Эффект дежавю

Впервые в жизни я почувствовала себя такой ничтожно слабой. Десятки, сотни, тысячи мелких осколков воспоминаний осыпаются на промерзшую землю моего сознания. К черту воспоминания! К черту! Все началось несколько месяцев назад. Очередь в банке тянулась до жути медленно, напряжение в воздухе отдавало сигаретным дымом, парфюмом и мятной жевательной резинкой. Неприятно. Четыреста восемьдесят шестой талон оказался у меня в руках, и я присоединилась к этой измученной ожиданием толпе взрослых мужчин и женщин. Каждый раз, когда где-то выкрикивали что-то вроде: "Номер триста первый пройдите к двадцать первому окну!", каждый невольно снова смотрел на свой талон, убеждаясь в том, что он все-таки не триста первый. Но я так не делала - я была абсолютно уверена в том, что была именно четыреста восемьдесят шестой, а не пятьсот девятой, например. Очередь медленно, но продвигалась. - Номер семьсот девяносто восемь! Есть тут такой? - кричала молоденькая девушка уже раз двадцать, если не больше. - Извините, вы можете не задерживать людей? Пропускайте номер! Девушка не унималась, поэтому я все-таки решила проверить свой измятый талон. И, милостивый Господь, я оказалась номером семьсот девяносто восемь! Мелочь, казавшаяся мне тогда обычной рассеянностью и невнимательностью, начала цепочку похожих событий. Сначала раз в неделю, потом два, три, четыре... И так до тех пор, пока каждый день не начал потихоньку сводить меня с ума. - А помнишь Викторию? Странная девочка была, не так ли? - смеялась я вместе с подругой в последнюю нашу встречу. Сейчас я стараюсь избегать всякого знакомого мне человека. - Я недавно просматривала альбомы со школьных времен, столько воспоминаний нахлынуло. - Виктория? Не помню такой, честное слово, - вдруг посерьезнела Мия, а мне стало не по себе. - Ну... Рыжая такая, носила разные чулки до колен, верила в то, что огромное количество пуговиц отпугивает нечисть... Как ее можно не помнить? - нахмурилась я, напрягая память. Нет, образ одноклассницы-чудачки отлично впечатался в мою память. В тот вечер мы поехали ко мне домой, чтобы устроить киносеанс на ближайшие шесть-семь часов, а заодно посмотреть фотографии из школьных альбомов. И я была уверена в своей правоте, ведь я отлично помню вид Викс на большинстве снимков! И ее нелепое платье на выпускной тоже. - Вот, смотри. Нет здесь никакой Виктории Стрэйнджер! - весело смеялась Мия, толкая меня в плечо, а у меня волосы едва не встали дыбом. Рыжая Виктория буквально исчезла со всех фотографий, будто ее и не существовало. Какое-то время я ходила по врачам, всерьез считала, что у меня какие-то неврологические расстройства, но нет... Я была абсолютно здорова, и это радовало и пугало меня настолько сильно, что в итоге я чувствовала себя никак. Никак. Я стала принимать витамины, активные добавки, в надежде на то, что это хоть как-нибудь поможет моей возможной рассеянности и невнимательности. Следующим специалистом оказался молодой психолог, на вид едва старше меня самой. Я ходила к нему на приемы через день, пока меня не сбила машина, когда я переходила дорогу на пешеходном переходе. И да, я была уверена в том, что перехожу дорогу именно на "зебре", а не на красный свет. Люди посчитали бы меня сумасшедшей, расскажи я им все как оно есть, и я промолчала. Каждое такое событие выводило меня из себя, доходило до паранойи и мыслях о суициде. Психолог предложил мне как-нибудь назвать это явление и перестать относиться к нему так негативно, а говорить о нем будто со стороны. И я назвала все это "Эффектом Дежавю". Потому что каждый последующий странный случай со временем терял границы, оставляя за собой лишь неприятный осадок, по ощущениям схожий с дежавю. Все детали вокруг меня продолжали стремительно меняться. Несколько раз в день я могла выйти в магазин, проходя мимо одного и того же дерева, который становился то дубом, то ивой, то елкой. Это перестало волновать меня. Жизнь стала смутно походить на нормальную. До тех пор, пока единственный близкий к моей проблеме человек, мой личный психолог, любимый парень не назвал меня другим именем. Он был абсолютно уверен в том, что зовут меня именно так, показал все записи... И я поняла, что и здесь все будет потеряно навсегда. Я отдалялась от него навсегда. Каждый день менялась какая-нибудь деталь в его внешности, какая-то привычка, что-нибудь в его личном кабинете. Когда все наконец в корне изменилось и здесь, я ушла. Переезды с одной квартиры в другую были невыгодны, поэтому я осталась здесь. Эта картина позади меня пугает меня больше всего. Почему я ее не убираю? Не знаю, может, потому что она служит мне напоминанием о том, что я человек с деффектом. Я устала испытывать дежавю, как остаточное чувство от паранойи и депрессии с навязчивыми мыслями о суициде. Я устала бороться, устала надеяться, что все вскоре перестанет меняться так быстро. Устала. А надежда на нормальную жизнь умирает как назло медленно. И от нее неприятно разит алкоголем и сигаретным дымом. Насколько я еще помню, меня звали Хани Уолтер, мне было двадцать лет. Это послание я записывала на видеокамеру в квартире, где скоро умру. Потому что ромашковый чай, который я заварила в этой чашке всего пятнадцать минут назад, отдает смесью малины и земляники.