***
Его зовут Чондэ. Он доступно объясняет, во сколько и на какое время они собираются после уроков, куда относят готовые статьи, и кому какая колонка принадлежит. Так же он передает Исину теплый оранжевый плед, выдает запасные ключи от кабинета и просит по вторникам поливать бальзамин на подоконнике. Он протягивает парню блокнот с чистым листом и просит: - Напиши что-нибудь. Хочется проверить твои способности. Что угодно. Исин узнает, что третьего участника их коллектива, того самого коробка, зовут Сэхун, он ведет олимпиадный обзор, а как участник клуба пишет депрессивные хайду с пропагандированием атеизма . Что делает Чанель, парень так и не понял, зная лишь, что все переломанные стержни ручек работа его авторства, а в статьях он просто кидается междометиями, изредка прерываясь на наигранное восхваление учителей. Нарисованная в голове картинка методично составляющих записи в сидячем положении и спокойствии людей стерлась подчистую, когда Исин увидел, как Чанель, сидя на корточках, бьется лбом о спинку стула, зажевывая тетрадь, а Сэхун зажимает голову коленями, укрывшись голубеньким пледом. Чондэ двигает по парте в сторону Исина чашку с шоколадными пряниками и трепетно улыбается, приложив кончик ручки к губам. - Ты определенно заслуживаешь большего, чем место в нашем журнале. – Говорит он задумчивым тоном, просматривая «проверочную работу». – «Я считаю, что каждый в этом мире заслуживает выбора. Жизненной цели, моральных ценностей, ориентации, марки чая. Никто не в праве присягать на твою дорожную развилку и указывать, куда лучше идти. Советы и принудительное навязывание своего мнения имеют тонкую границу, которые многие затирают. Думаю, это одна из проблем нашего общества – пренебрежение аксиомы, что мы в праве сами решать, как жить». Так необычно слышать собственный текст, прочитанный человеком с мягким и приятным тенором. Исину внезапно хочется вылить всю мозговую мешанину, что наварилась в голове, если ее так же прочитают. Чондэ оторвал взгляд от листа, подняв его на парня. - Жутко хочу записать это в первую полосу крупным шрифтом. И сказать, что ты красиво мыслишь. Исин принимает это за «да, ты можешь остаться» и уточняет, какая задача будет у него. - Мы наперебой пропихиваем любимую музыку, а вот книжного обозревателя у нас нет, - Чондэ водит пальцем по одному экземпляру журнала, показывая на столбцы текста, а потом поднимает глаза и смотрит на склонившегося рядом новичка, - а вообще, тебе стоило бы книги писать. Исин просматривает коллекцию пустых банок из-под кофе, составленных на полке единственного шкафа, Чанель орет с противоположного конца кабинета, что «внизу лежит недописанное, не трогай», а Чондэ подходит со спины и тихо смеется. - Символика нашего маленького отчаяния, - говорит он, пробегаясь пальцами вдоль этикеток, - уж не помню, сколько раз мы забывали здесь наши кружки, а сколько раз засыпали с ними в обнимку. Исин чувствует запах его парфюма и собственный кувырок желудка, или чего-то другого в животе, а потом глубоко вздыхает. - Ты просто-напросто влип, - глухо бормочет Чанель, рисующий в блокноте Пунпуна, когда Исин садится рядом с ним. «Я уже вижу» думает про себя парень, поглядывая из-под челки на ,перелистывающего страницы справочника, Чондэ.***
Теперь кульминацией дней, которую Исин с нетерпением ждет, является время после уроков, когда он сгребает в сумку всю имеющуюся канцелярию и спешит в тридцать пятый кабинет, теперь рискующий стать родным. Привыкать к нему, точнее, ко всем его посетителям, дело нелегкое, но Исин уже не пугается, если по приходу в него летят чьи-нибудь заметки, а посреди работы кто-нибудь может жахнуть кулаком по столу, провыв, что ничего не пишется. Ладно, не кто-нибудь, а Чанель. Он тут основное противодействие сдержанности и спокойствия, которое в свою очередь источают Сэхун с Чондэ. На Сэхуна Исин почти не обращает внимания (как и тот на него и на всех), а о Чондэ думает постоянно. Его изучение начинается с простого сиденья рядом и «можешь мне здесь помочь?». Исин знает, как идти на контакт, и немного удивляется, когда в его сторону прилетает идентичная реакция. Не мелочась рукопожатиями, парень обнимает его при встрече и интересуется новостями, зовет с собой в магазин и спрашивает, любит ли Исин ириски. Чондэ не навязывается с расспросами, как делают люди, чтобы лучше друг друга узнать, а потому брюнет как-то раз крутиться на стуле, затем смотрит на парня в упор: - Ты ведешь себя так, словно уже знаешь, что я за человек. Чондэ на заявление легко смеется, распаковывая пачку с крекерами. - Может, мы в прошлой жизни встречались? – он поворачивается, протягивая юноше угощение. – А может, ты кажешься мне родной душой? Исин прочесывает всю библиотеку в поисках нужных книг для обзора, но в голову как назло лезут одни любовные романы. Его выбор падает на научные исследования с психологическими заскоками, потому что так можно описывать свое странное состояние, не вызвав подозрение; всё равно мало кто поймет. - У меня есть коллекция самолетиков, сделанных из нашего журнала, - пытается доказать всё бессмыслие их деятельности Чанель, раскручивая в ладонях вертушку, - что я вообще здесь делаю уже второй год? - Работаешь по собственной же задумке, - отозвался Чондэ, вытаскивающий какие-то документы из шкафа, - помню, как ты потащил меня к директору со словами, что есть офигенная идея… - Не напоминай, - низким тоном перебил парень, извиняюще похлопав по плечу Сэхуна, на чью голову приземлилась игрушка. Исину нравится запах чернил в кабинете, шелест бумаги и тусклый свет из широких окон. Всё в сочетании подходящим фоном ложится за спину Чондэ, постоянно приковывающего внимание своей доброжелательностью. Брюнету кажется, что парню здорово подошли бы однотонные рубашки с закатанными рукавами и кисточка в руках, что он наверняка красиво поет, и стесняется этого делать, смотрит какие-нибудь документальные сериалы и хранит старые вещи на память. Разряд «подумай-предположи-помечтай» продлевается бесконечным потоком, а достоверную информацию о нем Исин узнает каждый день. Чондэ любит цифровые статистики и самодельные коктейли, умеет прочитывать граффити и запоминает последние слова великих людей. Он раздражается от баханья громких колонок, поэтому Чанель пафосно загребает обратно принесенную на случай «полнейшей скукотищи» стереосистему, а Исин со своей решительностью протягивает ему один из наушников, спрашивая, нравится ли ему The XX. Чондэ любит клониться к чьему-то плечу, когда о чем-то думает, и хотя он не льнет к Чанелю (тот может боднуть в щеку и пнуть лодыжку) и не лезет к Сэхуну (у того вообще некуда лезть), а опускается только на него, Исин все равно придерживается формулировки «чьему-то». Он тихим бормотанием рассказывает разные факты, вроде того, что человек за минуту в среднем моргает семнадцать раз, а на Сатурне с Юпитером идут дожди из алмазов. Исин проверяет достоверность первого, наблюдая за профилем Чондэ во время работы; ему хочется сделать комплимент по поводу длинных ресниц, но его нагло возвращают в реальность шлепаньем блокнота по лицу с хмурящимся Пунпуном. Чондэ улыбается, и даже так Исин чувствует, словно что-то личное проходит сквозь него, и этим можно греться. Когда Исин улавливает взглядом знакомый текст, он склоняется к юноше, читающему его неотрывно уже несколько минут. - Ты проверяешь мои статьи? – спрашивает он Чондэ, по большей части для завязки разговора. - Это отдушина, - парень опускает лист на парту и тихо барабанит пальцами по краю, - после непонятных сатанических записей так приятно почитать твоё. - Это ты про Чанеля? – Исин присаживается рядом, краем глаза улавливая клонившуюся к пяти часовую стрелку. Чондэ принимается перекатывать между пальцами ручку, глядя куда-то себе на колени. - Ежегодно из-за неразборчивого подчерка врачей погибает семьдесят тысяч пациентов. – Он поджимает губы, точно от этой фразы ему стало грустно, а Исин не может оторвать взгляд от его шеи, наблюдая, как играет кожа на ключицах. – Мне нравится то, как ты описываешь впечатления. Например, «пронзило чувствительностью» и «поворошило нервы». Старший пытается вспомнить, о каких книгах он писал, но в голове лишь звуковая колесница раз за разом воспроизводит ласковое «мне нравится». Он почти не улавливает, как скрючившийся в углу Чанель вскакивает с места, швыряет блокнот с фразой «Баста, я выдохся» и выходит из кабинета, по привычке едва не выбив дверь из петель. Чондэ два раза быстро моргает, на секунду о чем-то задумавшись, а потом внезапно встает с места и соскребает с вешалки свою куртку. - Пойдем, - он обходит парты, вытаскивая из кармана ключи, а Исин скручивает шею в спиральку, наблюдая за его движениями. - Куда? - Сорок два процента уныния выветривается во время прогулки. – Он оборачивается к парню, ткнув в его сторону острием ключа, - а у тебя уже взгляд ни на чем не фокусируется. Ветер добродушно их обнимает и приветливо насвистывает в ушах. Спустившись вниз по лестнице, они пошли вдоль тротуара, огибающего школу в расстоянии шага, но со временем Исин уже чувствовал, как его локоть шаркается о локоть Чондэ. Тот смаргивает лезшие в глаза волосы и глядит вперед, не спеша разбалтываться, поэтому Исин глотает молчание, предложив перекидываться фактами биографии. - Я немного знаю язык жестов, - начинает Чондэ. - Я смотрю кулинарные шоу, - выдыхает облачком Исин. - Хочу завести долматина. - Хочу съездить в Тибет. - Хочу поехать с тобой. Они одновременно переглядываются, после чего Исин натягивает на переносицу свой синий шарф, а Чондэ тихо смеется в сторону, поведя плечами. - Мне кажется, что мы в чем-то схожи. – Говорит он, проводя ладонью по прутьям железного забора. - Уж точно не в умении флиртовать, - бормочет Исин в складки, в надежде, что его не услышали.***
Когда Исин заглядывает в кабинет с заверением «слишком поздно, чтобы кто-то был» и внезапно видит Чондэ, он не то, чтобы чему-то обрадовался, но поспешно двери не захлопнул, а остался на пороге. Парень присел на край парты в пол-оборота, глядя в окно, на нем свитер (до груди – светло-бежевый, ниже – бордовый), одна рука запущена в карман брюк, другая, согнутая в локте, сжимает кружку. Чондэ обернулся, фокусируя взгляд на Исине, что смастерил на лице удивление с неловкостью. - Хотел посидеть в тишине? – cпрашивает он брюнета тоном, будто ему это как раз сейчас и нужно. - Я так измученно выгляжу? – уточняет Исин, проходя внутрь и сбрасывая рюкзак с плеча на стул. - Нет, просто я здесь за этим же. – Чондэ отрывается от парты и подходит ближе, - но… мы друг другу не помешаем? Исину хочется сказать, что им мешает наличие лишь сотруднических целей, разные автобусы до дома, преувеличенные формальности и его скромность, но он лишь качает головой, а Чондэ пару секунд смотрит на свою кружку, а потом на Исина: - Любишь какао? Чондэ вспоминает про незаконченную спортивную колонку Чанеля и, выгрузив на парту несколько папок с затерянными заметками, извиняется за то, что вынужден прервать разговор. Он начинал рассказывать про то, что есть ряд иностранных слов, означающих некоторые действия, но непереводимые на корейский язык, однако теперь усердно что-то зачеркивал волнистыми линиями и писал новое. Исин наблюдает и отмечает, что Чондэ не идет хмуро-сосредоточенный взгляд и идут прямоугольные очки, а ему самому нравится смотреть на человека в полу тусклом освещении. Чондэ, не отрываясь от записи, спрашивает: - Ты же раньше в танцевальной команде был? Исин вываливает из подставки-конуса цветные карандаши и начинает складывать из них слова. - У тебя бывало такое, что ты занимаешься не тем, чем хочешь? – завернув объяснение в ответ, спрашивает парень. Донсэн откидывается на спинку стула и свет лампы отблескивает в стеклах. Он кивает на тетрадь. - Ну, например, сейчас, вместо того, чтобы расписывать все плюсы нашей баскетбольной команды, я бы прописал твои. – Чондэ провожает взглядом покатившийся к краю желтый карандаш и ловит его на краю. – Начиная с твоего идеального правописания и заканчивая родинкой на шее. - Последнее можешь вычеркнуть, - Исин легко прикасается кончиками пальцев к темному пятнышку, - это не родинка, а ожог, и скорей один из минусов. - Знаешь, - Чондэ наклоняется к нему, сложив локти на парту и внимательно смотрит в глаза, - ты нетерпелив и не любишь стоять в очереди, а я в это время наслаждаюсь наблюдением за людьми, слушая их разговоры. Из-за открытой форточки, страдая мерзлявостью, ты не любишь сидеть у окна, а я иногда разукрашиваю ручкой батареи под подоконником. Меня отвлекают звуки из музыкального кабинета, а ты постоянно подпеваешь им одними губами, угадывая мелодию. Мне челка лезет в глаза, а тебе позволяет кого-то незаметно разглядывать. Плюс для одного и минус для другого. Понимаешь, тут суть видения - у каждого свой угол взгляда на вещи, и я считаю твой ожог плюсом, как и привычку складывать ладони на коленях и путаться в пуговицах. Исин медленно опустил руку вниз. - Твой список такой длинный? Чондэ усмехнулся. - Одной колонки бы точно не хватило. Брюнет поглубже скрывается в пещерке из пледа, спрашивая, что же значит слово «Cafune", а Чондэ улыбается и зачем-то треплет его по голове, говоря, что им пора наконец обменяться номерами. «Ты знал, что дельфины дают друг другу имена?» приходит Исину смс-ка, и это, кажется, лучшее «спокойной ночи» за всю его жизнь.***
Исин принимает позицию «прозрачно реагировать на внимание, потому что это может оказаться плодом его воображения. Может, это лишь в его голове Чондэ слишком медленно принимает из его рук папки с листами, и отмечает, что он пришел раньше обычного, и поджидает парня у класса, подперев плечом стену. Может, Чондэ просто от нечего делать закидывает его разной информацией, вроде того, что Наполеон боялся кошек, а лето на Плутоне длится сорок лет. Исин окончательно приписывает взгляду парня прилагательное «пронзительный», когда в пасмурный день, скрывшись под капюшонами, они стоят на крыльце школы, и Чондэ едва слышно проговаривает: - У человека во время поцелуя сердце бьется около ста раз в минуту. И все равно иногда с трудом вериться, что он попросту хочет пополнить Исину копилочку «а ты знаешь…» Сэхун с Чанелем, по-моему, единственные в их компании, кто только и делает, что пытается работать, иногда прерываясь на краткосрочные митинги по поводу фиговой статьи. Чанель еще рисует, пуляется вертушкой и разбрасывает повсюду карты Таро. Сэхун молча дышит на стекло, кивая на каждое дружеское «нет, я же прав?». Чондэ вертит в руках их журнал и бормочет, что на пятую страницу с болью не взглянешь. «Зато там фотки классные!» возмущается из под парты Чанель, собирающий рассыпавшуюся колоду. Шатен соглашается, что на его умение фотографировать природа не скупилась. Исин не сразу осознает, что уже вторую минуту просто бессвязно чертит палочки и кружочки, а когда оборачивается, уже поздно – Чондэ улыбается хитрой улыбкой, и брюнет на сто процентов уверен, что она адресована ему. Исин совсем не специально ищет Чондэ взглядом в школе, просто ему интересно, как парень ведет себя с большим коллективом. Как и ожидалось, настоящая душа компании, но не на передовой – такие люди обычно говорят в нужные моменты умные вещи, а в основном слушают. У Исина что-то ноет, когда он замечает не сходящую с лица улыбку и жмется в тень угла, наблюдая, как ловко парень переключается с одного собеседника на другого. Он начинает сомневаться в собственном успехе, когда видит, как ласково Чондэ кивает стоящим рядом девушкам, но когда позднее, в кабинете, донсэн наклоняется и шепчет Исину, что он его видел, купол уныния оседает. Шаг за шагом – это хорошая скорость, и Исин готов во время совместного сиденья на остановке просто молча следить за отражением в лужице, где лицо Чондэ так забавно расплывается, но все равно можно увидеть смеющийся взгляд и забавные жесты. Они нашли общую любовь – апельсиновые витаминки, и Исину хочется поколотить парня, когда тот дурачится, вытягивая два кулака и спрашивая «в каком?» Чанель пытается доказать существование слова «мозговыносящие», когда составляет статью про дополнительные уроки физики, а Сэхун прописывает в своих трехстишьях всю отстойность ноября. Осень скребется в окна дождями и голыми в ветвями, воздух в помещении наполняется запахами подручных лекарств от простуды, а Исину кажется, что это теперь его любимое время года. Он помогает Чондэ собирать гербарий на заднем дворе, а тот ради шутки щекочет его уши кончиками кленовых листьев. Исин ссылается на пониженную температуру и собственные странности, когда подсаживается к Чондэ и набрасывает на того половину своего шарфа. - Синий сочетается с красным, - он указывает парню на его свитер, - только это мало кто замечает. - Как и моя ладонь сочетается с твоим запястьем, - пожимает плечами Чондэ, легким жестом проводя пальцами по руке замершего Исина и так же плавно убирая. – Только это тоже, видимо, замечаю только я. Провокация сливается с намеками, и старший совсем не против на них реагировать. На прикосновение к шее он лишь сдавленно говорит «щекотно», а на разговоры о схожести показывает, что они почти одного роста. Брюнет не может сдержать смех, когда посреди урока его оповещают по смс, что хозяйку из «Том&Джерри» зовут Мамочка-два-тапочка, а следом летит добавка, что слоны единственные не умеют подпрыгивать, зато у них одних четыре колена. Исина впервые выгоняют из класса, но он все равно трактует в ответе смайлик и то, что слоны круты. «Какой журнал?» хочет спросить Исин спустя два месяца, когда слышит в коридоре перешептывание по поводу того, что он стал редактором и мычит на вопросы одноклассников «Ну и как там тебе, тяжело?» Он на автомате прописывает в каждой статье «прочитайте это, не пожалеете», хотя дико охота залепить на половину страницы «Просто читайте» и этим ограничиться. В перерывах Исин рубится с Сэхуном в крестики-нолики, попутно отвечая на допрос Чанеля про свое отношение к хиромантии, а за его спиной Чондэ с беззвучным смехом рисует на доске рожицу со спиральками вместо глаз и паром из ушей. Он слишком засматривается, и Сэхун даже начинает довольно урчать десятой победе подряд, а Чондэ быстро изображает радостного друга в форме человечка с короной на голове. Исин говорит, что он бы был неплохим мангакой и зависает на игре света в каштановых волосах. Когда Чондэ начинает ловить парня в коридорах, чтобы вместе посидеть на подоконниках, Исин чувствует, что дела его очень плохи. А когда теплота в карих глазах разогревается до максимума, что не сможет сдержать ни один термометр, Исин окончательно списывает себя со счетов никем не заинтересованных. Потому что он зачем-то запоминает, сколько раз Чондэ смотрит в настенное зеркало, как поправляет часы на запястье, с каких картинок в телефоне, присылаемых неизвестными друзьями, смеется, как часто называет Исина по имени. Ему вдруг стало так важно хоть в раз день слышать что-то вроде «смотри, какой голубь красивый», «у тебя ручка на скуле» или просто «подержи, пожалуйста». Чондэ улыбается слишком много и слишком заразительно, а его смех и вовсе можно записывать на колыбельную/будильник/ памятную пластинку/стрессопонижающую звукотерапию. Когда младший просит рассказать что-нибудь, парень заходится про нудные психологические эксперименты, а спохватываясь, говорит, что не знает он интересных историй, но Чондэ просит поведать, что же стало с испытуемыми детьми. Он умеет слушать. И на контрасте с другими людьми это было для Исина контрольным выстрелом в висок. А еще отсутствие страха сказать что-то странное, что-то душевное, например «Ты чувствуешь? Уже пахнет зимой». Чанель нагадывает Исину на ладони короткую жизнь и вечное одиночество, Чондэ на площадке оттягивает шарф и дарит поцелуй в щеку. Засыпать с кружкой в сидячей позе, на самом деле, не так уж удобно. Исин участвует в пополнении кофейной коллекции, засиживаясь допоздна, а разделяющий с ним эту участь Чондэ бурчит, что не знает, где его красный плед и просит поделиться своим. Молча глянув на аккуратно сложенный квадратик на соседнем стуле, Исин приобнимает парня рукой с зажатым оранжевым краешком. Спустя время, не выдержав какого-то приступа нежности, брюнет обессилено охватывает Чондэ за шею и утыкается ему в грудь. - В Китае запрещено спасать тонущего человека, - бормочет он в кашемир, не открывая глаз, - так и сейчас, я на дне твоего обаяния, и чувствую, меня никто не спасет. - Какой интересный комплимент. – произносит Чондэ, и в его голосе уже слышна легкая улыбка. Исин раскланивается своей полусонной сообразительности не брякнуть, что это скорей своеобразное признание. Но вскоре он даже жалеет – это был бы хороший ход.***
- Вот тебе цифры! – забрасывая свой рюкзак на самую дальнюю парту, не поведя и ухом, когда он с грохотом свалился на пол, заявляет Исин, быстрым шагом заходя в кабинет, где, как он и думал, уединился Чондэ. Он подходит к юноше, для большего эффекта хлопнув по парте. – Человеку в среднем требуется каждый день восемь поцелуев и семь минут объятий! Младший заинтересованно вскидывает брови, аккуратно опуская кружку и смотрит на пришедшего взглядом «хорошее начало». - И мой выбор пал на тебя, - говорит парень, чувствуя, что в нем сейчас двадцать процентов облегчения и восемьдесят процентов счастья, когда они одновременно шагают друг к другу для мягкого поцелуя. Чондэ бормочет, что стоит повысить статистику про сотню ударов сердца раза в два, а Исин спустя время натыкается на запись: Cafune (бразильско-португальский) - проводить пальцами по волосам того, кого любишь.