Шарф

Он не до конца понимал, как такое могло произойти. Он даже не знал, что это возможно. Разве отсутствие крови в организме и способность переносить и более суровые холода не подразумевали, что он неуязвим для любой хвори? С момента своего обращения ему в этом и сомневаться не приходилось. И сколько теперь это продлится? Он даже не мог вспомнить, болел ли когда-либо… до сего дня. Да, Герберт фон Кролок заболел. Обычная простуда, или как там это называют смертные. Как так вышло? Слишком долго плескался в ванной. Досиделся, пока вода не остыла, и всё равно не вылезал. Стоило бы добавить побольше горячей воды, или вылезти, как обычно, но это стало делом принципа: отец заставил его дать обещание, что он поделится ванной с этой девчонкой, Сарой, да вдобавок ограничил время его купаний. На самом деле, это бы не было такой проблемой, если бы Сара Герберту нравилась. Но она ему не нравилась. За неимением души он ненавидел ее всем телом. И всё по одной простой причине. Альфред. То, как Сара поступила с Альфредом, было совершенно непростительно. Альфред ее любил, и сильно, к неудовольствию Герберта, а она? Использовала его, обманывала, играла с его чувствами… а потом ещё укусила и выпила из него всю кровь. Но даже после того как юный ассистент профессора сам стал вампиром, она продолжала играть с ним. Пока не сломала. А Герберт был тем, кто подобрал его и снова починил. Не то чтобы это было чем-то плохим… Герберт даже подумывал, что стоило бы поблагодарить Сару за то, что Шери теперь «его», но, тем не менее, простить того, что она причинила Альфреду, не мог. По той же причине, он оставался в ванне, сколько выдержал: то есть пока вода не стала ледяной, а скулёж Сары за дверью не осточертел ему окончательно. Отца чрезмерная длительность его водных процедур тоже не особо устраивала; главным образом потому, что Сара, уже через час после того, как сама вылезала из ванны, начинала ныть и жаловаться. Но Герберту было всё равно. Оно того стоило. Хотя, может, и не стоило этой простуды. От чихания и насморка у Герберта болела голова, да и вообще лежать в постели было совсем не весело. Ему было скучно. Очень скучно. И он был болен. И невероятно сбит с толку. Вампир простудился. Неслыханно! И все это бедняжке-Герберту! Единственным лучом света во всей этой мрачной истории было то, что теперь Альфред постоянно был рядом. Он сидел в кресле у постели и заботился о Герберте, выслушивая его нытьё и читая вслух, когда ему было скучно. Альфред и днём оставался в комнате, засыпая всё в том же кресле, на случай, если что-то понадобится. Все его бросили, но только не Альфред. Если бы это было возможно, на сердце Герберта даже стало бы теплее от такой заботы. Альфред был неотлучно при нём всё время… до этого момента. Собственно, пару часов назад он ушёл с извинениями, дескать, ему нужно кое-что купить. На самом деле, возможно, он ушёл, чтобы снова попытаться упросить Сару поговорить с ним. Это казалось самым правдоподобным вариантом. Но Герберту слишком уж хотелось верить словам Альфреда, поэтому он старался не зацикливаться на правдоподобии. Тем не менее, он остался один. Альфред где-то ходил уже целую вечность, а никто другой с тех пор войти в его комнату так и не рискнул; ему было чудовищно одиноко, отчего чувство жалости к самому себе стало только острее. Пришлось погрузиться в собственные мысли, они, по крайней мере, всегда радовали. Порой он представлял, что они могли бы делать вдвоём с Альфредом. Какие бы у них могли быть свидания. Как бы им могло быть весело. Иногда он думал о новых нарядах, или о том, каким бы способом уложить волосы. Впрочем, сейчас мысли его занимали исключительно пытки, которым он подвергнет Сару в отместку за его простуду. Вне всякого сомнения, в этом была виновата именно она. И ей придётся заплатить за все его страдания. В своих мечтах он уже как раз дошёл до кровавой вилколожки, как в дверь постучали. Простонав, он схватил ближайшее, что попалось под руку — это оказался комок грязных носовых платков, — и вознамерился запустить им в того, кто посмеет войти в комнату. Кто бы он ни был, пусть почувствует весь гнев простуженного вампира! — Подите прочь, — прорычал он. — Я не в настроении для визитов… Я ужасно выгляжу! Повисла пауза, а затем ручку повернули, и дверь стала открываться. Герберт приготовился: он всё прекрасно рассчитал, и как только дверь открылась достаточно, чтобы впустить визитёра, а в проёме появился силуэт этого храбреца, швырнул свой самодельный снаряд… Торжествующая улыбка осветила его лицо, едва он услышал звук удара; теперь следовало отвесить какой-нибудь остроумный комментарий. Однако внезапно он понял, кто вошёл в комнату: эту копну светлых волос он признал бы где угодно! Он только что запустил комком сопливых платков в Альфреда… застывшего теперь в дверях с выражением лёгкого шока на лице. Холодея, Герберт смотрел, как его «снаряд» скользнул по рубашке, прежде чем шлёпнуться на пол. Он будто оцепенел, но, встретившись взглядом с Альфредом, вскочил, сев на кровати, и выпалил: — Мон шери! Прости! Я и не думал, что это ты! Альфред не шевельнулся, только проводил платки взглядом, а затем вновь посмотрел на Герберта, глаза которого просто пылали беспокойством. — Я… я… Я соберу, — запинаясь, произнёс он с нервным смешком. — Ничего, что я пришёл? Если хочешь, чтобы я ушёл, я… — Нет, нет! Останься. Всё в полном порядке, мон шери. Мне было без тебя так одиноко, — Герберт улыбнулся и подвинулся, освобождая место на кровати рядом с собой. Альфред вновь нервно улыбнулся и вместо того, чтобы занять предложенное место, уселся в кресло рядом с кроватью. — Где ж ты, кстати, был? — К-к-как я говорил… м-м-мне нужно было кое-что купить, — заикаясь, начал он. Бедный юноша казался даже более взволнованным, чем обычно. Герберт подумал, неужто Альфред не может совладать со страхом перед ним — что ж теперь всё начинать с начала, что ли?.. — а затем заметил в руках у младшего вампира небольшой свёрток. — Что это, мон шери? — спросил Герберт, наклонившись к Альфреду. Глаза его прямо-таки светились от любопытства. Бывший ассистент профессора перевёл взгляд на свёрток, который держал в руках, а затем вновь решительно посмотрел на Герберта. — Это тебе, — просто ответил он. — Мне? — переспросил Герберт, расплываясь в улыбке. Альфред принёс ему подарок… Первый! Если не считать томик стихов, который тот запихнул ему в рот… впрочем, может, это не было подарком?.. Тут Герберт сомневался. Дождавшись, пока Альфред согласно кивнёт, он быстро расправился с упаковкой, скрывавшей… Это был шарф. И он был прекрасен: удивительно мягкий на ощупь и самого изысканного лавандового оттенка, который только можно было вообразить. В общем, самый лучший. Он даже слегка пахнул Альфредом. Герберт бережно погладил шарф кончиками ухоженных пальцев и принялся наматывать его вокруг шеи. Тут же он почувствовал, что ему помогают: матрас кровати рядом ощутимо прогнулся. Герберт с улыбкой обернулся к Альфреду: — Он великолепен, Альфред. Спасибо тебе. — Я… много думал в последнее время, — нервозность к нему определённо вернулась, но это было так очаровательно, что Герберт поймал себя на том, как тянется к руке Альфреда. Однако даже сам подарок не был таким шоком, как то, что Альфред, собственно, взял его за руку! Герберт был ошеломлён, а Альфред, поймав его взгляд, продолжил: — И-и… ну… я х-хотел ск-казать… Спасибо тебе за всё. — Не стоит благодарности, мон шери, — ответил Герберт и стиснул ладонь Альфреда в своей. Тот слегка покраснел и, сглотнув, робко посмотрел на их соединённые руки. — И-и… д-должен сказать… м-мне жаль… чт-то я был так глуп. Я осознал, каким дураком был в последнее время, и я об-бещаю… чт-то не буду больше таким идиотом. — Альфред, — только и пробормотал Герберт, уставившись на него. Судя по лицу, он был в глубоком шоке: неужели Шери всё это всерьёз? Альфред же внезапно поднял голову и пристально посмотрел Герберту в глаза. — Она больше не имеет надо мной власти. Лёгкая улыбка заиграла в самых уголках губ Герберта. — Мне жаль, что я заставил тебя ждать так долго, — продолжал Альфред, опять смущённо переводя взгляд на руки, на что Герберт вновь сжал его ладонь в своей. Их взгляды встретились, и появившаяся на губах Альфреда застенчивая улыбка, заставила Герберта улыбнуться ещё шире. Оно того стоило.