий в феврале. Почему так – до сих пор никто не выяснил. Февраль в этой академии вообще за месяц не считают. Он и без того мерзкий, так еще и связан с потерями. Сезон массовых отчислений для них звучит практически как сезон массовых убийств. И относятся они к отчисленным как к практически мертвым или даже скорее потерянным, потому что отчисленные возвращаются нечасто, а если возвращаются, то все знакомятся с ними заново, будто человек, потерявший где-то свой год, стал совсем другим. – Значит мне не отвертеться? По моему тону даже Эбигейл наверняка догадалась, что я уже и не особо хочу пререкаться. На самом деле ее рассказ меня очень даже заинтересовал. Да и на девичниках я не была лет с четырнадцати. – Да, дорогая, - на автомате ответила Эби и не сразу, секундой погодя, добавила не совсем натуральную улыбку. Наверное, считает, что комплименты и различные уменьшительно-ласкательные словечки без улыбки выглядят пошло. От спускавшихся сумерек в комнате стало мрачно. Я пыталась вспомнить, как долго мы уже вот так сидим с Эби. – Собирайся. Мы должны быть у Люси через час, - Эби вскочила, а я продолжала озадаченно сидеть на полу. – Ну же, давай! – Почему ты мне не сказала о девичнике раньше? Я удивленная, уязвленная, пребывающая в состоянии других слов на «у», наконец встала и даже начала совершать телодвижения по направлению к шкафу, хотя все еще была зла на непродуманность подруги. – Чтобы у тебя не было времени отказаться. Много времени на сборы мне не требовалась. На мне и так были приличного вида джинсы и майка, так что я просто нацепила наверх бомбер. Эбигейл я тоже пыталась всучить что-нибудь согревающее – в майке ходить по вечерам не ахти, я уже молчу о ее голых ногах, но она только удивленно посмотрела на меня и сказала, что не собирается гулять сегодня ночью. На мой вопрос о том, стоит ли брать пижаму, так как сегодняшнее мероприятие подразумевало ночевку, последовала такая же реакция. Спать она, видимо, тоже не собирается. Квартира Люси казалась образцом опрятности и отсутствия дурного вкуса. Мы разместились в прихожей, где на усеянном пледами и подушками полу сидели Хейли и Кайра. Тейлор сидела чуть поодаль, в углу на плетенном кресле, растянув ноги, и была единственным темным пятном в комнате. На ее лице красовались квадратные солнечные очки, скрывающие пол-лица. Здесь все дышало свежестью и чистотой, возможно, из-за огромного количества белого в дизайне. Все цветные предметы были блеклыми. В такой квартире было приятно находиться, но невозможно жить. Для меня отсутствие темных углов, где можно прятать старые вещи, катастрофично. Некоторая захламленность создает уют и особую атмосферу, чего не скажешь об этом безликом месте. Люси, как всегда, убивала своей вежливостью и приторно-сладким голосом, обращенными ко мне и Эби. Именно так люди говорят с теми, на кого им наплевать, пытаясь не показывать это. Поэтому из них двоих Кайра мне нравилась больше. Пусть она и носила маску вечного недовольства, подаренную ей природой, что затрудняло представление о ее отношении к тебе и происходящему вокруг, зато она хотя бы никогда не притворялась. В любом случае, завязать крепкую дружбу с ними я даже и не пыталась. Эти девушки были не моего уровня. Мне казалось, что, общаясь с ними, я лезу в чужой монастырь со своими правилами. Хотя в последнее время мне казалось, что своим пребыванием в Кертисе я в принципе этим и занимаюсь. Хейли, сегодня по-особенному взбудораженная, болтала без умолку, пока все, кроме Тейлор, маленькими глотками отпивали из бокалов вино. По большей части все вспоминали веселые истории времен первого курса, поэтому мне оставалось только смеяться. Как и говорила Эби, ушедших тоже вспомнили. Ими оказались три девушки, но говорили про них немного. Кажется, не слишком запоминающиеся личности. Говорить заставили и меня. Вся та глупая информация, которая, по мнению многих, наполняет личность. Откуда родом, кем работают родители, есть ли братья или сестры, любимая музыка и книги, и последний, менее универсальный – почему я решила уйти из Истмэна. Ответ обычно варьируется от сложностей с одногруппниками до осознания большей престижности Кертисовской академии. – Так что такое черничные ночи? – спросила я, когда наконец вопросы негласно разрешили задавать мне. – Количество ночей начиная с последней субботы сентября до конца месяца, - пролепетала Хейли с завидной быстротой, как будто весь вечер только и ждала моего вопроса. – И это что-то значит? – О, дорогая, все всегда что-то значит, – Эбигейл смогла вставить пару слов только потому, что Хейли в этот момент уничтожала закуску. – В этом году их три, - теперь Хейли не мешал даже набитый рот. – И трое… Я тупо уставилась на Уильямс, не до конца веря услышанному. Странная ночь, до меня все слишком быстро доходит. – Неужели вы думаете, что эти чертовы ночи как-то влияют на количество отчисленных? Все начали переглядываться, словно им было неловко за мою глупость. Я тем временем боковым зрением следила за Тейлор. Ее имя тоже было изначально в списке отчисленных, так что их вполне могло быть четверо. Она стянула очки на нос и внимательно наблюдала за происходящим с чуть заметной улыбкой. – Только на девушек, - немного хриплым от молчания голосом произнесла Эби. Теперь уже на Тейлор с осторожностью покосились все остальные. И я поняла, что они еще более сумасшедшие, раз считают удачное совпадение чисел сентября и дней недели спасительным кругом для Момсен. Если вдруг у меня появится хоть малейшая возможность выяснить, почему эту девушку оставили в академии, я обязательно это сделаю. – Выходит, в следующем году нас покинет четыре девушки? – не унималась я. – Нет, дорогая, это действует только на первом курсе. Как удобно для того, кто придумал подобную ерунду. Я пыталась не показать, насколько сильно меня веселит происходящее, но, кажется, получилось не очень. Это уже диагноз – недержание эмоций. – Спокойно, Алекс. Никто здесь не поклоняется темным духам, - в разговор вступила Люси. – Это просто забавы ради. – Ну а кто вообще придумывает все эти традиции? – Сложно сказать. Их же специально никто не выдумывает, - несмотря на то, что Хейли уже прекратила жевать, говорила все еще Люси. – Все случайно выходит. – Бьюсь об заклад, наш черный понедельник войдет в историю, - весело пропела Хейли. Помимо меня в этой комнате был еще один человек, так же часто закатывающий глаза. По крайней мере мне так показалось. Смешки Тейлор уж точно были слышны. Она покинула свое гнездышко и брязнулась на свободное пространство между мной и Хейли. Рыжая некоторое время не отрывала от Тейлор взгляд, по привычке склонив голову. Изначально я думала, что она так делает только в моменты глубокой задумчивости, но потом поняла, что этот жест Уильямс повторяет слишком часто, чтобы он имел какой-то смысл. – А теперь, детки, давайте начнем настоящее веселье и поговорим о том, от чего вы так старательно увиливаете весь вечер, - Тейлор театрально захлопала в ладоши. – Почему никто даже словом не обмолвился о Линдси? Вы упустили одни из лучших историй только по причине ее участия в них. – Она не наша проблема, - Люси снова дала о себе знать. – Прошло всего три недели. Не рано ли все забыли о ней? Стало ужасно неудобно и немного обидно. Мне не хватило смелости спросить о Линдси, но теперь глядя на реакцию Люси, я уже не очень-то жалею. Я положила на колени Эбигейл свой телефон с горящим дисплеем и моим вопросом на нем. «Может быть, уйдем?». Ответ прозвучал, как пощечина. «Нет». – Она нас бросила. – Ах, Люси, бессердечная ты сука! – в голосе Момсен не было ни капли злости, только издевка. Она даже говорила тише обычного. – Тейлор! – прикрикнула Кайра тоном грозной учительницы. Еще глядишь, и мылом ей рот начистит. – Извини, Кай. Уже вроде полночь – золушка вас покидает, - встав и отвесив поклон, бросила Тейлор. Послевкусие от извинения, которое совсем не в духе Момсен, сбила последняя реплика. – Ты со мной? – пока Тейлор не кладет руку мне на плечо, я и не понимаю, что обращается она ко мне. Она прочитала мое сообщение, не иначе. Девушка вопросительно вскидывает брови, как бы мысленно еще раз повторяя свой вопрос. Я чувствую себя неловко за то, что она спрашивает это у меня, а может, и просто за то, что она со мной вообще говорит. Стараясь побороть в себе это не справедливо вызванное чувство, я виновато смотрю на Эби. Она единственная перед кем мне должно быть хоть капельку стыдно, так как я не должна бросать ее. По Эбигейл трудно что-то понять, выражение ее лица практически всегда безразличное. Хвала небесам, она каким-то удивительным способом понимает меня и тихо говорит: «все нормально». Встаю я машинально, особо не раздумывая, как будто мозг отдал приказ телу покинуть помещение сразу же, как будет получено одобрение Эбигейл. На прощание говорю что-то о том, что уже поздно и разную подобную чушь, настолько стандартную, что скуку, наполнившую окружающих и всю комнату вместе с ними, можно вычерпывать ведрами. Подумать обо все произошедшем удается только на свежем воздухе. Вот только ненадолго – Тейлор закуривает, и неприятный запах, обволакивая нас, сбивает меня с мыслей. И я думаю только о том, что мне это не нравится. Блондинка наконец сняла свои очки, которые избавляли ее от излишка белого. Мне немного поднадоело стояние на месте, поэтому я решила прояснить ситуацию: – Я пошла с тобой только потому, что не знаю, где сейчас нахожусь и у меня не осталось денег на такси. Я только знаю, что нам с тобой по пути. – В ближайшее время я не планирую возвращаться домой. Блядские традиции, - к чему относились последние слова я так и не поняла. Тейлор делает последнюю затяжку перед тем как жестоко растоптать окурок и добавляет: - Пойдем со мной. Будто я собиралась оставаться здесь или плутать одна. Да еще и говорит она с такой интонацией словно предлагает мне не просто прогуляться, а по меньшей мере перейти на темную сторону. Вопреки моим ожиданием, пунктом нашего назначения стала автобусная остановка. Не очень-то зловеще. Дальше мы шли через парк. Помимо шуршащей травы и листьев никаких звуков больше не было, и с каждой минутой обстановка становилась все более пугающей, поэтому чтобы хоть как-то ее разрядить я говорю: – Есть же у кого-то время выдумывать подобное. А если я, к примеру, объявлю, что десятого октября устраивается заплыв по Делавэр, что же, все дружно соберутся у реки? – Ты что-то говоришь, но я слышу только «бла-бла-бла, меня никто не понимает», - блондинка меняет голос, передразнивая меня. Я смотрю на Тейлор, пытаясь понять, что изменилось с момента нашего ухода. Мне показалась, что у Люси она была со мной согласна. – Я не жаловалась. Просто непривычно такое количество правил. В Истмэне все было по-другому. – Так почему же ты не осталась там? Теперь ты часть нас, привыкай. Мои возражения мигом испарились. На первое место вышла мысль о том, что теперь я часть какого-то другого, пока не совсем понятного мне мира. По мере приближения к центральной части парка, на глаза все больше попадались веселящиеся компашки. Мы остановились метрах в десяти от очередной компании, к которой, судя по всему, собиралась подойти Тей. – Подожди здесь. Я поговорю с народом, - сказала девушка негромко. Она болтала с каким-то парнем и, хотя предмет разговора я расслышать не могла, его голос казался мне до боли знакомым. Я обошла стоящую рядом скамейку и взглянула на них под другим ракурсом. Деревья больше не затеняли силуэт парня, и я поняла, что слух меня не обманул. Тейлор разговаривала с Вилле. Дальше следить за ними не хотелось. За сегодняшний вечер я поняла, что незнание некоторых вещей не так уж и плохо. Вернулась Момсен в подозрительно приподнятом настроении и сразу же начала кому-то названивать. Часть меня уже жалела, что я не осталась в квартире Люси, а другая часть – что я не осталась у себя в общежитии. Мы вышли из парка, чему я была несказанно рада – по какой-то причине он меня до жути пугал. Впереди было не просто собрание многоэтажек, а целые каменные джунгли, и мы направлялись в самую их гущу. – Тебе стоит быть поосторожней с Эби, - Момсен оторвалась от телефона. – Она очень непростой человек и жуткая собственница. Я молчала и ждала, пока девушка скажет еще что-нибудь, чтобы я смогла сориентироваться с ответом. И мое ожидание принесло плоды. – Теперь, конечно, поздно такое говорить. Но если что-то пойдет не так, ты пострадаешь в первую очередь. – Боже, да о чем ты вообще говоришь?! Я, честное слово, пыталась сдержаться, но всеобщая загадочность уже начинает выводить меня из себя. Ладно, если бы такое выдала сама Эбигейл, но Тейлор… – Прости. Иногда я говорю такие странные вещи только потому, что вижу больше других. Наверное, за это меня и ненавидят родители, - она говорит о таком слишком спокойно, чтобы принимать все за правду, и в то же время слишком серьезно, чтобы не верить. – Я заметила, как Эби называет тебя. Она никогда не назовет ничего не значащего для нее человека дорогим. Это началось недавно, не так ли? Ей всегда нужно немного времени, чтобы понять, как она относится к человеку. Девушка выдерживает паузу, но по ее лицу видно, что на этом ее речь не окончена. Не понимаю, она слишком проницательная или сумасшедшая. – Теперь ты должна задать себе вопрос. Ты наверняка уже подумала об этом. Я знаю, ты не такая глупая, какой можешь показаться с первого взгляда, - мы стояли возле многоквартирного дома. Одно из немногих мест, где горели фонари, и я могла наконец видеть свою собеседницу. Но самое главное, я знала, что она сейчас скажет. – Вот тебе задание на неделю: будь внимательной и попробуй узнать, кого еще Эби так называет. Ты удивишься. И еще: никому не говори о нашем разговоре. Мои родители разочаруются, когда узнают, что ночами я веду разговоры по душам вместо того, чтобы трахаться за деньги в подворотне. Они уверены, что именно так я и провожу свой досуг. Я подозрительно покосилась на Тейлор. Не думала, что такое можно назвать разговором по душам. А еще она уже во второй раз говорит про своих родителей, упоминая их не в лучшем свете. Зайдя в подъезд, Тейлор, проигнорировала лифт и поскакала по лестнице на четвертый этаж. Мы остановились на минуту у железной двери. Я – чтобы отдышаться, Момсен – чтобы сказать мне кое-что важное.