Psycho Love

♪♬♩Until the ribbon breaks — One Way or Another ♪♬♩Mikky Ekko — Who Are You, Really?

      С самого детства Мона знала, что хочет помогать людям. Она чувствовала, что это её призвание — спасать от зла тех, кого оно окружает. Но малышка с вьющими каштановыми волосами тогда и не подозревала, что ей придется спасать их от самих себя.       Кто же мог знать, что она будет работать врачом одной из психиатрических клиник Америки?       Сначала брюнетке даже нравилось тут работать. Она понимала, что действительно помогает, проводя ежедневные обходы по палатам, или вкалывая какому-то пациенту очередную дозу успокоительного. Она старалась разговаривать с ними, старалась делать абсолютно всё, что было в её власти, чтобы помочь каждой из этих невинных душ.       Старалась. Пока не встретила ЕГО.       Когда Мона начинала работать в больнице простой медсестрой, два года назад, одна из её коллег — миссис Хадсон — часто рассказывала ей о нижних этажах Редли. Она рассказывала о больных людях, которые там находятся, рассказывала, что если дьявол и существует, то там живут его прислужники. И наивная Мона не понимала, о чем её тогда пыталась предупредить миссис Хадсон.       — Там находятся страшные люди, Мона, — говорила ей седая медсестра. — Жестокие, умалишенные психопаты.       И однажды Моне пришлось столкнуться с одним из них. Однажды, молодой доктор Вандервол всё же спустилась на злополучный нижний этаж.       — Доктор Вандервол? — Мона не видела лица мужчины, с которым ей суждено было провести ближайшие два часа, но что-то в манере того, как он называл её фамилию, заставило брюнетку вздрогнуть. Тогда она еще не подозревала, что ЕГО голос теперь всегда будет иметь на неё такое влияние: будет заставлять её чувствовать вещи, которые она не должна чувствовать.       — Калеб Риверс? Здравствуйте, да, меня зовут Мона Вандервол, — она села и, включив светильник, стоящий на столе, смогла получше рассмотреть лицо своего пациента. Но ей достаточно было одного взгляда в его глаза, и вот, мир уже, казалось, остановился навсегда. «Дьявол вовсе не маленький красный человечек с хвостом и рожками, он красивый юноша, ведь он падший ангел, который раньше был любимцем Бога, » — мгновенно пронеслась в голове девушки цитата из какого-то фильма. Его глаза были темными, не похожими на горький скотч или теплый топленый шоколад. Они просто были темными, чернее его души, чернее самых больших страхов, которые живут в скрытых уголках её рассудка.       — Мона, — лишь протяжно произнес он, и на его лице тут же появилась ухмылка.       Мона нервно сглотнула. Он внушал страх. Он, черт возьми, действительно внушал ей страх.       Взгляд девушки быстро переметнулся на папку, в которой были все документы на Калеба: начиная с простых анализов, и заканчивая биографией и его психопатическим расстройством личности.       — Как вы себя чувствуете сегодня?       В лечебной практике Вандервол часто начинала разговоры со своими пациентами с отрешенных тем, порой она начинала рассказывать о себе, иногда они говорили о погоде, о животных, о чем-то спокойном и нейтральном, о чем-то, что даже у психопатов, с их искаженным восприятием мира, могло вызвать положительные эмоции.       — Я чувствую себя отлично, — начал Риверс.       — Что ж, это прекр… — он не дал ей шанса договорить.       — Сегодня мне снилась одна из моих жертв. Мне снилось, как я мучил её, как медленно вскрывал ей вены на руках, а позже отрезал пальцы, — на лице парня была заметна истинная радость. Он продолжал улыбаться, когда его взгляд переместился на руки своего лечащего врача, и он постарался сделать так, чтобы она заметила и поняла, о чем именно он сейчас думает. — Её звали Ванесса. Какое глупое имя… Она так кричала, пытаясь вырваться, но в этот момент я перерезал ей горло. Конечно, это было не так интересно, она быстро захлебнулась собственной кровью. Вот когда я убивал её сестер…       — Вам нравится вспоминать об убийстве своих жертв?       Мона предпочитала дослушивать таких людей до конца. Самое меньшее, что ей сейчас нужно, так это взбесившийся психопат, сидящий напротив, переполненный жаждой крови.       — Мне нравится их убивать. Знаешь, Мона, как я бы убил тебя?       — Я во внимании, — ответила Вандервол, включая диктофон, находящийся в кармане белого халата.       — Я бы начал всё за ужином, вы девушки такие доверчивые натуры, — он блаженно закрыл глаза, представляя себе это. — Ты бы согласилась на моё предложение проводить тебя домой. Мы бы ехали в машине. Я бы предложил заехать ко мне, и ты бы согласилась. Я бы раздел тебя, а ты поддавалась, и в конце я бы несколько раз вставил тебе нож в живот, а потом бы аккуратно перерезал артерию на шее, вот здесь, — в этот момент его рука оказалась на её пульсирующей артерии.       Не успела Мона ничего сказать, как рука юноши начала сжимать её шею, а через пару секунд девушка и вовсе была прижата к стене. Она хотела воспользоваться специальной кнопкой, но он не давал ей даже вздохнуть.       — А теперь, доктор Вандервол, когда я наконец-таки могу обратить на себя твоё внимание, я расскажу тебе настоящую историю, но прежде пообещай мне, что ничего не сделаешь, — девушка понимала, что он психопат, и не хотела верить, что человек может излечиться от подобного. Так или иначе, если он осознал все, то уже завтра Риверс отправится в городскую тюрьму, и проведет в одиночном камере ближайшие лет так пятьдесят, пока не отдаст Богу душу.       — Я слушаю, — в обычной жизни Мона бы точно ответила на такую просьбу каким-нибудь колким комментарием в сторону человека, но здесь… Работая в психиатрической больнице, девушка научилась разделять себя здесь, и себя вне этого здания. Потому что если бы она возвращалась домой и думала только о своих пациентах, она бы точно сошла с ума. Конечно, это, а еще на её шее находилась рука убийцы, и ничего кроме подчинения она предпринять не могла.       — Хорошо, — хватка на шее ослабла, и девушка закашлялась. — Извини, я не хотел делать тебе больно.       — Давайте присядем.       — Я не убивал тех девушек, — сначала на лице Моны появилось удивление. Она долго изучала книги по психологии серийных убийц и психопатов в целом. И она прекрасно знала, что некоторые не способны признать свою вину, а остальные, напротив, горды тем, что делают, и будь у них шанс вернуть время вспять, они непременно бы совершили те же жестокие убийства. Но поразил Мону вовсе не редкий случай отрицания совершенного преступления, вовсе нет. Её поразило сострадание. Работая несколько лет здесь, она и не подозревала о том, что сожаление и сострадание свойственны подобным людям. Неужели Доктор Джек Левин был неправ в своем описании чувств психопатов? Видимо, нет.       — Кто же их убил? Вас нашли с орудием преступления, пытающимся покинуть страну, не думаю, что невинный человек стал бы убегать от правосудия, — заметила девушка, складывая руки на груди.       — Коррумпированного правосудия, Мона, коррумпированного, — с горечью в голосе ответил Риверс.       Мона еще несколько секунд неотрывно смотрела на человека, сидящего напротив. Неужели?.. Вопрос так и застрял комом в горле, и она не могла заставить себя поверить в эту сладкую ложь. Он не мог говорить правду. Она ведь видела, видела, насколько горели его глаза, когда он рассказывал ей о своих убийствах, он должен знать, что это за чувства, не может быть по-другому.       — Я не верю…       — Стерва! Ты не так глупа, как я полагал, — его смех пронзил её сердце разрядом тока. Мона поняла, что её всего лишь проверяли. Её проверял чертов серийный убийца, и она прошла проверку.       — Вернемся к вашим убийствам, хотите поговорить о них еще немного?       — Пожалуй, я бы рассказал тебе куда больше в более спокойной обстановке, скажем, за ужином, — на лице Риверса опять появилась дьявольская улыбка, и Мона действительно думала, что перед ней сидит сам создатель ада, и его демоны постепенно пытаются загипнотизировать её. — Не переживай так, доктор Вандервол, я заплачу за ужин. Пусть это будет свидание.       Он склонил голову на бок и внимательно смотрел на Мону. А девушке всё еще было не по себе от этого взгляда. Как будто всё в ней кричало: «Уходи оттуда. Сейчас же. Он опасен». Но она не слушала.       — Тебе ведь нравится разговаривать со мной, доктор Вандервол, — он с вызовом смотрел ей в глаза, и она не спешила отводить взгляд. — Я не прав?       — Ты убийца, Калеб. В тебе нет ничего хорошего, — заверила его Мона, записывая что-то, связанное с диагнозом Риверса.       — Мы перешли на «ты», — Калеб наклонился ближе к своему лечащему врачу. — Я ведь идеальный психопат: красивый, обаятельный, харизматичный, вызывающий жалость у вас, девушек.       — Назойливый, Риверс, ты очень назойливый, — заметила Мона, нажимая «стоп» на своём диктофоне. Закрывая папку, в которой она сделала достаточно записей для первого сеанса, девушка встала с места и направилась к дверям.       — Увидимся вечером, доктор Вандервол! — помахав ей, продолжал улыбаться Калеб.       Девушка лишь отмахнулась от подобной глупости, и продолжила заниматься своими делами в больнице. Она по привычке проводила много времени с новыми пациентами, провела несколько так называемых «интервью» с теми, кому только предстояло поставить диагноз. Ничего особенного — это был обычный день в больнице. Обычный день — это внушала себе брюнетка, собираясь домой вечером, несмотря на её странное предчувствие. Из головы не выходили слова Риверса: «Увидимся вечером». Неужели он действительно сможет сбежать из своей камеры? Действительно, ту комнату только так называть и можно. У обычных людей здесь были уютные палаты, а у убийц камеры, получше, чем в тюрьме, но всё же камеры.       Переступая порог своей квартиры, расположенной в одной из центральных высоток, Мона с радостью сняла с себя туфли на каблуке, а также куртку. Сентябрь в этом году выдался холодным и пасмурным. Она по привычке пошла сразу же в ванную, чтобы умыть лицо, достать из шкафчика бутылку вина и провести этот вечер в компании кота. Ей не хватало лучшей подруги, которая недавно уехала жить в Нью-Йорк со своим парнем Шоном. Они были счастливы в Большом Яблоке. А Мона была счастлива в Лос-Анжелесе, хоть иногда и чувствовала себя немного одинокой.       Наливая бокал до сумасшествия дорогого кабарне-совиньон урожая 2000 года, девушка прошла в зал, минуя столовую. Она услышала смех. И бокал сам выпал из рук, не разбиваясь, выливая все содержимое на белый ковер, который тут же окрасился в багровый.       — Поужинаем, доктор Вандервол?