***
Сидя на мягком диване в гостиной, Максимофф витала в странных мыслях. Она все время думала о той картинке, которую воображение неустанно ей подсовывало. Ванда старалась представить все четко, воплотить до последних деталей. Ведьма пыталась понять, оценить свои чувства, когда представляла, как теплые губы Наташи коснутся ее собственных. Но больше ей было интересно, как будет вести себя сама Романова. Будет она нежной и любящей или грубой и страстной? Будет доминировать или отдаст эту роль Ванде? Как ее нежные руки будут чувствоваться на плечах, шее, щеках? Позволит ли Наташа коснуться себя? — О чем раздумываешь на этот раз? Ванда вздрогнула от неожиданности. Она совсем не заметила, как Наташа опустилась рядом с ней на диван. Это было не в первый раз, но Максимофф все равно не могла привыкнуть. — Ни о чем существенном, — попыталась отмахнуться ведьма, но от Романовой было не так просто избавиться. Ее мысли четко давали понять, что она не успокоится, пока не узнает причин замешательства темноволосой, но Ванда не могла рассказать о них. Уж слишком стыдно было. К тому же, она не знала, как отреагирует Наташа. Страх, что она сочтет такие мысли омерзительными, заставлял держать рот на замке. — Неважно. Мне все равно интересно, — Наташа нежно улыбнулась, положив ладонь на колено Ванды. — Я… — ведьма старалась собраться с мыслями, нервно глядя на руку Романовой; от Наташи не укрылось ее напряжение. — Сегодня на прогулке я встретила двух девушек, — Ванда осторожно посмотрела в зеленые глаза напротив. — Они о чем-то разговаривали, смеялись, а потом… — Что потом? — Они начали целоваться, — Максимофф замолчала, оценивая реакцию Романовой. Наташа только вопросительно вздернула бровь и усмехнулась. — Тебя смущают целующиеся девушки? — Нет. — Тогда в чем же дело? — Просто… — Ванда стыдливо отвела глаза. — Когда они разговаривали, они напоминали нас с тобой, и, когда они начали целоваться, я… я… — язык Максимофф будто прирос к небу, ей было так стыдно признаваться. — Ты представила, как целуемся мы с тобой? — после недолгого молчания выдала свою догадку Наташа. Она попыталась заглянуть Ванде в глаза, но та, опустив лицо, разглядывала свой бардовый маникюр. Но по тому, как покраснели ее щеки, Романова поняла, что предположение было верным. — Тебе стыдно из-за этого? — Не только, — Максимофф все-таки решилась посмотреть на Наташу. — Я представляла это и сейчас. Я пыталась понять, что я чувствую, думала о том, как бы вела себя ты… Ванде было стыдно. Ванде было очень, очень стыдно. Что теперь будет? А вдруг Наташа сочтет это отвратительным? Вдруг больше не захочет с ней разговаривать и просто оттолкнет ее? Нет! Нет, только не это! Она не может, она больше не хочет никого терять! Наташа молча наблюдала за Вандой. Жутко раскрасневшаяся, она казалась ей такой милой. Невинная маленькая ведьма… — Попробуй, — просто сказала рыжая, аккуратно взяв ладони Ванды в свои руки. Максимофф широко раскрыла глаза, не веря своим ушам. Наташа позволяла ее поцеловать? Она не оттолкнула ее, не упрекнула, а позволяла поцеловать? Руки у Ванды затряслись, и Наташа тут же сжала их, пытаясь успокоить девушку. — Спокойнее, — ласково сказала Романова. Ведьма нервно кивнула. Набравшись смелости, Ванда как-то слишком быстро потянулась к Наташе, но встретилась с препятствием в виде ладоней девушки, которые легли на ее плечи. Сердце тут же сковал глупый страх: неужели она сделала что-то не так? Или Наташа передумала? Но Романова лишь нежно улыбнулась, пытаясь успокоить ведьму. — Не торопись, — ладони рыжей медленно сползли по рукам Ванды вниз, переплетая пальцы. Максимофф глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Голубые глаза пристально исследовали Наташу, Ванда невольно начала прислушиваться к ее мыслям, пытаясь оценить ее реакцию, стараясь лучше понять, чего она ждет. Решившись, Ванда медленно наклоняется к Романовой. Вдохнув аромат рыжих локонов, Максимофф пытается разобрать ноты: свежесть спелых фруктов, трАвы и, кажется, миндаль. Наташа чувствует, как робко Ванда касается ее щеки губами, как медленно она прокладывает дорожку из поцелуев к уголку губ. Ведьма снова смотрит в глаза рыжей, безмолвно спрашивая разрешения. Романова еле заметно кивает. Поцелуй необычный. Он полон нежности и любви, от которой сердце Ванды спешно колотится в груди. Губы Наташи такие мягкие, теплые, ласковые. Она не сразу берет на себя роль ведущей, позволяя маленькой ведьме привыкнуть. Трепетно обхватив личико Ванды, Наташа углубляет поцелуй, и Максимофф чуть слышно стонет. Романова осторожно скользнула языком по спелым губкам маленькой ведьмы, прося разрешение на вход. Ванда покорно открывает рот, и проворный язычок Наташи тут же проскальзывает внутрь. Максимофф чуть вздрагивает от новых и необычных ощущений. Ей… хорошо. Ей нравится. И Наташе, по-видимому, тоже. В груди разлилось необычное тепло, а голова закружилась. Ведьме просто хотелось быть рядом с Наташей, чувствовать ее запах, ее прикосновения, объятия и поцелуи. Поцелуи в особенности. Кажется, это люди называют любовью? В скором времени Наташа отрывается от Ванды. Ее дыхание спокойное и ровное, в отличие от рваных вдохов маленькой ведьмы. — Это был твой первый поцелуй? — с легкой ухмылкой спрашивает Романова, глядя в голубые глаза. Ванда еле заметно кивает, снова заливаясь румянцем. Наташа весело улыбается. — Очень хорошо для первого раза. Смущенно улыбнувшись, Максимофф обнимает рыжую, уткнувшись той в шею. Ей все еще немножко стыдно, но она счастлива. Счастлива, что разобралась в себе и не потеряла дорогого ей человека. Ей хочется спросить о том, что будет дальше, но вместо этого она просто наслаждается объятиями. А Наташа, нежно поглаживая спину маленькой ведьмы, наконец признается себе, что это был вовсе не материнский инстинкт.Часть 1
26 августа 2015 г. в 15:58
Говорят, каждая женщина в глубине души мечтает стать мамой. Особенно, если у нее такой возможности нет. Поэтому всю свою открывшуюся заботу и любовь по отношению к Ванде Наташа списывала на материнский инстинкт. Конечно, это могло показаться весьма смешным: у великой Черной Вдовы проснулись нежные чувства к девчонке? Но многие забывали, что Наташа, прежде всего, была женщиной.
Все началось с тех пор, как Ванда присоединилась к Мстителям. Все еще скорбящая по брату, она держалась ото всех как-то отстраненно, была скрытной, нередко замыкалась в себе. Наташе она казалась совершенно хрупкой и беззащитной, хоть память и хранила до cих пор воспоминания о ее способностях. Романовой хотелось ей помочь, но она понятия не имела, как подойти к маленькой ведьме, не ранив ее чувства. Поэтому она просто ждала и наблюдала.
Однажды Ванда сама постучалась в ее дверь. Ведьма принесла извинения за то, что сделала тогда, на заброшенном судне. Наташа видела, что Максимофф действительной раскаивается в содеянном: слова давались девушке тяжело, но она изо всех сил старалась совладать с эмоциями, дабы не разрыдаться и не устроить истерику прямо перед шпионкой. Ванде не хотелось, чтобы Вдова думала о ней, как о слабой девочке, но нервы все-таки сдали, когда Наташа неожиданно обняла ее. Уткнувшись рыжей в плечо, Ванда продолжала рыдать, отчаянно цепляясь за Романову. А Наташа лишь успокаивающе гладила время от времени вздрагивающую спину девушки. Максимофф только в этот момент осознала, что ей действительно было нужно все это время, — излить кому-то душу. Пускай она толком ничего не рассказала, но оставленные на плече Наташи слезы говорили куда лучше всяких слов. Романова еще долго сидела, обнимая молодую мстительницу, пока та окончательно не успокоилась. Сердцебиение мерное, дыхание ровное — Наташа поняла, что маленькая ведьма уснула на ее плече.
После этого случая Ванде стало заметно лучше. Конечно, она все еще оставалась скрытной, но теперь она чаще улыбалась, с бОльшим желанием шла на контакт. Особенно с Наташей. Да, к русской Ванда привязалась больше, чем к остальным членам команды. Наверное, потому что Романова видела ее абсолютно разбитой и, на удивление Ванды, не сочла ее слабой. Маленькая ведьма часто приходила к Наташе, а рыжая любила помогать ей с тренировками, с освоением боевых навыков, а после они часто разговаривали. Они говорили обо всем: о красоте заходящего солнца, о людных улицах Нью-Йорка, о весьма шикарной заднице Капитана, о выпивке в баре у Тони — обо всем, что попадалось на глаза. Так Максимофф медленно стала доверять мстительнице, и Романова это очень ценила.
Наташе нравилось проводить время с Вандой. С ней было невероятно легко. Возможно, это было из-за ее дара. Хоть Ванда и говорила, что старается не лезть в мысли людей без их разрешения, иногда Наташе казалось, что маленькая ведьма все-таки прибегает к своим хитростям. Она старательно избегала неприятных для Романовой тем, умела остановиться в нужном месте, дабы не пересечь черту, часто угадывала маленькие желания рыжей касательно тем для разговоров, угадывала ее вкусы в напитках, закусках, местах прогулок и других мелочах. Наташе это льстило, и Ванда наверняка знала и об этом.
Главная вещь, которую заметила Романова, — то, что маленькая ведьма любила прикосновения. Ей нравились объятья, нравилось, как нежно Наташа держит ее ладонь, легонько поглаживая большим пальцем, как трепетно рука рыжей красавицы иногда касается ее колена. Ванда уверена, что даже сама Наташа не замечает, как касается ее. Ведьма и не возражала.
Время шло, и две мстительницы становились все ближе и ближе друг к другу. Остальная часть команды все чаще замечала их вместе: как они прогуливаются, как тренируются, разговаривают, смеются. Особенно внимателен оказался Тони. Уж этот-то засранец все замечал! И, в первую очередь, он подмечал интимные моменты между ведьмой и шпионкой: Тони частенько видел как, держась за руки, они долго не могли оторвать глаз друг от друга, как, обнимая Ванду, Наташа любила уткнуться в ее темные волосы, а Ванда прикрывала глаза, наслаждаясь ощущением теплоты и уюта в объятиях. И, конечно же, он замечал, как Романова любит класть ладонь на колено маленькой ведьмы — это наблюдение было, пожалуй, одним из наиболее частых. Скорее всего, так случалось из-за того, что Тони сам часто смотрел на ее колени. Старк любил наблюдать за ними, но попыток хоть как-нибудь прокомментировать происходящее не делал. Не потому, что боялся проснуться связанным и подвешенным вниз головой на карнизе самого высокого этажа собственной башни, а потому, что боялся спугнуть, разрушить это маленькое «что-то», только зарождавшееся между ними. Поэтому Старк просто оставался сторонним наблюдателем.
Так шли дни за днями, пока однажды Ванда во время одиночной прогулки по городу не наткнулась на одну довольно интересную пару — две девушки, мило беседующие за столиком в летнем кафе. Они что-то бурно обсуждали, изредка посмеиваясь. С виду в них не было ничего особенного, и все же Ванда отчего-то обратила на них свое внимание. Возможно, она увидела в них себя и Наташу во время их частых встреч. Максимофф внимательно наблюдала за их взаимодействием, и для нее стало совсем неожиданностью, когда они потянулись друг к другу за поцелуем. Щеки Ванды залил густой румянец, и все внутри всколыхнулось от стыда, будто вся команда Мстителей застала ее голой. Быть может, виной тому богатое воображение ведьмы, которое на месте тех двоих активно рисовало ее и Наташу?