Экзамен на счастье

Иногда быть учителем не так уж плохо, особенно во время экзамена, когда старшеклассники честно корябают что-то в своих листочках, а я сижу с книжкой и делаю вид, что не замечаю заготовленных ими шпаргалок. Школьникам только предстоит научиться обманывать учителей, выучивать часть материала или зубрить честно — в зависимости от того, на что хватает их совести. Но это, к счастью, будет только в колледже или университете. А пока что они честно сдают нелюбимую химию, а я присматриваю за тем, чтобы ребята не слишком наглели. Школа наша элитная, здесь учатся дети богатых родителей — или, во всяком случае, те, чьи родственники могут себе позволить оплачивать и экскурсии, и обязательные факультативы. Я все это, конечно, всегда считал бредом — ну подумайте сами, каким образом факультатив может быть обязательным? Но мнение учителя химии вряд ли кого-то из руководства волнует, конечно. Ну и ладно. Главное, чтобы дети вынесли из моего кабинета хоть какие-то знания и приличную отметку в дневниках, а не только припрятанные лакмусовые бумажки и реактивы. Репутация у меня в школе неплохая. Ученики знают, что специально валить на экзамене я никого не буду, спрошу строго то, что мы изучали, и придираться к одной-двум ошибкам в формулах не стану. Соответственно, и старались ребята больше. Сегодня сдавал химию одиннадцатый, выпускной класс. Единственный в этой параллели, где были почти сплошь альфы. Мне всегда было смешно, что среди этих довольно высоких, крупных ребят, некоторые из которых были выше меня, затесался один-единственный омега. Звали его Ильей — красивое имя, не банальный Коля-Саша-Петя, но и не экзотика, на которую так падки в последние годы чуть ли все папаши. Учился мальчик ровно, всегда был довольно тихим, секреты хранил при себе, о его жизни вне школы я знал немного. Впрочем, те времена, когда учителя рылись в личных делах учеников, давно прошли, к счастью. Ходить на дом к прогульщикам — увольте. Я положил на стол книгу и тоскливо взглянул за окно. Там совершенно бесстыдно бушевал июнь, верещали воробьи, выискивая корм, и голубело ясное небо. Эх, в отпуск охота! Вот закончится вся эта свистопляска с экзаменами, сдам дела и документы, попрощаюсь с выпускниками… И, конечно, выпью с коллегами по случаю выхода очередных светлых умов из наших стен. Корпоратив я предвкушал с нетерпением, сказать честно. Были у меня планы присмотреться к парочке учителей-омег, пофлиртовать немного. А то что такое, уже за тридцать перевалило, а до сих пор не женат и даже омегой не обзавелся! — Пастухов, я все вижу! - я погрозил пальцем отчаявшемуся альфе — одному из тех немногих бедняг, которые обозначаются словом «гуманитарий» и химию не могут усвоить от слова совсем. — Извините, Виктор Александрович, - буркнул парень, убирая шпаргалку в рукав. По правилам, конечно, надо бы отобрать, но комиссия на моем экзамене не присутствовала, и я счел возможным не зверствовать. Пусть у парня будет психологическая поддержка, так сказать — и так напрягся сильно. Я поднялся, закрыв книгу. Роман оказался не слишком интересным, я уже не помнил, зачем прихватил его в библиотеке неподалеку от дома — может, обложка привлекла… Лучше пройдусь между рядами, сделаю грозное лицо — вроде как слежу за нарушителями порядка. Тишина была такая, что аж в ушах звенело. Кроме легкого шороха ручек, не было слышно ничего. Я мысленно еще раз порадовался, что преподаю именно в старших классах. Вести одновременно кучу предметов, как наши учителя-омеги, да еще и брать на себя продленку — дело неблагодарное, даже с учетом того, что платят нам тут не так уж мало. Дойдя до единственного в классе омеги, я остановился. Илья сидел, вертя в руках ручку, и мелко дрожал. Я сразу ощутил, в чем дело: от мальчишки шел явственный запах апельсина, а я эти фрукты с детства обожаю. Невольно замерев, я втянул носом воздух — и тяжело вздохнул. Вот и побочный эффект от возраста учеников! Наклонившись, я шепотом уточнил: — Илья, ты способен сдавать экзамен? Если что, можешь пойти домой, потом пересдашь. — Нет, я… я в порядке, - он замотал головой, глядя на меня смущенно и растерянно. - Вы меня тогда спросите первым, пожалуйста, чтобы долго не ждать. А то, если я сейчас домой побегу, отец меня убьет. Он хочет, чтобы я с золотой медалью закончил… Никогда не понимал таких родителей. Зачем мучить своего ребенка, заставлять его стараться даже на нелюбимых предметах только ради записи в дневнике? Все равно ведь по окончании школы большинство знаний из голов этих страдальцев исчезнет навсегда, останется только кое-что особенно впечатлившее или запомнившееся. Я кивнул Илье и отошел. Сделал для порядка еще пару кругов между рядами, украдкой принюхиваясь к запаху апельсинов. Черт возьми, какой запах замечательный! Напоминает мои собственные школьные годы, когда папа давал мне с собой на учебу апельсины, а я сидел во время перемены на подоконнике, смотрел в окно и уплетал яркие фрукты, слизывая с пальцев сладкий сок. Рот наполнился слюной, и я невольно сглотнул. Увы, сейчас дело было не столько в приятных воспоминаниях, сколько в том, что я с каждой секундой все сильнее начинал чувствовать тягу к Илье. Мой собственный период активности должен был начаться только через пару недель, не раньше, но взбунтовавшийся организм требовал сейчас же помочь страдающему омеге. Илья покосился на соседей — сидел он у приоткрытого окна, что давало некоторую надежду на то, что запах отнесет в сторону. Мальчишка поерзал, передернул плечами — и с упорством отчаяния склонился над своим листком. Ну-ну. Инициатива была похвальная, только много ли он напишет в таком состоянии? Я был не единственным, кто почувствовал запах его начинающейся течки. Первым заинтересованно поднял голову Пастухов, которому только повод дай отвлечься от экзамена. Я строго посмотрел на него, но юный альфа предупреждению не внял. Задергал носом, ухмыльнулся. Я знал, что у этого двоечника есть дружки-омеги, и не один. Как многие не слишком прилежные ученики, парень компенсировал это бешеной популярностью у противоположного пола. Вздохнув, я подошел к Пастухову и рукой повернул его голову к экзаменационному листку. — Проблемы товарища имеют значение только вне занятий, - твердо сказал я в полный голос — скрыть запах Ильи было уже невозможно. Омега обреченно подпер щеку кулаком. Он слегка ерзал, и, проходя мимо него к своему столу, я заметил легкую выпуклость на его штанах. Это было внезапным откровением. Я никогда не предполагал, что у меня может встать на ученика — но так оно и случилось. Разум говорил, что это ничего не значит, что это простая физиология, но гормоны с этим были категорически не согласны. Сказать по правде, я не верю в истинные пары и тому подобную романтическую чушь. Ну, то есть не верил до сегодняшнего дня. Пока аромат апельсинов не защекотал мои ноздри, а течный омега не поднял голову, взглянув жалобно и как-то беспомощно. Я скрипнул зубами. Главное — потерпеть, пока бедняга будет мне отвечать. Потом он уйдет в медпункт, где ему дадут таблетки, приглушающие запах, или убежит домой. Родители у Ильи были не из самой крупной элиты, хоть и не бедные, так что я отлично понимал желание юноши выделиться, стать лучшим среди других учеников. Будь он альфой, его бы невзлюбили, но он был омегой — и недостатка в поклонниках не испытывал. Хотя я никогда не видел его с каким-нибудь альфой — интересно, Илья уже занимался сексом? Тьфу! Что за мысли в голову лезут? Это все запах виноват. И апельсинов хочется, просто сил нет. Надо после экзамена заглянуть в столовую, спросить, нет ли у них хоть одного апельсина. Я попытался снова почитать, но это было практически невозможно — член больно упирался в брюки, требуя свободы. Ч-черт… Чтобы отвлечься, я снова посмотрел в окно. Счастье, что экзамен письменный, устный вопрос там всего один, а уж на него-то наш отличник должен ответить быстро… — Можно, Виктор Александрович? - Илья вскинул руку, с надеждой глянув в мою сторону. Хвала небесам, паренек дописал все, что хотел! — Конечно, Илюша, - в горячке желания я не заметил, что назвал его уменьшительным, фамильярным именем. - Иди, отвечай. Он встал, стеснительно прошел к моему столу и сел, быстро положив мне под руки листок с ответами. — Вопрос… Изомерия органических соединений и ее виды, - он сглотнул, на мгновение прикрыв глаза, и начал отвечать. Говорил он шепотом, чтобы не мешать другим — но моему распаленному воображению чудилось, что это намек на интимность происходящего. Только не спрашивайте, что именно интимного нашел возбужденный до чертиков альфа в отвечающем ему молодом течном омеге — тут и так все понятно. — Органические соединения — это галогены, спирты, эфиры… - тихонько бормотал Илья. А мне было ужасно стыдно, потому что перед глазами стояла картина этого парнишки, совершенно голого и умоляющего его трахнуть как можно скорее. Как только экзамен кончится, надо будет зайти в туалет и как следует подрочить — может, поможет. Илья запнулся, провел пальцем по листку бумаги. — Вот тут я нарисовал структуру этанола для примера, - прошептал он. Я посмотрел на него — и разглядел в нем тот же голод, что терзал меня самого. Делая вид, что слушаю ученика, я протянул руку и накрыл его пальцы своими. Он улыбнулся, опустил ресницы в знак согласия. Что я творю? Нет, что мы оба творим?! — Материал ты знаешь, - как мог твердо ответил я. - Так что я поставлю тебе «отлично». Ты молодец, Илья. Давай дневник, и можешь быть свободен. — Спасибо, Виктор… Александрович, - он сделал едва уловимую паузу между словами, как будто хотел ограничиться только именем — и меня опять бросило в жар. Ни одну омегу я не желал так яростно, как Илью — и в то же время понимал, что не имею права на него сейчас наброситься. Ученик вышел за дверь — мои подопечные альфы провожали его откровенно голодными взглядами. Я почувствовал веселую злость. Нечего тут смотреть, нечего! Этот привлекательный омега с запахом апельсинов не будет принадлежать никому из вас, сопливых мальчишек с богатенькими папиками за спиной. Впрочем, моим Илья тоже не был… пока. Дождавшись конца экзамена — бог знает, чего мне это стоило! — я быстро расписался в дневнике последнего отвечающего и, закрыв кабинет, рванул к туалету. Лучше сделать вид, что мне приспичило, чем терпеть — у всякого мужества есть свои пределы. До туалета учителей отсюда было далеко, и я зашел в ближайшую дверь, отмеченную буквой «А». Закрылся в первой кабинке, расстегнул штаны и со вздохом облегчения извлек свой болящий член. Кроме меня, в туалете вроде бы никого не было, так что можно было тихо сделать свое дело. Но как только я провел рукой по напряженному стволу, из соседней кабинки раздался тихий вздох. Что-то тихо хлюпнуло, и я сразу ощутил, как быстрее забилось сердце. По туалету поплыл аромат апельсина. Вот маленький хитрец! — Илья, - позвал я хрипло, голос слегка сел от напряжения. В соседней кабинке замерли, шорохи прекратились. Потом виноватый голос спросил: — Это вы, Виктор Александрович? Я правда не нарочно, извините меня! — Это ты кому-то другому будешь рассказывать, - отрезал я, с каждой секундой улыбаясь все шире. - Выходи, паршивец! За стенкой завозились, потом щелкнула «собачка» замка. Я привел себя в порядок и тоже выбрался из кабинки. Илья стоял, прикрывая пах руками, щеки его были красными от стыда. — Ты зачем в туалет альф пришел, омежья твоя душа? - поинтересовался я. - А если б тут не я был, а другой альфа? В твоем состоянии изнасилуют — и глазом моргнуть не успеешь! А отвечать кто будет, я, что ли? — Тут приятно пахло, - пояснил омега, потупившись. - Мне очень плохо… Верю. Что плохо — верю. Лоб у него был мокрый, пара светлых прядок прилипла к коже, парень поминутно сглатывал. Я досадливо качнул головой. Да, не в туалете мне хотелось бы это делать, но тут уж не до выбора. Пока школа опустела, надо хотя бы помочь ему снять напряжение. — Ты не пошел в медпункт? - я подтолкнул омегу к стене, и он благодарно оперся о прохладный кафель. — Я вас ждал, - он потер пылающее лицо рукой. - Я знаю, что вы поможете. Вы на меня всегда так холодно смотрели, а сегодня у меня началась первая течка — и я вижу, что вы меня хотите. А я не против, Виктор Александрович! Если хотите, можете даже насиловать, мне все равно, лишь бы это были вы! Я покачал головой. Признание в любви в школьном туалете — что может быть романтичнее, да? Эх, мальчик, не видел ты жертв изнасилования, не знаешь, каково им пришлось. А я — видел. У меня брата старшего изнасиловали, давно уже, но я помню. И то, как он потом боялся, что забеременеет от насильника, тоже помню. С тобой такого не будет никогда. Я этого не допущу. — Илья, посмотри на меня, - раздельно и четко сказал я. Когда он поднял голову, я медленно и как мог нежно поцеловал его в губы. Мальчишка ответил сразу, засопел, обхватив мою шею руками. Я почувствовал, как его член упирается мне в бедро через джинсы. — Послушай меня, - я разорвал поцелуй, взглянул в лицо пареньку, удерживая его лицо в ладонях. Говорить было трудно, мешал влюбленный, совершенно шальной от счастья взгляд Ильи. Но ведь кто-то из нас должен сохранять трезвую голову! - Сейчас ты меня хочешь, тебе нужен альфа. Остановись на секунду, подумай, нужно ли тебе это. — Нужно, - закивал он. - Вы не думайте, я не псих, я знаю, что делать! У меня скоро выпускной, потом экзамены в институт — но когда я стану учиться там, то уже не буду вашим учеником. И мы сможем встречаться… если вы хотите. Он испытующе глядел на меня. Значит, вот как… Никогда не был чьей-то первой любовью, надо сказать. И это чертовски приятно! Отбросив все сомнения, я снова поцеловал Илью, обнимая его, позволяя его языку проникнуть в свой рот. Запах апельсинов окутывал нас обоих, и я понял, что окончательно пропал. Даже поцелуй с этим мальчишкой был таким приятным! Целовался он неумело, но жадно, и я, пробуя на вкус его губы, мягко направил его руку к своим штанам. — Если не испугаешься, погладь, - предложил я шепотом. Илья улыбнулся, засунул ладонь мне в брюки, ухватился за давно стоящий член и потеребил его. — Большой, - с сомнением выдал он. - А я еще… это… — Ни с кем не занимался сексом, - понимающе кивнул я. - Это ничего. Ты точно хочешь прямо тут? — Ну не в классе же! - фыркнул омега. - Там могут войти, запираться нельзя. А тут двери закрыты. «Надеюсь, никого, кому приспичило бы в туалет, тут не осталось!» - искренне понадеялся я, расстегивая джинсы ученика. Честно говоря, я предпочел бы неспешные ласки — хотелось как следует изучить мальчика, вдоволь нацеловаться с ним, возбуждать его, не торопясь. Но у Ильи была течка, он уже постанывал от нетерпения. Значит, поиграем по его правилам. Заставив омегу плотнее прижаться спиной к стене, я опустился перед ним на колени. Белье у него было уже насквозь мокрое, и я не отказал себе в удовольствии прижаться губами к тонкой ткани, целуя сквозь нее пряно пахнущий член. Илья дрожал, кусая губы, но не мешал мне — наверное, полагал, что взрослому лучше знать, как заниматься сексом. Эх, мальчик… да не знает взрослый дядя, если уж говорить откровенно. Дяде и самому голову кружит, хочется твой запах нюхать до бесконечности и дрочить, пока не упаду от изнеможения. Я провел языком по его члену, приспустил трусы, освободив головку, и лизнул ее. Илья нечленораздельно простонал что-то, зажимая рот рукой — значит, нравится. Вот и славно. Из чистого садизма вернув резинку трусов на место, я вернулся к поцелуям через ткань и нюхал, как одержимый, запах омеги. Моего омеги — теперь я это понимал. Апельсин, мускус, легкая примесь его пота и возбуждения — боже, как это заводило! Илья вздрогнул, вцепился в раковину, и на его трусах стало расползаться мокрое пятно. Ничего себе! Он кончил от моих ласк, спустил прямо на белье. На такое, должно быть, способен только такой неопытный мальчишка, как он. — Блин… Испачкался, - пожаловался он, с огорчением глядя на свой пах. Я усмехнулся: — Это не беда, Илюша. Застираем тут же, в раковине, а пока высохнет, ты успеешь прийти в себя. Тебе легче? Он наклонился, поцеловал меня в губы, хранящие его аромат, и кивнул. — Немного. Но это не то, чего я хотел, Виктор Александрович. — Просто Виктор, - поправил я. - По крайней мере, теперь ты сдал экзамен и имеешь право так меня называть. — Виктор, - согласился он. - Ты меня трахнешь, как полагается? А то я, пока тебя ждал, пытался ершик вставить, но это больно и неприятно. Я расхохотался. Ох уж эти современные дети, всегда найдут, чем удивить! — Давай снимай штаны, экспериментатор, - велел я. - Посмотрим, как тебе понравится взрослый секс. Презервативов у меня с собой не было, увы — не рассчитывал я на такие приключения, сказать по правде. Придется импровизировать. Я дождался, пока Илья развернется ко мне спиной и стащит к лодыжкам джинсы вместе с испачканными трусами. От души шлепнул его по узкой заднице — и наказание за вольность, и удовольствие. Илья выдохнул сквозь зубы, решительно попросил: — Еще! Конечно, я ему не отказал. Шлепать его как ребенка было поздно, омега уже давно вырос, а вот в сексуальных целях — очень даже хорошо и приятно. Раздвинув руками половинки его ягодиц, я провел пальцем по приоткрытому анусу, сочащемуся смазкой. Да, Илья и впрямь был готов, дырочка пульсировала и сжималась, светлые волоски на коже намокли от влаги. Я прижался лицом к его заднице, окунув язык в притягательно пахнущее отверстие. Юноша сдавленно вскрикнул и задвигал бедрами в попытке насадиться поглубже. — Виктор! - позвал он. - Я… это ж охренеть как классно! И я не ощутил потребности его одернуть. Сейчас я не был учителем, а он перестал быть учеником. Я слизывал его смазку, увлажняя его анус еще и своей слюной, ловя дрожь мальчишки и его довольные вздохи. У него снова стояло, и я не отказал себе в удовольствии слегка погладить его яички, которые болтались прямо перед моим лицом. Это тоже было встречено с радостью. Наконец, выпрямившись, я медленно протолкнул внутрь омеги головку своего члена. Входить на всю длину не стал, чтобы не потерять остатки контроля. И так уже аж сознание мутилось и яйца сводило. Илья подался навстречу, собственнически ухватил меня за бедро. — Мне не больно, - сообщил он. - Входит хорошо, я знал, что ты для меня предназначен! Давай еще, пожалуйста! Я не заставил себя упрашивать. В его теле было так же туго и горячо, как у других омег, с которыми я спал, только Илья был моим истинным — и я ощущал, как где-то в глубине сердца зарождается любовь к нему. Трахая его, я целовал его плечи, слизывал мелкие капельки пота с кожи и совершенно бессовестно наслаждался запахом апельсинов. Илья опять опередил меня, кончил первым. Тонкий ручеек его спермы ударил в стену, стек несколькими жирными каплями на пол, и омега застонал с явным наслаждением. Я вытащил член и дал парню полюбоваться на то, как я яростно дрочу над раковиной. У меня семени было больше, и Илья завороженно следил, как оно выливается в раковину и пачкает кран — все-таки я чуть-чуть не рассчитал. — Понравилось, да? - уточнил он несколько опасливо, и я кивнул. Еще бы мне не понравилось! - Хорошо… Мы совместными усилиями привели в порядок туалет и друг друга. Илья все же надел мокрые трусы, поморщился, пояснил: — Мне домой надо. В медпункт я забегу, скажу, что после экзамена скрутило, из туалета выйти не мог. Это ж почти правда. К выпускному течка кончится, и я смогу тебя на танец пригласить! — Только попробуй! - я снова шлепнул его по попе. - Шельмец этакий, что мне с тобой только делать? — Любить, конечно, - он заулыбался, чмокнул меня в губы и подхватил с пола свою сумку. Уже на пороге, в дверях, Илья снова обернулся и неуверенно спросил: — Виктор… А у тебя домашний телефон не изменился, тот, что ты нам на доске писал в начале прошлого года? Я покачал головой. Не люблю менять старые привычки, телефоны и омег. Наверное, именно поэтому у меня за всю жизнь было только три романа, причем первый случился аж в средней школе и ограничился простым поцелуем. — Тогда я тебе позвоню, - решил Илья. - Спасибо, что принял меня. Шел он немножко неловко, явно соврал, что боли не почувствовал. Я вышел на крыльцо школы и закурил, щурясь на летнее солнце. Наверное, нам с моим учеником будет непросто пожениться. Но я был твердо намерен прибрать к рукам этого отличника и в дальнейшем экзаменовать его, так сказать, в частном порядке. Сегодня мы с ним оба сдавали экзамен на наше счастье. Хочется верить, что мы и дальше продолжим учить друг друга любви и терпению. В конце концов, это тоже часть жизни нашей будущей семьи.