Bedtime Story

Снова за окном бушует гроза. Сезон дождей в этом году выдался долгим и сильным. От каждой ослепляющей молнии и каждого раската грома хрупкое тело ребенка вздрагивает. Он прячет свое лицо в груди подростка, который рассказывает какую-то, только что придуманную историю, пытаясь отвлечь ребенка от грозы, которой он так боялся. Особенно он боялся ее ночью, когда тени от ломаемых ветром деревьев казались ему монстрами. Мальчик снова вздрагивает со всхлипом и прижимается ближе к груди парня, ища защиты у своего любимого хёна, который перестает рассказывать сказку, замечая, что малыш его совершенно не слушает. — Ну что такое? — раздался голос парня. — Почему не слушаешь меня сегодня? Я же рядом, чего ты боишься? Мальчик снова всхлипывает, поднимая на парня глаза полные слез и теребя края его футболки. Даже улыбка такая теплая и любимая, которая застыла на лице парня, не может успокоить ребенка. — Ёнгук-хён, я не хочу, чтобы ты уезжал, — дрожащим голосом шепчет малыш. — Зачем уезжать? Хён, ты же можешь остаться? С болью в глазах Ёнгук отрицательно мотает головой. Мальчик долго сдерживается, громко сопит, у него дрожат губы, и все же он начитает рыдать громко и долго, цепляясь маленькими тонкими пальчиками за большую футболку Ёнгука. Старший гладит спинку малыша, шепчет успокаивающие слова. Через пару минут ребенок все-таки успокаивается, поднимая покрасневшие глаза на Гука. Внутри парня все сжимается от боли, он аккуратно целует ребенка в лоб, жмурясь и задерживая губы. Как будто Ёнгук старался запомнить эту нежную, бледную кожу ребенка на своих губах. Он и сам не хотел уезжать из дома, в котором все детство провел с Зело, который сейчас так переживает из-за его отъезда. Ребенок не мог представить, как он будет жить без Бана, который был с ним с самого его рождения. Когда за семейным обедом вчера родители Ёнгука сказали о том, что уезжают в Америку и берут с собой старшего, Чхве закатил истерику. Объявил всем бойкот и голодовку, он таскался остаток дня только с Гуком, не выпуская его руку из своей. Даже сейчас он не хотел засыпать, потому что боялся, что Ёнгук уйдет. — Я обязательно вернусь, Зело, — прошептал Ёнгук, прижимая Чжунхона к своей груди. — Разве я могу оставить тебя, малыш? Чхве улыбнулся, крепче обнимая старшего, утыкаясь носом в его широкую накачанную грудь. Бан еле заметно улыбнулся, начиная рассказывать новую сказку. Ребенок внимательно слушал глубокий голос Ёнгука, стараясь запомнить каждую нотку. Он посмеивался над рассказом Бана, говоря ему, что все, что он говорит не может быть правдой и постепенно забывая о грозе. Они так и уснули, сидя на полу возле кровати в обнимку. Утром Ёнгук переложил Чжунхона в постель, накрывая пуховым одеялом и целуя в лобик, он прошептал: «Я обязательно вернусь». Уже прошло семь лет после расставания. Возможно, какой-нибудь ребенок уже давно бы забыл о старой детской дружбе, но не Чжунхон, которому каждый день без Бан Ёнгука давался с трудом. Он скучал, безумно скучал. Ему казалось, что все эти семь лет он прожил в каком-то сером мире. Сердце начинало ныть, когда он просматривал их с Ёнгуком детские фотографии. Чжунхон подбегал к окну каждый раз, когда слышал, как в сад въезжает машина. Но не из одной машины не выходил Бан. Со временем Чхве просто расхотелось приходить домой, сидеть у окна или в саду и ждать словно верный пес. Он начал кататься на скейтборде, тем самым хоть немного отвлекая себя от мыслей о Ёнгуке. Еще когда ему было пятнадцать, он понял, что любит старшего никак «хёна, который провел с ним все детство», а как парня. И он знал, что это было странно, но ничего не мог с собой поделать. Зело почти каждую ночь приходил в комнату Ёнгука, ложился на его кровать, накрывался его одеялом. Он пытался найти здесь запах Гука, чтобы ему хоть немного стало легче. Но за эти семь лет он полностью выветрился. От этого Чжунхону становилось еще хуже, и, сам того не замечая, он начинал тихо плакать. И вот, как всегда, он не спеша едет домой на скейте, слушая музыку и тихо подпевая исполнителю. Вот показался его большой дом. Он быстро открыл ворота и поехал по садовой дорожке. Сегодня было что-то не так. Все почему-то бегали туда-сюда, а его родители стояли рядом с машиной, припаркованной у дома, и обнимались с людьми, которые выходили и нее. Зело, ничего не понимая, подошел к ним. Только он открыл рот, чтобы поздороваться и спросить, что происходит, как его глаза накрыли чьи-то теплые ладони. Хону показалось, что он знает чьи они, всегда это знал. Сердце остановилось на секунду, а потом забилось в бешеном ритме. В голове промелькнуло только одно имя, и Чхве на выдохе быстро выпалил его: — Ёнгук? Он сам не узнал свой голос: хриплый, дрожащий. Чжунхон поджал губы. Ему так хотелось, чтобы это было правдой. Он сжал в руках скейтборд, когда почувствовал, как человек прямо рядом с его ухом вобрал в грудь побольше воздуха, и до боли знакомый голос прошептал: «Да». Внутри все остановилось, Зело подумал, что забыл как дышать. Чжухон ждал этого дня семь лет и сейчас не мог поверить, что это происходит на самом деле. Теплая рука исчезла с его лица. Все перед Хоном расплывалось, потому что в карих глазах застыли слезы то ли радости, то ли детской обиды на Ёнгука, который так долго не приезжал. На ватных ногах Чжунон повернулся, встречаясь взглядом с черными проникновенными глазами Бан Ёнгука. Он сильно изменился…. Но даже через сто лет Зело все равно бы его узнал по очаровательной улыбке, грубому голосу, по взгляду, который всегда был добрым и заботливым. Чжунхон в порыве чувств обнял Бана как в детстве, прижимаясь к его груди близко, ища защиту в этих объятиях. Ему было все равно, что сейчас он уже не одиннадцатилетний хрупкий и нежный мальчик, который мог обниматься и ходить с хёном за ручку сколько угодно. На данный момент его мозг полностью отключился, в ушах сильно звенело и слезы сами собой текли по щекам. Он чувствовал, как вздрагивает широкая грудь от смеха, слышал, как Ёнгук что-то ему говорил, поглаживая его плечи. Чжунхон лишь кивал, сильнее прижимаясь к Гуку. Его мозг начал работать лишь через несколько минут, он медленно отстранился, все еще продолжая цепляться пальцами за гладко выглаженную клетчатую рубашку старшего. Хон поднял на него испуганные покрасневшие глаза. Ёнгук тепло улыбнулся ему, взъерошив волосы. — Ты вырос, но остался такой же, малыш, — тихо сказал Бан. — Почему ты плачешь? Я никуда больше не уеду, теперь вернулся навсегда. — А где все? — удивленно спросил Зело, оглядываясь по сторонам. — Все уже ушли в дом, а я просто не хотел тебя отталкивать. Чжунхон смущенно отвел взгляд в сторону, пристально изучая куст шиповника. Ёнгук тихо засмеялся, беря младшего за руку, прямо как в детстве. От его действий Зело покрылся пунцовой краской, вызывая у Гука улыбку. Они не спеша пошли в дом. Бан много расспрашивал у Хона о его жизни за последние семь лет. Сначала младший отвечал односложно и очень мало говорил, что не очень понравилось Ёнгуку, но с каждой минутой его язык все больше и больше развязывался. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, который всегда мог найти защиту в лице хёна. Целый день они не отходили друг от друга ни на шаг, много разговаривали. Они как будто узнавали друг друга заново. Ёнгук мало говорил о себе, оправдываясь тем, что в Америке не было ничего интересного. Он больше расспрашивал у Чжунхона о том, как он жил. Младший старался постоянно улыбаться и говорить как можно больше, чтобы между ними не возникало неловкое молчание. Вечером, уставшие они залезли на крышу полюбоваться ночным небом, которое было полностью усыпано большими яркими звездами. Ёнгук потянулся, садясь на холодную зеленую черепицу. Зело сел немного в стороне от него, стараясь лишний раз не смотреть на старшего, который был слишком привлекателен. Все внутри Чхве сгорало от желания поцеловать Гука, почувствовать на своих губах вкус его, сказать ему о том, как сильно он его любит, и прижаться к этой широкой горячей груди. Хон зажмурился, чувствуя, как внизу живота начинает все стягивать. Ёнгук удивленно и с волнением посмотрел на него. — Зело, все хорошо? Тебе что плохо? — Бан подсел к нему поближе, проводя рукой по выкрашенным в белый цвет волосам. Чжунхон вздрогнул всем телом, сильнее сжавшись. Лицо младшего стало краснее мака, и на лбу выступили капельки пота. Он через силу улыбнулся и посмотрел на Ёнгука, уверяя его, что все в порядке. Но старший был не на столько глуп, чтобы поверить в слова Чхве. Он крепко сжал его плечи, разворачивая полностью к себе и заставляя смотреть прямо в глаза. — Просто скажи мне, что с тобой, — серьезно заговорил Бан. — Думаешь, я не заметил, как ты себя целый день ведешь? Я же говорил, что ты абсолютно не изменился. Поэтому говори, ты знаешь, что можешь мне доверять. Зело для Ёнгука всегда был открытой книгой, которую он с удовольствием читал, узнавая каждый день из нее что-то новое. Но за последние семь лет в нее много чего добавилось, и все это Гук хотел как можно быстрее узнать. Ему хотелось верить, что у них снова будут те же самые отношения, что и в детстве, но слова, которые произнес Зело, полностью развеяли его надежды. Чжунхон опустил взгляд, теребя дрожащими руками край футболки, он тихо произнес: — Ёнгук-хён, я не знаю, как это сказать… но все же…. Я люблю тебя. Всегда любил, но сейчас люблю еще больше! — Я тоже тебя люблю, малыш! — засмеялся Гук. — Ты из-за этого так целый день переживал? — Хён, ты не понимаешь! — раздосадовано воскликнул Чжунхон. — Я не люблю тебя как хёна… то есть и так тоже люблю! Но больше я люблю тебя как парня…. Я знаю, что это чертовски странно, но все же я ничего не могу с этим поделать… Старший растерянно огляделся по сторонам, останавливая свой взгляд на пунцовом лице Хона. Он не знал, что ответить ему. Бан был просто ошарашен его словами, он никогда не думал о таком. Ёнгук всегда считал, что они близкие друзья и всегда ими останутся, но сейчас это было под сомнением. Точнее Гук уже чувствовал, что так как прежде больше не будет. Старший шумно вдохнул, пытаясь успокоить бьющееся с невероятной силой сердце и привести мысли порядок. — Хён? — тихо прошептал Чжунхон. Он дотронулся холодными пальцами до руки старшего, вызывая на его теле миллионы мурашек. Ёнгук вздрогнул, отстраняясь и ловя на себе полный отчаяния взгляд. Ему так хотелось сейчас обнять младшего, но что-то внутри не позволяло ему это сделать. Гук убрал его руку, отводя взгляд в сторону, чтобы не видеть полного боли лица Хона, который готов был расплакаться от обиды и стыда. — Зело, пойми, я не могу ответить на твои чувства. Я же парень и ты тоже, мы же друзья… Ёнгуку сейчас меньше всего хотелось обижать парня, но это у него неплохо получилось. Чжунхон, глотая слезы, резко встал и чуть не полетел вниз с крыши, но чудом он смог уцепиться за раму чердачного окна. — Просто так и скажи, что не любишь меня, что я тебе противен. Зачем говорить о том, что мы друзья? Для меня ты уже давно престал быть другом. Чхве залез в окно, спрыгивая на пыльный пол чердака и быстро поднимаясь, несясь со всех ног в свою спальню. Бан спустился следом за ним, пытаясь поймать за руку, но Зело бегал немного быстрее. Гук просидел под дверью его комнаты несколько часов, уговаривая Чжухона впустить его и поговорить, но в ответ он слышал лишь молчание. Около двенадцати часов ночи Ёнгук встал с пола, сообщая Зело через дверь, что придет завтра, и они обо всем поговорят. А младший лежал на кровати, завернувшись в одеяло с головой и тихо всхлипывая. Он не ожидал такой реакции от Гука. Ему всегда казалось, что он тоже любит его по-настоящему и не отвергнет чувства. Но все детские розовые мечты с крахом рухнули, принося на замену им суровую серую реальность, где Ёнгук любит его только как друга. Хон сильнее сжался, закусывая край подушки, чтобы не завыть от тупой боли, которая разъедала всю душу. Прошло несколько дней. Чжунхон так и не выходил из своей спальни, ссылаясь на плохое самочувствие. На различные вопросы Ёнгука, младший по-прежнему отвечал молчанием. Он все дни просто лежал на кровати, даже не думая переодеться или умыться. Ему больше хотелось повеситься на этой большой люстре, что висела на потолке его спальни. Сначала он много плакал, а потом слезы просто закончились, осталась только пустота внутри. Но Чжунхон еще не мог показаться на глаза старшему, боясь, что не сможет удержаться и заплачет. Зело медленно слез с постели, ступая босыми ногами по холодному паркету, он подошел к окну. Отодвинув кусочек синей бархатной шторы, Чхве выглянул в окно, осматривая большой сад. Его передернуло, когда он увидел Гука, бегущего по садовой дорожке. Старший остановился прямо под окнами Зело, поднимая голову и всматриваясь. Младший шарахнулся назад, прижимаясь к стене и тяжело дыша. Бан незаметно улыбнулся, увидев, как колыхнулась штора, и побежал дальше по дорожке, чувствуя, что на сердце стало немого легче. Чжухон долго думал выйти или нет, и все-таки решился. Приведя себя в порядок, он спустился к завтраку, обрадовав своим появлением всех. Он старался говорить как можно меньше и не смотреть на Ёнгука, который сидел напротив него. Старший весь день пытался с ним заговорить, буквально преследовал его, но Зело был холоден к нему, точнее старался таким быть. Он рано пошел спать и как только лег в постель, моментально провалился в сон. Но проснулся через пару часов, чувствуя, как внизу живота все скручивает, а в паху невыносимо болит. «Только не это!» — мысленно простонал Чжунхон, откидывая одеяло и наблюдая, как бугорок под его боксерами слегка подрагивает. Ёнгук тем временем бродил по своей комнате, размышляя о том, как заставить Хона говорить с ним. Он решил, что сейчас ночью Зело точно не отвяжется от разговора, поэтому быстро выскользнув из спальни, Бан, еле ступая на скрипучий паркет, двинулся к комнате младшего на другом конце этажа. Он подошел к белой двери, прислушиваясь к каждому звуку. Его брови сдвинулись к переносице, как только до его слуха долетели негромкие стоны, в которых он мог отчетливо расслышать свое имя. Ёнгука обуял невероятно сильный интерес, он аккуратно приоткрыл дверь и замер от увиденного: на кровати в одной футболке, широко раздвинув ножки, лежал Чжунхон. Он дрочил свой член, откинув голову на подушки. Гук закрыл за собой дверь и кашлянул в руку, заставляя Зело обратить на него внимание. Младший шарахнулся. Быстро сев на кровати, он прикрылся одеялом и испуганно смотрел на Ёнгука. Бан медленно подошел к кровати, сел на край, поднимая взгляд на Чхве. — Хён, что ты здесь делаешь? — прошептал Чжунхон, вжимаясь в спинку кровати. — Тебя вообще не учили стучаться? Бан придвинулся к нему вплотную. — А зачем ты стонал мое имя? Чжунхон отвел взгляд, сильнее натягивая на себя одеяло. Гук усмехнулся и нежно поцеловал его в щеку, сам не понимая, почему это делает. Зело вздрогнул, поднимая на старшего ошарашенный взгляд. Сердце забилось чаще. Слезы готовы были политься рекой, но сильно сжав кулаки, Хон сдержал их. Он приблизился ближе к Ёнгуку, неуверенно целуя его в губы. Старший углубил поцелуй, оглаживая руками острые плечи Чжухона, пытаясь расслабить его и постепенно скидывая одеяло в сторону. — Хён, что ты делаешь? — промычал парень сквозь поцелуй. Ёнгук усмехнулся, опрокидывая Чжухона обратно на подушки и нависая сверху. Чхве не мог оторвать взгляд от старшего. В слабом, лунном свете из окна, он был прекрасен. Немного отросшие черные волосы и оголенный торс с татуировкой, ухмылка. Младший притянул Бана к себе, целуя в шею, опускаясь поцелуями к ключицам. Он не мог поверить, что сейчас может целовать и прижимать к себе такое желанное им тело. Гук пытался выбраться из этих крепких объятий, но все было бесполезно. Тогда он сильно укусил Зело за плечо, сразу зализывая рану. Чжухон тихо простонал, сжимая темные волосы на затылке и оттягивая голову Ёнгука назад. Он издал недовольный стон, сильнее вжимая Хона в матрас. — Не делай так, малыш. Гук впился в его губы страстным поцелуем, оглаживая большими ладонями стройное тело, раздвигая ноги. Чжунхон вздрогнул, стараясь закрыться, но сильные руки не позволили это сделать. Хон застонал чаще, когда Бан начал покрывать поцелуями его тело, играя пальцами с его сосками, оттягивая и сжимая маленькие бусинки. Ёнгук языком обвел каждый из них, спускаясь ниже, вылизывая пупок Зело и прикусывая выступающую косточку на бедре. Чхве жмурился, старался стонать негромко, прокусывая нижнюю губу до крови и сжимая простыни. Неожиданно Гук снова навис над ним и, подарив ему легкий поцелуй в щеку, перевернул на живот. Абсолютно не сопротивляясь, Чжунхон встал на четвереньки, раздвигая бедра. Бан оглядел комнату и, заметив на тумбочке какой-то крем, схватил его, выдавливая как можно больше на свои руки и поясницу младшего, который прогнулся в спине, чувствуя, как любимые ладони нежно распределяют холодный крем по его ягодицам, тонкие пальцы нежно очерчивают анус. Один палец осторожно проник внутрь. — Больно? — прошептал Ёнгук, целуя загривок Чжунхона. — Все хорошо, продолжай, — простонал младший, утыкаясь лбом в простыни. Палец стал медленно двигаться в нем. Ёнгук, стараясь уменьшить боль, целовал выступающие позвонки на спине, острые лопатки и такие же острые плечи. Хон прогибался, ерзал, а когда Гук ввел второй палец, он вскрикнул. Бан попросил его быть тише, растягивая Зело изнутри, разводя пальцы ножницами, прокручивая и задевая простату, в ответ он получал новую порцию стонов. Решив, что достаточно, он убрал пальцы. Чжунхон издал недовольный стон, поворачивая голову в сторону Ёнгука, который снимал пижамные штаны. Чхве показалось, что он дышит через раз, увидев большой покрытый венами член старшего. Представляя, как он сейчас в него войдет, младший съежился. — Не бойся, я аккуратно, — прошептал Ёнгук, опаляя горячим дыханием ушную раковину парня. Бан размазал крем по стволу, и приставил головку к входу, дожидаясь, пока Чжунхон расслабится, а затем медленно вводя член внутрь до половины. Младший гортанно простонал, откидывая голову назад и получая поцелуй от Ёнгука, который начал медленно двигаться, то вводя, то вынимая член, пока Чжунхон наконец привык. Он вошел одним рывком, двигаясь осторожно и ускоряясь с каждым толчком, вслушиваясь в стоны полные наслаждения. Им обоим было все равно, если кто-то услышит их, сейчас они были заняты только друг другом, и внешний мир полностью отключился для них. Через пару минут Чхве начал двигать бедрами в такт толчкам старшего. Ёнгук навалился на Зело всем телом, делая толчки более рваными. Чхве дрочил в такт резким толчкам. — Хён! — вскрикнул Чжунхон, кончая себе в руку. Сделав еще пару толчков, Ёнгук излился в тело Зело. Он почти сразу вышел, беря с прикроватной тумбочке салфетки и бережно вытирая ими тело и руку младшего. Он уложил его рядом с собой, накрывая одеялом. — Хён? — М? – все, что смог ответить Ёнгук, уже постепенно засыпая. — Ты же это просто сделал по ситуации? Ты же все равно не любишь меня? — тихо спросил Чжунхон, очерчивая пальчиком татуировку на груди Гука. Бан открыл глаза, отводя взгляд в окно и наблюдая, как постепенно восходит солнце, окрашивая небо в розово-оранжевые тона. Он дернул Зело за волосы, заставляя его ойкнуть и поднять на Гука взгляд. — Если бы не любил, не сделал бы этого, Зело. Просто замолчи и спи. Чжухон улыбнулся, крепко обнимая старшего. За эти несколько дней Бан Ёнгук полностью осознал, что любит Зело так же, как и он его, возможно немного меньше, но любит. Сейчас он просто хотел находиться рядом с младшим и больше не оставлять его, ведь теперь Гук не сможет так легко прожить даже года без него не то, что семь лет. Он знал, что Зело испытывал то же самое. Теперь Бан постарается сделать все для того, чтобы они были счастливы.