Слово на букву "л"

Уоллес устало присел. Господи, Скотт порой бывал просто феерическим идиотом, его аж жалко становилось — это ж надо быть настолько предрасположенным к периодической тупизне. — Выйди на новый уровень, Скотт! Вспомни слово на «л». Нормальный же совет. И даже без гейской магии — обычная, вполне себе натуральная магия, о которой, однако, гей-сосед Скотта Натурала Пилигрима знает почему-то больше него самого. — Лесбиянка? Уоллес едва не хлопнул себя по лбу в порыве душевного фейспалма. Черт, только не опять. — Другое слово на «л», — устало глянул он на Скотта, обнимающего холодильник, и тот непонятливо протянул: — Лесбиянки? Вот теперь сходство стало стопроцентным. — Хэй, Уоллес, есть минутка? — так начался разговор обычным утром после двух кусочков сочного бекона, немного — признаться — заботливо приготовленного Уоллесом. — Я... Я тут подумал и решил, что должен кое-что сказать. — Господи, ты наконец-то съезжаешь. Я молил бога, Иисуса, Будду, Одина и Ра об этом дне, — тут же сделал, увы, неправильный тогда вывод Уоллес. — Не дождешься, — нахмурился отчего-то печально Скотт, а потом, после двух или трех минут непрерывного и не очень-то приятного зыринга на соседа, наконец добавил: — Уоллес, я влесбиянился в тебя. О да, даже полтора года спустя Уоллес помнил эту фразу. Она была по-настоящему тупой, но в то же время и забавной — еще ни один парень, мужик или мелкий школьник из соседнего дома Уоллесу так не признавался. — Я думаю, ты имел в виду другое слово, — скептически пробормотал он, переворачивая еще один кусочек бекона на сковородке. — В любом случае, лесбиянки вроде тебя, Скотт, не по моей части. — Геи, лесбиянки, — пожал плечами тот, — геи, лесбиянки, геи и лесбиянки. Они иногда встречаются. — Не в постели. — А как же те двое из «Гли»? — не согласился Скотт, и Уоллес непонятливо прищурился. — У них была дуэль стерв, они друг друга ненавидели. И я как-то все больше удивляюсь, что гей в этой квартире я, — поджал он губы. — Ну, от любви до ненависти один шаг, — пробормотал наверняка зазубренную в пору девственной юности Скотт фразу, и Уоллес протянул ему тарелку с парой полосок бекона. — И гораздо больше, чем несколько лет под одним одеялом. — Ты не воспринимаешь меня серьезно, — обиженно надулся Скотт, и брови Уоллеса саркастично поползли вверх. — Мне с тобой переспать, чтобы ты успокоился? Ты вполне серьезен бываешь, только когда во сне кричишь о голубых носочках Санты. — Он сел напротив Скотта, поставив кружку с кофе рядом, и тот нехотя взял в руку вилку. — Ну... Я не думал об этом, а сейчас стало стремно, — побледнел он, накалывая на вилку бекон. Уоллес закатил глаза. — Скотт, ты натурал. — А вдруг нет? — А вдруг да? Нужно меньше девчачьих фильмов с Натали смотреть, может, тогда и омужишься достаточно, чтобы такой ерундой голову себе не забивать, — недовольно пояснил Уоллес. Он был вполне уверен, что геем нельзя стать, геем можно только родиться. Хотя он сам лет так в пять вполне себе стал геем, увидев впервые по телевизору Леонардо Ди Каприо; Уоллеса передернуло, и на душе остался какой-то неприятный осадок. В любом случае, это был не... случай Скотта. Вообще ни разу. Скотт — просто придурок, решивший, что близость еще одного члена каждую ночь делает его би-или-кем-он-там-себя-возомнил. — Скотт, понимаешь, я люблю мужиков. Мужчин. Парней. Мальчиков с нормальным содержанием тестостерона в крови, — разжевал Уоллес наиболее подробно, чтобы до Пилигрима дошло, а потом отпил кофе немного. — А не тебя. — Я мужик! — В голосе Скотта снова послышалась обида, и Уоллес ощутил в себе страх расстроить маленькую девочку. — Вспомни, что ты мне сказал, Скотт. — Что я влесбиянился в тебя, — ответил тот, не чувствуя, похоже, никакой неловкости и никакого подвоха. — То есть о каком чувстве ты говорил?.. — подмахнул Уоллес вилкой. Тогда Скотт все так же тупил. Интересно, есть ли такое квир-подразделение для подобных Скотту? Хотя, наверное, лучше бы не было — тогда душа Уоллеса была бы спокойна. — Любовь, — сказал он, едва справляясь с желанием закатить глаза, и Скотт приложился щекой к холодильнику, все больше своей любви ему отдавая. Господи, он и правда влесб... влюбился в эту Рамону?.. Было бы здорово, потому что иногда этот полудурок начинал надоедать Уоллесу. — Любовь, Скотт, — повторил он еще раз для лучшего усвоения. Скотт только болезненно простонал. Уоллес — едва не повторил за ним. Опять начинать с самого начала.