Запах твоих терпких духов!

      Майская ночь. Небо над Тибидохсом заволокла темнота, лишь большая яркая луна освещала вершину старых башен. Прохладный ветер теребил молодую зелень деревьев. За толстыми каменными стенами стояла тишина. Ученики волшебной школы уже давно отдались сну. Лишь тихие крики летучих мышей нарушали покой. В тёмные коридоры Тибидохса через небольшие окна, возле самого потолка, пробирался лунный свет.       Полупрозрачные тени метались из угла в угол. Недолеченная Дама в очередной раз пыталась убить уже мёртвого Ржевского. Поручик умело удирал от жены, прячась в тёмных уголках Тибидохса. В самом дальней комнате послышались шорохи, привидения мигом удалились, боясь получить немалую порцию Дрыгуса.       Старая дубовая дверь открылась с жутким скрипом. В коридоре появилась Медузия - доцент кафедры нежитеведения. Одета она была довольно вульгарно. Вместо привычных всем строгих костюмов на Медузии было одето обтягивающее чёрное платье немного выше колена. На шее было колье, украшенное красными алмазами. Поговаривали, что колье считается артефактом. На ногах были надеты чёрные туфельки с ремешком на высоком каблуке-шпильке.       Её походка была легка и грациозна. Гордая осанка. Медно-рыжие волосы, слегка растрёпанные, падали лёгкими прядями на лицо Горгоновой. Внешностью она походила на греческих богинь. Тонкий нос правильной формы, большие зелёные глаза, похожи на кошачьи, тонкие губы, высокие скулы. Стуча каблуками, Медузия направилась к кабинету пожизненно-посмертному главы магической школы. Сфинкс, спящий у двери кабинета Сарданапала, без проблем пропустил Медузию внутрь. Она была единственным человеком, которого сфинкс любил так же, как и Черноморова. Дубовая дверь с шумом закрылась, отделяя Гаргонову от школьного коридора. На большом кожаном диване сидел Сарданапал. Даже не повернувшись к гостю, он тихо сказал: - Я рад, что ты решила прийти.       Медузия подошла и села рядом с Сарданапалом на диван. На его румяном лице появилась истинная улыбка. На нём была одета оранжевая мантия, чёрные брюки и туфли. Два цветных уса держали зажимы, но даже металлические "оковы" не смогли утихомирить шаловливые усы. Они пытались догнать седую бороду академика, которая металась из стороны в сторону, пытаясь найти укрытие от усов. Узкие губы Медузии вытянулись в улыбку. - Как ты прекрасна! Позволь, - и Черноморов поцеловал руку Гаргоновой.       После поцелуя академик тихо произнёс заклинание, из его перстня вырвалась искра, и в мгновение из неоткуда появился стол. Он был накрыт длинной белой скатертью, которая свисала до пола. В большой вазе лежали фрукты, стояли два бокала и бутылка хорошего красного вина. Сарданапал встал и жестом пригласил Медузию к столу: - Прошу.       Медузия встала и, громко стуча каблуками, направилась к столу, Сарданапал пододвинул Медузии стул. Взяв в руки бутылку, академик быстро налил алкоголь в бокалы и сел напротив Медузии. - За тебя! - эхом пронёсся его голос по кабинету.       Раздался звон бокалов, и Горгонова с Черноморовым выпили содержимое бокалов. Во рту осталось приятное послевкусие от выдержанного вина. Следом за спиртным в рот отправились виноградины. Изабелла, выращенная на родине Горгоновой, прекрасно сочеталась с красным вином. Немного поболтав, учителя выпили второй бокал, затем третий. Содержимое бутылки быстро начало исчезать. Не прошло и пару часов, а бутылка была уже опустошена. Учителя, весело смеясь, стали вспоминать моменты прожитых лет жизни. Неожиданно улыбка спала с лица академика Черноморова. - Меди, а помнишь, как ты впервые оказалась в Тибидохсе? - тихо прозвучал его голос. - Да, Сарданапал, конечно же, помню. Спасибо тебе за всё, - Медузия была как всегда кратка, но в голосе звучали нотки искренней благодарности. - Знаешь, я много раз думал, что было бы, если бы я не смог помешать Персею... - Сарданапал не стоит, - прервала его Меди. Она сильно ненавидела жизнь до переезда в Тибидохс и всячески избегала воспоминаний о ней. - Меди... В тот момент я просто выполнял свой долг. Я обязан помогать человечеству, я не мог допустить, чтобы лишили жизни такого замечательного человека. Но после того, как я тебя увидел, понял, другого выбора и не должно было быть. Впервые посмотрев в твои глаза, я ощутил то, что никогда не чувствовал. Только спустя много лет, я понял, что то чувство было влюблённостью. Ты сразила моё сердце, раньше никому не удавалось сделать это, - Сарданапал поймал свои усы, которые пытались окунуться в бокал с вином. - Эта влюблённость с каждым днём, с каждым мгновением, когда ты была рядом, превращалась в любовь. Я долго боялся признаться самому себе в этом, но всё же решился. Меди, - ты самая лучшая женщина, я хочу чтобы ты была только моей.       На ярко-зелёных глазах появились солёные слёзы. Горгонова не верила своим ушам. Она испытывала к Черноморову большие чувства, но боялась невзаимности. Каждый раз, когда они оставались наедине, Медузия хотела признаться в своих чувствах, вылить всю душу, утонуть в его объятьях. Но её останавливала мысль "А вдруг не взаимно? Вдруг, всё повторится, как тогда с Персеем?" Женщина после того страшного случая перестала верить в любовь, лишь изредка замечая, как её сердце начинает бешено колотиться при виде академика. - Я тоже... - начала Медузия, но замолчала.       Сарданапал коснулся её губ своими. Тело покрылось мелкими мурашками, словно это было впервые. Горгонова ответила на столь долгожданный поцелуй. Их губы слились в одно целое. Женщина обвила своими руками шею академика. Он продолжал осыпать её тело поцелуями, переходя с губ на шею, затем на ключицу.       Наконец, отстранившись друг от друга, учителя переглянулись. На его лице сияла детская улыбка. Сарданапал провёл ладонью по лицу Медузии, убирая непослушные локоны. - Запах твоих терпких духов всегда манил меня!