Не упрямься, сынок

Я шёл домой, размышляя о том, что сегодня приключилось в школе. Начнём по порядку. Я зашёл в класс под обыденную ругань жиртреста и Кайла. Сел на своё место и стал ждать звонка. От скуки я стал рассматривать своих «любимых» одноклассников. Крейг был, как всегда, сонный, всем своим видом говоря: «Подойдёшь-въебу». Красные от недосыпа глаза были полуприкрыты. Он плюхнулся на своё место рядом с Твиком и стал буквально спать с открытыми глазами. Твик же нервно пытался выяснить причину такого недомогания своего друга, при этом постоянно чуть ли не крича: «Какой стресс!». Крейг же молча заткнул ему рот рукой и упал лицом на парту. В школе не для кого не было секретом, что Твик и Крейг - пара. Многие омежки, когда узнали это, разочарованно вздыхали. Альфам же было просто всё равно. Никому (кроме Крейга, разумеется) не нравился Твик как омега. Слишком уж он был странный. В противоположной стороне класса располагаются жиртрест и Кайл. У них дела обстоят намного интересней. Картман уже давно приметил себе задницу Кайла. И других альф из класса к нему просто не подпускал. Нет, вы не подумайте. Они по-прежнему срутся как проклятые. Просто теперь уже не с такой агрессией. Скорее всего, у них просто уже это вошло в привычку. Но вот Кайл ухаживания жиртреста принимать не собирался. Он постоянно отмахивался от его попыток подкатить одной только фразой: «Ты не интересен мне, жиртрест». Но Картмана это явно не останавливало. А на самой задней парте класса располагаюсь я. Омега 16-ти лет, у которого до сих пор нет пары. Да и альфа мне не особо нужен. Я хочу прожить жизнь один, разъезжая по миру и открывая для себя красоты разных стран. Зачем мне страдать этими розовыми соплями? У меня даже течки ещё не было. Но врач, к которому я ходил на прошлой неделе, сказал: «Совсем скоро у Вас начнётся первая течка. Советую к этому времени найти себе пару». Он так говорил это, как будто это так просто. Я не интересен никому. Для всех альф я просто «вонючий нищеброд». Ну и шли вы все нахуй. Мне и одному хорошо.

***

И вот я уже дома. Отец, как всегда, пьян. Стараюсь остаться незамеченным и отправиться на второй этаж. А то мало ли, что он может сделать. Наконец я в своей комнате. Лежу на диване и думаю о жизни. Но внезапно мне стало не по себе. В паху стало тянуть, а меж ягодиц стало очень мокро и неприятно. Течка? Неужели? И что мне делать?! Я заёрзал на диване и заскулил. Чёрт, мне срочно нужен огромный член в заднице! И побыстрее. Нет, я конечно знал, что течка - это не очень приятно. Но я не знал, что это настолько ужасно. Я быстро стянул с себя штаны и стал вводить в себя сразу два пальца. Мало. Слишком мало. Мне нужно что-то большее. Но внезапно в мою комнату зашёл отец. Он увидел меня в таком положении и его взгляд помутнел. Я быстро высунул пальцы и прикрылся одеялом. - Пап, выйди. Я занят, - мне кажется, что сейчас я похож на переспелый помидор. Отец ухмыльнулся и, слегка пошатываясь, направился ко мне. Заплетающимся языком он произнёс: - Сынок, я помогу. Мои глаза расширились от удивления, когда отец стянул одеяло и навалился на меня, придавливая своим весом. Я в панике закричал: - Пап, стой! Не делай этого! Я не хочу! — я стал мотать головой и пытаться выбраться из-под отца. Внезапно я почувствовал резкую боль в щеке. Он ударил меня. С глаз невольно выступили слёзы. Отец прорычал: - Заткнись нахуй, блять! Ты сам напросился. Нехуй было стонать на полдома. Он снял свой ремень и связал им мои запястья. Одним рывком он перевернул меня на живот и стал изучать меня взглядом. Я ревел. Ревел так, как никогда ещё не ревел. Мне было плохо и страшно. Я боялся того, что отец сделает со мной. Не прощу ему. Никогда. Отец не стал заморачиваться с подготовкой и рывком вошёл в меня сразу до конца. Меня пронзила острая боль. Я кричал и вырывался, но отец стал буквально вколачиваться в меня в быстром темпе. Он рычал, сжимал мои бедра так, что точно останутся синяки. И вот он кончил внутрь и вышел. Он довольный ушёл из моей комнаты со словами: -Я оставлю тебя в таком положении. Скоро приду и продолжу. Не скучай, сынок. А я лежал на кровати в слезах. Я понимал, что отец не шутит. Он вернётся. И всё повторится. И так теперь будет всегда.