Фуджигая, выпивка и прочие неприятности

— Тайпи, может, тебе уже хватит? — Тамамори сидел на диване, поджав под себя ноги, и стряхивал пепел с сигареты в пепельницу. Он глубоко вздохнул, когда Фуджигая налил себе еще виски. — Эй. Ты еще здесь, дива? Тайске фыркнул и поставил наполовину полный стакан с напитком на столик рядом с диваном. По телевизору крутили очередную любовную дораму с кем-то из джуниоров, и Фуджигая уже не был уверен, с каким именно. Впрочем, никакого интереса сейчас для Тайске, как и для Тамамори, не представляли ни сама дорама, ни то, кто в ней вообще снимается. Юта уже не помнил, зачем позвал Тайске к себе. Вообще-то он хотел собрать всех, но свободными оказались только Фуджигая и Никайдо. Такаши сослался на то, что завтра репетиция, а он себя плохо чувствует. Поэтому единственным, кто смог прийти, был Тайске. Сначала они смотрели фильм, взятый в прокате. Потом очень долго о чем-то разговаривали, нередко громко смеясь и даже передразнивая друг друга. Ближе к полуночи Тамамори «случайно» вспомнил, что у него есть виски, и тогда веселые и шумные разговоры перешли в более глубокие и даже философские. И сейчас, в три часа ночи, слов больше не осталось, поэтому Тайске молча добивал вторую бутылку виски, а Юта докуривал свою сигарету. — Что ты думаешь обо мне? — внезапно спросил Фуджигая. Он был пьян, и Тамамори прекрасно понимал это. Но все равно тон Тайске оставался почти ровным, его речь все еще была связной, а взгляд — вполне осмысленным. Фуджигая – тот, кто может контролировать себя довольно долго, но в таком состоянии он был почти не способен на шутки и воспринимал все всерьез, поэтому Юта решил, что уходить от ответа не стоит. Да и незачем, если подумать. — Странный вопрос, — Тамамори сменил позу, подперев спиной подлокотник дивана и согнув ноги в коленях. — Фуджигая-кун… очень хороший человек, — Юта облизал губы, — добрый. На тебя всегда можно положиться, и я очень доверяю тебе. Ты действительно дорог мне. Тайске какое-то время помолчал, задумавшись о своем, а потом заговорил снова: — За всю свою жизнь я совершил очень много ужасных поступков, но я очень рад, что вы, ребята, не отвернулись от меня. И еще… я счастлив, что ты открылся мне. — Что за странный разговор? Что на тебя нашло? — простонал Юта и уже в следующую секунду увидел лицо друга в опасной близости от своего. — Тайпи? Тамамори хотел оттолкнуть от себя одногруппника, но его взгляд упал на влажные пухлые губы. Этой одной секунды ступора хватило, чтобы Тайске накрыл своими губами чужие. Юта тут же почувствовал вкус виски, смешанный со вкусом собственных сигарет. Поцелуй не вызывал отвращения: губы Тайске были удивительно мягкими, а близость его — действительно приятной. Тамамори, отвечая на поцелуй, совсем не хотел его прекращать, но Фуджигая сделал это за него. Он последний раз коротко поцеловал Юту и отстранился. Какое-то время оба сидели, не проронив ни слова, а в затуманенных глазах друга Тамамори не мог уже прочитать ничего. И тогда, чтобы нарушить неловкое молчание, он сказал первое, что пришло ему в голову: — Это… было довольно хорошо. Тайске коротко рассмеялся и внимательно посмотрел на одногруппника: — Хочешь повторить? — Хочу, — усмехнувшись, ответил Тамамори, и уже сам проявил инициативу, сев на колени к Тайске, лицом к лицу. Он подался вперед, провел языком по губе и дальше, в рот, скользнул по нёбу, вдоль зубов и десен, по чужому языку, все еще чувствуя приятный терпкий вкус алкогольного напитка. Он слышал, как Тайске громко вдохнул, и сам он дышал точно так же — шумно и с трудом. Они не закрывали глаза и смотрели друг на друга, пытаясь что-то прочесть во взглядах, но безуспешно, потому что у обоих глаза были застелены дымкой непонятного желания получить друг друга без остатка. Тамамори почувствовал, как сильные горячие руки обхватили его за шею и прижали ближе. Они продолжали целоваться, и тихий звук от телевизора почти прерывался чмоканьем губ и попытками дышать. Тайске вновь отстранился первым, но лишь для того, чтобы провести языком вниз, от губ до шеи, чтобы прихватить зубами нежную кожу и оставить на ней красный след. — Нельзя, — тихо прошептал Тамамори, слабо пытаясь оттолкнуть от себя Фуджигаю, — не оставляй следов. — Наденешь шарф или кофту с воротником, — сбивчиво ответил ему Тайске, пытаясь расстегнуть чужую рубашку и вновь приникая к светлой, влажной от его собственной слюны шее. — Я сам, — небрежно бросил Тамамори, чувствуя, как дрожат руки у Фуджигаи, и принялся расстегивать свою рубашку, скидывая её куда-то на пол. Фуджигая заворожённо наблюдал за длинными изящными пальцами, ловко расправляющимися с черными джинсами, и стянул с себя толстовку, понимая, что в комнате стало слишком жарко. — Мне надо в душ, — прохрипел Тамамори, слезая с колен Тайске и снимая с себя джинсы. — И тебе тоже. — Ты что, серьезно? — опешил Фуджигая. — В такой момент?! — Ничего, подождешь немного. Я быстро, — Юта усмехнулся и, коротко чмокнув Тайске куда-то в нос, поспешил в ванную. Тайске застонал от досады и принялся со злостью колотить подушку, попавшуюся ему под руку. У Тамамори был просто талант испортить что угодно, и те десять минут, что его не было, Фуджигая обещал себе, что кое-кто теперь так просто не отделается. Юта вернулся в повязанном на бедрах полотенце, от него очень приятно пахло гелем для душа, и Тайске сошел бы с ума, если бы оно не прилетело ему в лицо. — Твоя очередь, — сказал Юта, почти улыбаясь. — Я буду ждать тебя в спальне. Только поторопись, а то я знаю твою привычку пропадать в душе. — Не беспокойся, — Тайске подошел слишком близко и, притянув к себе опешившего Юту, втянул носом его заставляющий потерять голову запах, — ты и соскучиться не успеешь, — хрипло прошептал он и прикусил мочку уха. Тамамори остался стоять посреди комнаты, осознавая, что не один Фуджигая сгорает от желания. Юта прекрасно понимал, что оказаться снизу придется именно ему. Было страшно, но в то же время он действительно доверял Фуджигае. Возможно, думал он, направляясь в спальню, это перевернет его жизнь с ног на голову, но о последствиях пока что беспокоиться не хотелось. Хотелось лишь принадлежать тому человеку, что сейчас стоял под струями теплой воды в его собственном душе, поэтому черт с ними, с этими последствиями, они подумают о них позже. Тамамори шумно сглотнул, когда Фуджигая вернулся и встал прямо перед ним. Капли воды стекали с кончиков волос по смуглой коже, и Юта провожал их завороженным взглядом. Фуджигая протянул руку и, схватив Тамамори за локоть, потянул на себя, другой рукой тут же обхватывая его за талию и прижимая к себе как можно крепче. Какое-то время они просто стояли вот так, наслаждаясь близостью друг друга. Оба испытывали какое-то странное ощущение спокойствия и уюта. Тамамори обнял Тайске за плечи и уткнулся носом ему в шею, и внезапно на него накатила совершенно непонятная печаль. Возможно, в этот момент он боялся, что очень скоро всё закончится, и Тайске снова станет совсем далеким, почти недостижимым. Фуджигая немного отстранился и, взяв Юту за подбородок, приподнял его голову, заглядывая в глаза. — Ты очень красивый, — тихо заговорил Тайске. — Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но мы могли бы встречаться? — Тайпи, ты пьян, — выдохнул Юта, отталкивая от себя Фуджигаю. — Уже завтра ты не вспомнишь о своих словах. — Я знаю, что говорю! — неожиданно громко сказал Тайске, перехватывая руки своего одногруппника. — Я способен себя контролировать. И я не прошу тебя клясться мне в любви, я всего лишь предлагаю тебе попробовать. Да, я не до конца уверен в том, что чувствую, но ты не безразличен мне, я понимаю это. Именно поэтому… — Я не буду против, если ты возьмёшь на себя ответственность за меня, — сдался Тамамори и обянял счастливо улыбающегося Тайске. Наверное, он тоже должен быть сейчас счастлив, думал Юта, но что-то всё равно беспокоило его. И всё же он решил оставить самокопание на потом, потому что Тайске медленно подталкивал его к кровати, целуя шею, облизывая её, спускался ниже, оставляя языком влажные дорожки. Фуджигая уложил Тамамори на мягкую кровать и навис сверху, избавляя их обоих от полотенец. Он наклонился, на пару секунд припал к губам Юты и стал спускаться дальше, вниз по шее, вдоль ключиц, провел по соску, слегка прикусывая его, и пальцами сжал другой. Юта, ёрзая и пытаясь оказаться ещё ближе, когда это и так уже было практически невозможно, шумно дышал. Ему было слишком приятно, и даже страх отступил, оставляя место только мыслям о наслаждении. — У тебя есть что-нибудь для… — Я понял, — жутко смущаясь, Юта резко прервал его. — Да, тут, — он повернул голову и глазами указал на прикроватную тумбу. Коленями Тайске сжал бедра Тамамори и, потянувшись к ней, стал копаться в верхнем ящике. — Ниже, — сказал он, наблюдая за рукой Фуджигаи. — Правда, это обычная мазь… Но хоть что-то. Тайске кивнул и, открыв нижний ящик, достал небольшой тюбик и с громким щелчком откупорил крышку. Он выдавил немного мазеобразной жидкости на ладонь, растёр по своему члену, потом немного приподнял Тамамори за бёдра и ввёл два смазанных пальца. Фуджигая заметил, как Юта скривился от неприятных ощущений. Продолжая его растягивать, Тайске взял чужой член в другую руку и, большим пальцем размазав естественную смазку по головке, принялся медленно его надрачивать. Когда Юта более-менее привык к чувству чего-то постороннего внутри себя, Тайске вставил ещё один палец. Юта втянул воздух сквозь стиснутые зубы, желая, чтобы неприятные ощущения поскорее отступили. Фуджигая, двигая пальцами внутри Тамамори, скользя пальцами по его члену, уже сгорал от собственного возбуждения. В какой-то момент он понял, что Юта немного расслабился, и тогда, вынув пальцы, Тайске приставил к входу смазанный член и принялся вводить его внутрь. Тамамори тут же резко впился ногтями в плечи Фуджигаи, пытаясь оттолкнуть его от себя. Слишком неприятно, даже больно, и хотелось сейчас же прекратить это. Но Тайске проник сразу до самого конца и замер, заглядывая в напряженное лицо Юты. — Постарайся расслабиться, — зашептал он, — я буду осторожным, обещаю. Подожди немного, и станет приятно. Юта слабо кивнул и больше не пытался отстранить от себя Фуджигаю, но боль от этого совсем не проходила, и ему пришлось терпеть, изредка поскуливая. Тайске подождал ещё где-то с минуту, и Тамамори показалось, что дискомфорт стал немного меньше. Но он прикусил губу, когда Фуджигая сделал плавный, очень осторожный толчок. Дыхание обоих стало громче, толчки Тайске — более хаотичными, и постепенно Юта начал привыкать. Его руки уже сами бродили по телу Фуджигаи, откровенно лапая чужие плечи, грудь, живот, бедра. Тамамори откинул голову назад, чувствуя, как возбуждение снова захлёстывает его с головой, и Фуджигая, наклонившись, прикусил мочку уха, стал несильно мять её губами. Одной рукой он подхватил Юту под колено, заставляя согнуть ногу, а палец другой руки, не спеша сделав круг вокруг пупка, подобрался к паху. Тайске обхватил чужой член и стал двигать рукой в такт своим движениям, пока Юта тихо постанывал. Тамамори пытался ухватиться за плечи, прижаться как можно сильнее, жмурясь и сходя с ума от происходящего. Все мысли покинули его голову, в ней не осталось ничего, кроме Тайске и собственного удовольствия. Ускоряя темп, Фуджигая грубо впился в губы Юты, скользнул в рот языком, пытаясь перехватить инициативу. Было слишком жарко, и дышать становилось всё труднее. Тайске целовал с каким-то только ему понятным остервенением, уже совершенно не думая о нежности и осторожности. Это сносило крышу ещё сильнее, и Тамамори уже откровенно стонал ему в рот, раздвигая ноги так широко, как только можно, выгибаясь навстречу горячим рукам и умелым ласкам Фуджигаи, отдаваясь полностью, без остатка. После очередного толчка Тамамори буквально сорвался на крик, и Тайске, усмехнувшись, принялся грубо вколачиваться в тело под ним. Сколько так продолжалось — не мог ответить никто из них. Оба потеряли счет времени, позабыв абсолютно обо всем. Им было хорошо, было слишком приятно, и Тамамори обхватил Фуджигаю ногами за талию, вжимаясь в потное, горячее тело. Пальцы цеплялись за плечи, за спину, и, наконец, рука на его члене резко сжалась. Фуджигая глухо простонал, утыкаясь лбом в чужую грудь. Следом за ним кончил и Тамамори, протяжно мыча, пачкая чужой живот. Глубоко дыша, хватая ртом воздух, Тайске вышел из обмякшего тела и рухнул рядом, пытаясь что-то сказать. Но слова совершенно не хотели складываться во что-то понятное и связное, поэтому он просто махнул рукой и прикрыл глаза. — Эй, — услышал он обиженное пыхтение у себя под ухом и взглянул на Тамамори, смотрящего на него сверху. — Трахнул меня и даже ничего сказать не хочешь? — Ну… — замялся Тайске, — это было здорово? — Идиот! — Юта стукнул его кулаком в грудь и упал на подушку. — Это я должен говорить, а не ты. Тайске засмеялся и повернулся лицом к Тамамори, подперев ладонью голову. — И откуда в тебе столько энергии до сих пор? — Как будто я знаю… — засопел Юта, вздыхая и чувствуя детскую обиду за то, что так и не услышал того, что хотел. Хотя на самом деле он и сам не знал, какие слова хотел бы сейчас услышать. — Сейчас… я нуждаюсь в тебе, — серьёзно заговорил Фуджигая. — Я не могу говорить о любви, потому что не хочу врать. Но я уверен, что когда-нибудь… — Тайске положил голову обратно на подушку и посмотрел в потолок. — А сейчас ты действительно нужен мне. Тама, пожалуйста. Именно в этот момент Тамамори понял, что Тайске, который всегда пытался защитить всех дорогих ему людей, сам нуждается в защите. Не от окружающих, а от самого себя. От одиночества, от съедающего чувства неуверенности, которое он очень хорошо пытается спрятать ото всех. Фуджигая – тот, кто всегда будет рядом, если это потребуется. Но и ему самому нужно, чтобы кто-то не покидал его, ему нужно чувствовать поддержку рядом, чтобы справляться со всеми неприятностями. Ему нужно, чтобы кто-то верил в него так же, как и он верит в остальных. — Не покидай меня, — повторил Фуджигая, вновь закрывая глаза. — Как будто бы я могу… — тихо прошептал Тамамори, аккуратно устраиваясь под боком у Тайске. И тогда Фуджигая понял: вот оно — то счастье, в котором он так давно нуждался. Оно всегда было рядом, но, возможно, из-за собственного упрямства или слепоты он не замечал его. И ощущая так близко тепло чужого тела, он осознавал, что сейчас ему больше ничего не нужно, лишь бы этот человек всегда находился там, где Тайске сможет дотянуться до него. Тамамори же, обнимая Тайске, думал, что хочет никогда не выпускать этого человека из своих рук. Они нуждались друг в друге. И наконец, спустя столько времени, они поняли это. Они не знали, что будет ждать их дальше, но… — Всё будет в порядке, пока ты будешь рядом со мной.