Другая Тетрадь Смерти.

      Сидеть в комнате, зная, что в настоящее время Рюдзаки допрашивает Мису Амане, а Лайт следит за этим, было невыносимо. Я бродила от стены к стене как неприкаянная, ожидая, когда меня выпустят, но после того, как прошло три часа, я поняла, что меня просто устранили, чтобы не мешала.       Это злило. Я рассказала Рюдзаки всё, что знала, я всеми силами пыталась помочь ему, а он просто запер меня в клетке, забрал мою Тетрадь и использует меня, прекрасно зная, что Лайт может убить меня в любой момент, если ему это будет выгодно.       Он не имеет на это права!       Я с силой пнула столик и отвернулась к окну, обхватив себя руками.       — Без яблок ваш мир просто невыносим, — вздохнул Уррий, наблюдая за моими метаниями. — Интересно, когда я, наконец, смогу снова их попробовать?       Детектив L, ты сам напросился. Мне надоело доказывать свою невиновность. Если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и ждать твоих приказаний, то ошибаешься.       С этими мыслями я распахнула окно и шагнула на подоконник, чувствуя, как ветер треплет мои волосы.       — Эй, ты чего делаешь? — удивлённо спросил бог смерти, прервав очередной монолог о яблоках.       Я взглянула вниз. Высота была пугающей. Мир сужался до маленьких точек внизу. Голова немного закружилась, но пальцы помимо воли крепко вцепились в оконную раму. Инстинкт самосохранения бодро отрапортовал о результатах полёта с высоты в двадцать этажей.       — Ты чего там встала? — снова спросил Уррий, замерев у потолка.       Сейчас узнаешь. Не один ты умеешь шантажировать, клыкастый поганец.       Чтобы воплотить свой план в жизнь, придётся провоцировать Уррия, чтобы он хоть немного помог мне. Если он действительно ко мне привязался, как говорил Рюдзаки, то моя выходка сработает.       — Красиво, — вздохнула я, опасно высовываясь из окна.       Бог смерти переместился ближе, настороженно на меня глядя.       — Чего ты опять удумала, глупая девчонка? Я не собираюсь тебя ловить, если ты вдруг выпадешь наружу.       — Какое тебе дело будет, если я разобьюсь? — равнодушно спросила я. — Разве что души моей не получишь и отправишься в свой мир восвояси. Ну и, конечно, тебе придется забыть о яблоках. В любом случае, мне наплевать.       С этими словами я встала ногами на подоконник, отцепившись от рамы, и взглянув вверх. Свежий воздух пьянил, адреналин гнал кровь быстрее, и голову кружило от ярких красок закатного оранжевого неба.       — Я больше не хочу сидеть здесь и ждать, — сказала я, прикрыв глаза. — Какой от меня толк, если я ничего не могу сделать? Сегодня Рюдзаки едва не погиб, и что я сделала? Ничего!       — Я предлагал тебе глаза… — прошелестел Уррий.       — На что они мне? Они не помогут мне спасти жизнь, лишь помогут её отобрать. И ты, и я прекрасно это знаем.       С этими словами я занесла ногу над бездной.       Чёрт, не свалиться бы в самом деле. Жизнь у меня не сахар, конечно, но я отнюдь не хочу с ней расставаться по глупости.       Ну же, бог смерти, попадись на мою уловку… Ты должен попасться, иначе я проиграю.       И на самом деле умру.       — Так ты хочешь прыгнуть, потому что считаешь себя бесполезной? — с усмешкой спросил Уррий. — Считаешь, что без Тетради смерти ты ничего не стоишь?       — С Тетрадью или без неё, я — обычный слабый человек, который мало что может сделать сам, — сказала я, — я не в силах что-либо изменить. Ты называешь меня трусихой, да, наверное, так и есть. Я трусиха, которая никогда не сможет воспользоваться Тетрадью смерти, потому что не готова платить высокую цену за обладание такой властью. Мне никогда не стать такой, как Кира. Но знаешь, что? Проиграв, я выйду победителем.       — Победителем? — непонимающе переспросил бог смерти.       — Мне это надоело. Моя смерть — всего лишь дело времени. Лайт знает моё имя и видел меня в лицо. Он может убить меня в любой момент. Я этого не хочу. Не хочу умирать так.       — Так ты хочешь убить себя, чтобы не стать его жертвой? Что-то я запутался, — Уррий встал за моей спиной, сложив крылья.       — Я хочу, чтобы справедливость победила. Чтобы Рюдзаки победил Киру. Ведь он сам сказал — если один из нас умрёт, то второй и есть Кира. Сказал при всех.       Я обернулась к Уррию, улыбаясь.       — Если я сейчас умру — Лайта арестуют и отправят на казнь. Справедливость победит. Рюдзаки выживет.       У бога смерти отвисла челюсть.       — Поэтому моя смерть того стоит, — сказала я, отворачиваясь, — поэтому я не боюсь прыгать.       — Всё-таки люди странные… Способны на всё ради любви, — горестно вздохнул Уррий.       От неожиданности я действительно чуть не выпала из окна и в последний момент лишь чудом уцепилась за оконную раму.       — Видимо, очень сильно ты любишь этого мальчика-детектива, — продолжил Уррий. — Что ж, он мне тоже нравится… Достойный соперник для этого глупца, с такой лёгкостью попавшего под чары бога смерти, и он достаточно умён, чтобы противостоять ему. Даже Рюк от него в восторге.       — А?! — растерянно выдавила я.       — Он сказал мне, что война детектива L и Киры — одна из лучших вещей, что он в своей жизни видел, — скучающе сказал Уррий. — Я с ним согласен.       — Рюк?! Это шинигами, который находится с Лайтом?! — я резко повернулась, всё ещё стоя на подоконнике.       — Я его давно уже знаю, но не думал, что ему станет интересно в мире людей. Хотя, он всегда был не таким, как все, так что мне не стоило удивляться, — продолжил бог смерти, — а вот Рем совершила очень большую глупость. Боюсь, если она вернётся в мир богов смерти, у неё будут неприятности.       — Какая еще Рем?!       — Шинигами, которая сейчас находится с блондиночкой, этой Мисой Амане, — Уррий оскалился. — Ей хватило глупости привязаться к человеку… Похоже, опыт Джеласа ничему ее не научил…       — А Джелас кто такой? — разинула я рот.       — Бог смерти, который полюбил человека, — Уррий опустил глаза. — Ты ведь не знала, Харука, что любовь может победить даже смерть?       — А-а-а-а-а? — в шоке протянула я.       — Вот и мы не знали… — Уррий печально взглянул на меня. — А ведь если бы ты отдала мне Тетрадь, я, быть может, уже давно стал бы простой горсткой пыли. Хорошо, всё-таки, что я вовремя встретил Рем, и она рассказала мне про Джеласа.       Я растерянно села на подоконнике, глядя на него во все глаза.       Рюдзаки был прав. Этот шинигами ко мне привязался.       Невероятно…       Почему я? Что я такого сделала?       — Мне не нравится твоя идея — прыжок с этой огромной высоты, — сказал Уррий, — поэтому, так уж и быть, помогу тебе. И даже не попрошу ничего взамен, кроме яблок. Будешь мне их должна целую тонну.       — Идёт, — сказала я, глядя на него во все глаза.       — Для начала, я должен сразу сказать — ни один бог смерти не имеет права отбирать человеческую жизнь раньше назначенного ей срока. Бог смерти, который нарушит этот запрет, погибнет. Джелас спас Мису Амане от сумасшедшего сталкера. Он записал его имя и рассыпался в пыль. Его Тетрадь сейчас принадлежит Мисе. Это Рем отдала её и теперь охраняет Мису и всюду следует за ней.       Я вцепилась пальцами в колени, глядя на бога смерти.       — Рюк специально обронил свою Тетрадь в мир людей. Он всегда рядом с Лайтом, и поэтому теперь знает обо мне и тебе. Он смеётся надо мной из-за того, что я не могу отобрать у тебя свою Тетрадь.       Я нахмурилась.       — Но я знаю, что он в восторге от того, что ты так и не воспользовалась ей. Он сказал, что таких, как ты — единицы в истории людей. Большинство всегда пользовалось Тетрадями смерти, с осторожностью или без. Рюк считает, что ты можешь стать большой проблемой для Лайта.       Я побледнела.       — Он уже предупредил Лайта, что у тебя есть Тетрадь.       — Что?! — заорала я.       — Ха-ха, не бойся… Думаю, тебе это только поможет, а Лайта заставит призадуматься, прежде чем тебя убивать. Он наверняка захочет использовать тебя для своих целей, — Уррий оскалился. — Но у тебя ведь есть собственный план, не так ли?       Я кивнула, немного успокоившись.       — Лайт терпеть не может Мису и использует её. Она готова ради него на всё, что угодно, потому что он убил преступника, который когда-то вырезал всю её семью. Его вину не смогли доказать, но для Киры человеческие законы не имеют значения. Миса давно искала его, и теперь мечта её осуществилась. Правда, она недолго радовалась её исполнению.       — Лайт нашёл себе идеального помощника с глазами бога смерти, — сказала я задумчиво, — но Мису поймали, и теперь лишь дело времени, когда она выдаст Лайта. На это Рюдзаки и надеется. Но…       Я вскинула голову, во все глаза глядя на Уррия.       — Она этого не сделает, потому что любит Лайта и в долгу перед Кирой. Рюдзаки опять просчитался. А Лайт… Он может убить Мису в любой момент!       — Нет, — качнул головой Уррий, — иначе Рем впишет его имя в свою Тетрадь.       — Но это же… Это же отлично! — я вскочила на ноги, улыбаясь.       — Отлично? — бог смерти нахмурился.       — Это значит, у Лайта связаны руки! Он ничего не может сделать! И Рюдзаки, и Миса в безопасности!       — Ты тоже, — сказал Уррий, — потому что Лайт думает, что моя Тетрадь всё время находится с тобой. Он не знает, что её забрал Эл Лоулайт.       — Надеюсь, что и не узнает, — воодушевлённая, я села на диван. — Уррий, я хочу, чтобы ты следил за Рем и Рюком. Тебе нет смысла сидеть со мной в четырёх стенах. Я хочу, чтобы ты был в курсе всего. Стань моими глазами и ушами.       — Какой мне от этого прок? — бог смерти насупился.       — Ты же хочешь развеять скуку? — прищурилась я. — И не хочешь, чтобы я умерла, так?       — Ты слишком большого о себе мнения, — пробурчал Уррий, отворачиваясь.       — Целая тонна ябло-о-о-ок? — вывела я последний аргумент       — Ладно, ладно! — Уррий взлетел к потолку. — Я согласен помочь тебе. Иначе ты доведёшь меня до нервного срыва своими выходками. Это же надо — бросаться из окна от любви к Лоулайту.       — Эй, я же не… — начала я, но бог смерти уже вылетел из комнаты, просочившись сквозь дверь, и теперь лишь вдалеке раздавался его угрюмый смех.       — Я не люблю его, — тихо сказала я в пустоту.       Просто хочу, чтобы справедливость восторжествовала. Как он и говорил.       И хочу верить в силу правосудия и справедливости так же сильно, как верит в неё он сам.       Но у меня плохо получается. Хотела бы я знать, почему…       Сколько раз мне приходило в голову использовать Тетрадь? И это ведь даже не решения были, скорее наитие. Из тех, что «А вот если бы…», или «А вдруг попробовать…»       Я едва не совершила своё первое убийство из простого любопытства. Помню, что я обливалась потом от страха и странного предвкушения. Я сидела за столом, держала в руках ручку и смотрела новости. По ним как раз передавали информацию о преступнике, который убил двух человек и скрылся, ограбив их. Его имя было известно полиции, потому что он привлекался за грабёж ранее и сидел срок, а выйдя на свободу, взялся за старое и натворил ещё больше зла.       Я сидела над Тетрадью, сжимая ручку в пальцах до боли. Мои руки тряслись, и я думала, что это всё сплошное безумие. Ведь я не сделаю мир лучше, если убью одного преступника. Если Тетрадь подействует и преступник умрёт, что мне потом делать? Уничтожить её? Или убивать снова и снова, очищая мир от преступников? И где конец всему этому? Если я запишу имя и преступник умрёт, я сама стану убийцей. Чем я буду отличаться от Отохорадо Куро?       Я буду даже хуже, потому что убивать таким низким способом может только последний трус.       Но этот человек убил уже двоих невиновных людей, у которых были семьи, была своя жизнь. И скольких ещё он убьёт? А я могу остановить его таким простым жестом. Всего лишь записать имя в Тетрадь. И больше он никого не убьёт.       Отохорадо Куро.       Два слова, и преступника больше нет. Так просто и так безнаказанно. Меня даже не будут искать…       А что потом? На его месте появится другой. Я убью ещё одного, а следом придут другие. И конца этому не будет. И мне страшно представить, чем всё обернётся, если я так и не прекращу убивать…       Просто не смогу остановиться.       В кого я превращусь, если это случится?       Эта Тетрадь не должна быть у обычного человека, подумала я тогда. Ни одному человеку нельзя доверить такую страшную власть. Это ведь чья-то Тетрадь. Она должна кому-то принадлежать. Не свалилась же она с неба, в конце концов?! Возможно, мне стоит просто подождать, а если ничего не произойдёт, сжечь эту Тетрадь и навсегда забыть о ней. Да. Так будет лучше.       Так я и решила.       А через день ко мне явился ужасающий и крайне возмущённый бог смерти, и я только тогда осознала, насколько близка была от возможности потерять свою душу навсегда. Правда, тот момент скорее грозил мне потерей рассудка от страха. Уррий едва не устроил мне сердечный приступ и без помощи Тетради. Он и рассказал мне, что ждёт владельца Тетради смерти, и после этого я долго радовалась, что не вписала в неё ни одного имени. Подобная участь была ужасна — страдать от каждого убийства, которое будет на твоей совести, а после смерти застрять в Пустоте, превратившись в монстра.       Я заперла Тетрадь и не прикасалась к ней больше.       Что толку от Тетради смерти, если самих людей никогда не изменить?       Ничто не способно изменить этот мир, кроме нас самих.       Пока существует несправедливость, в Тетради смерти смысла нет.       Когда наступил вечер, меня навестил Рюдзаки. Просто вошёл в комнату, когда я сидела на диване и смотрела в пустоту, погрузившись в воспоминания, и неожиданно поставил на стол две порции пирожных.       — Э… Спасибо, — растерянно сказала я, глядя, как детектив садится на диван, сложив руки на коленях.       Рюдзаки промолчал. Только сейчас я заметила, что он на редкость угрюмый на вид.       Похоже, допрос не удался, и он раздражён этим. Значит, Миса не сдалась и молчит про Лайта, что только доказывает его виновность. Странно, ведь это Рюдзаки и должен был предугадать.       Или дело не в допросе? Что-то он больно мрачный…       — Ну как? — тихо спросила я, чтобы нарушить вязкую тишину.       Рюдзаки даже не взглянул на меня, только привычно коснулся пальцем рта, по-прежнему прибывая в задумчивости.       — Земля вызывает Рюдза-а-аки-и-и… Скажи хоть что-нибудь. Я тут несколько часов просидела в неведении!       Но он никак не отреагировал.       — Делай, что хочешь, — махнула я рукой и, решив не обращать на детектива внимания, потянулась к пирожному.       Надо же, не думала, что он всерьёз закажет их для меня… Очень мило с его стороны…       — Сегодня утром я назвал Лайта своим другом, — внезапно сказал Рюдзаки.       Моя рука зависла в воздухе на полпути к пирожному.       Рюдзаки печально взглянул на меня. В его чёрных глазах было столько горечи, что мне стало не по себе.       — До того, как понял окончательно… я сказал Лайту, что он мой самый первый друг, — сказал Рюдзаки, и на его лице отразилась печаль.       Я замерла в ужасе, потеряв свою челюсть где-то на полу.       — Сказал убийце, которого я обещал отправить на эшафот.       Рюдзаки закрыл глаза.       — Я от всей души надеялся, что это не он. Что Лайт не Кира. Несмотря на все улики, догадки, подозрения… я надеялся… что мой друг не убийца.       Он замолчал и уткнул голову в колени.       Я не знала, что на это сказать.       Просто не знала…       Рюдзаки продолжал сидеть, безучастный ко всему, чуть покачиваясь и не говоря больше ни слова. Он пугал меня впервые за долгое время этим своим поведением, пугал до трясучки.       Наверное, поэтому я просто обняла его, спрятав лицо в складках его футболки, и так и держала, искренне боясь, что этот храбрый, стойкий и знаменитый на весь мир детектив может заплакать. Я не хотела видеть его слёз. Только не сейчас, когда я только сегодня всерьёз решилась бежать и действовать сама, едва представится момент.       Иначе я передумаю, и тогда уж точно ничем не смогу больше помочь. Только буду мешаться под ногами. А если Рюдзаки начнет пользоваться Тетрадью… Что-то мне подсказывает, что у него хватит на это решимости…       Нет, мне нельзя ломаться сейчас, а значит, и ему тоже.       Поэтому я продолжала обнимать детектива, пытаясь принести ему утешение и спокойствие дружеским поглаживанием по плечу. Рюдзаки не шевелился и продолжал молчать, низко опустив голову.       В этот момент телефон детектива зазвонил, и я резко отстранилась, разрушая возникшее было чувство спокойствия и равновесия, села поодаль, наблюдая, как Рюдзаки отвечает на звонок, держа телефон двумя пальцами и намеренно избегая смотреть на меня.       Я с удивлением заметила, что он смущён.       Но чем? Тем, что я просто его обняла?       У него вообще есть кто-нибудь?! Семья, друзья, те, кто мог бы утешить его в трудную минуту, как это делала сейчас я? Как он вообще раньше жил? Не стал же он прямо с малых лет ловить преступников, завоёвывая уважение всех спецслужб мира?!       Хотя… может, именно так он и жил. Он так не похож на других известных мне парней. Он почти мой ровесник, но напоминает собой существо из другого мира.       Он словно ребёнок. Гениальный и опасный ребёнок.       Наверное, поэтому я безмерно восхищаюсь им. И боюсь за его жизнь.       Странно, ведь я совсем не люблю его, а веду себя, как…       — Да? — ответил Рюдзаки, включив вызов. Его голос был совершенно спокоен, но глаза расширились от удивления. — Что ты имеешь в виду, Айзава? Что значит «странно»?.. Понятно. Я сейчас же иду туда.       Он положил телефон в карман и взглянул на меня.       — Айзава сказал, что Амане Миса заговорила.       — Да? — удивилась я, отбросив в сторону свои непрошеные мысли. — И что она сказала?       — В том-то и дело, что её слова — это сплошной бред, — Рюдзаки нахмурился. — Я не понимаю, что происходит, Харука. Думаю, тебе стоит пойти со мной. Возможно, ты сможешь заметить то, чего не заметил я. И где шинигами?       — Э… Он опять где-то шастает, — выдавила я.       — Уррий ведь знает гораздо больше, чем ты, верно? — Рюдзаки встал с дивана и подцепил одно из принесённых им пирожных.       — Да, но… Он не горит желанием помогать мне, — виновато сказала я. — От него мало толка, Рюдзаки. Богам смерти нет дела до человеческих проблем.       — Тогда мне придётся заставить его говорить, — Рюдзаки сжал руку в кулак. — А сейчас — идём.       Он быстрым шагом направился из комнаты, и я вскочила с дивана, следуя за ним.       Сейчас следовало сосредоточиться на расследовании, а не личных переживаниях. Ведь, если повезёт, Лайт скоро окажется за решеткой и больше никто не умрёт.       Никто не умрёт.