The sunshine in my veins

One fluid gesture, like stepping back in time. Trapped in amber, petrified.

Дым дешёвых сигарет медленно уплывал в открытое окно, и её начинало тошнить. От узких подоконников, на которых и не устроишься удобно, от белых оконных проёмов, от отвратительных стен с бледно-зелёными панелями, напоминающими, скорее, обстановку сумасшедшего дома, нежели государственной старшей школы. Впрочем, может, особой разницы и нет – и то, и другое в равной степени безумно. Если память не изменяла ей – сейчас должна была быть биология: Эпонина никогда особо не вникала в этот бред с размножением папоротников или строением одноклеточных организмов, поэтому могла прогулять этот час без малейшего зазрения совести. Как, собственно, и любой другой урок – она вообще появлялась здесь исключительно по двум причинам: первая заключалась в том, что так положено, а вторая – в том, что где угодно сейчас лучше, чем дома с озлобленной на весь мир матушкой, папашей, вечно пытающимся спьяну мутить какие-то криминальные аферы, да младшей сестрицей, обладающей умом в той же степени, что и знатным происхождением. И вообще – ей необходимо было подумать. Здесь и сейчас, выкуривая одну сигарету за другой (пачка стремительно худела, а школьный коридор всё сильнее наполнялся терпким запахом табачного дыма – неплохо будет свалить отсюда до того, как закончатся уроки), она пыталась привести в порядок свои мысли, хотя с трудом понимала, с чего начать. «Она так красива, просто невероятно. Откуда она вообще взялась? Эр говорил, её зовут Эфрази. Почему я не могу перестать о ней думать? Чёртова девчонка. Неужели я влюбляюсь? Какая глупость… И потом – с каких пор я вообще западаю на девушек? Хотя это вообще неважно. Опомнись, Тенардье, тебе ничего не светит со стороны блондиночки, можешь даже не мечтать. Ты ей не пара, да и какова вероятность, что она не окажется убеждённой натуралкой?...» Мысли непрерывным потоком проносились в голове, смешиваясь с сигаретным дымом, переплетаясь между собой и, наконец, застревая где-то в лёгких, прерывая дыхание хриплым кашлем. Голова кружилась от переизбытка никотина. Пора найти иной способ усмирять разбушевавшиеся нервы. — Эй, что ты там делаешь? — строгий голос на другом конце коридора заставил Эпонину испуганно дёрнутся, выбросить недокуренную сигарету за окно и спешно замахать руками, разгоняя дым. — Н-ничего, у меня окно, — выдала она, но в ответ услышала лишь холодный, знакомый с детства смех, и вскоре увидела высокого парня, одетого по моде, но в чёрное, с идеальными чертами лица, идеально уложенными чёрными волосами, идеальной фигурой – в общем, идеал. — Твою мать, Монт, прекрати каждый раз меня так пугать! Монпарнас постоянно появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда так быстро, что девушка до сих пор не была уверена, что он вообще учится здесь. Были времена, когда их считали парой, и, быть может, они и пытались в самом деле ей быть, но попытка отношений не увенчалась большим успехом, а потому они расстались друзьями. Друзьями, которые хронически спят друг с другом, выпивают вместе, а так же вместе повязаны в криминальных делах. Но по крайней мере, Монпарнасу можно доверять. — Окно, говоришь, мм? — с усмешкой поинтересовался парень, приподняв изящную бровь, и с прищуром заглянул в глаза Эпонины, — заметно. — Не делай вид, будто сам сейчас не должен быть где-то в другом месте. Мы давно не дети, прекрати язвить, — она презрительно фыркнула и легко толкнула его в плечо, а после приподнялась на цыпочках и быстро чмокнула его в губы, сохранившие привкус ментоловой жвачки. — Я пытался вытянуть Жеана на прогулку, но ты же знаешь этого зануду: «У меня литература, а это так важно и интересно, что я просто не имею права это пропустить, и вообще лучше буду читать стихи о сопливой любви и цветочках, нежели проведу лишнюю минуту с таким кретином, как ты», — передразнил Монпарнас, вздохнув. Девушка лишь усмехнулась в ответ: ей-то уж прекрасно было известно, что его величество Сама Брутальность увивается за очаровательным рыжеволосым поэтом. Знала она и то, что ничего подобного Прувер в жизни бы не сказал, а потому рискнула предположить, что Парнас, как всегда, преувеличивает свои поражения на личном фронте. Помнится, Грантэр ей рассказывал, что Жеан сам тайно сохнет по этому красавчику, но скромно молчит и прячется, боясь ввязаться в нечто слишком опасное. — Тогда время с таким кретином, как ты, проведу я, раз уж ты пришёл сюда, — сдёрнув с подоконника сумку, девушка взяла его за руку и потащила к выходу из коридора. Проветриться сейчас и впрямь не помешает, да и Монпарнасу, в отличие от многих, так же наплевать на прогулы, как и ей самой, так что с возвращением можно не торопиться. А ещё есть шанс отвлечься от навязчивых мыслей о той блондинке. Эфрази. Эфрази. Красивое, всё-таки, имя, и… — Эп, ты вообще смотришь, куда несёшься? — возмущённый голос послышался со стороны входной двери, под которой, устроив на коленях небольшой скетчбук, сидел парень с взъерошенными тёмными волосами, падавшими ему на лоб, и быстрыми штрихами что-то рисовал. Вылетая за порог здания, девушка запнулась о его сумку и, выругавшись, даже не заметила, кому именно та принадлежала. — О, привет, Эр, — широко улыбнулась Эпонина, наклонившись, чтобы поцеловать друга в щёку, а заодно и заглянуть в скетчбук. Утолив своё любопытство, она лишь закатила глаза и многозначительно добавила: — Пригласи ты его, наконец, на свидание. А то все листы переведёшь на его портреты, — и, игнорируя злобный взгляд, устремлённый в спину, утащила Монпарнаса в неизвестном направлении.