***
Гокудера не любит свой голос: говорит мало и по делу. Просто как-то ему сказали, что голос у него хриплый и скрипучий, словно ржавая калитка, и, вообще, такой голос не подобает порядочному омеге. Повод начать себя гнобить. Гокудера не любит свои руки. Как-то он начал заниматься сэлфхармом, и предплечья покрылись тонкими розоватыми отметинами. Повод начать носить с длинными рукавами. Гокудера перестает есть, когда отец говорит, что посмотрел на его мать, потому что она была воплощением идеала, а Хаято с его нравом и некрасивым лицом можно надеяться лишь на фигуру (ты же хочешь быть счастливым, а?). Гокудера помнит, как ему поставили диагноз анорексии, как лежал в больнице, как визжала мачеха, как голос совсем охрип. Но Гокудера совсем не помнит, как стал резать себя еще больше и тушить окурки о бедра. Повод ненавидеть свое тело еще больше. Нервный срыв. Побои от отца, синяки, ушибы и пара сломанных ребер. Издевательства сверстников-альф и окунание в школьный унитаз. Ненависть к альфам. Изнасилование. Ненависть к миру. Бога нет.***
Хаято устало потер глаза, которые болели от долгой переписки. Выключив , омега устало отбросил его на другой конец кровати, зарываясь в одеяло с головой и погружаясь в сон. Ненавистный будильник. Семь утра, и звук пришедшего сообщения. «Я не знаю, что сказать в данной ситуации, но мне искренне жаль тебя, и я не знаю, как мне тебя поддержать в той или иной ситуации. Прости, если что. ЯТ». Грустная улыбка, и Хаято тяжело встает с постели, босыми ногами шлепает по холодному полу в ванну. Когда он начал переписываться с незнакомцем в сети? Год? Два назад? Он уже не помнит. Но ЯТ стал для него настоящим другом, братом и, возможно, чем-то больше. Во время своей течки Хаято все больше думает о своем друге по переписке. Урок. Тяжелый взгляд прожигает спину, будто пытаясь вытащить самое сокровенное из души, мыслей. Звук пришедшего сообщения. «Не сутулься. ЯТ». Дыхание сбивается, руки начинают мелко дрожать, и Хаято громко сглатывает накопившуюся слюну. «Иди к медику и отпросись домой. У тебя, кажется, течка началась. ЯТ». Хаято начинает мелко дрожать, хищным взглядом окидывая весь класс. В голове гулко отдаются слова из сообщений. Слова стучат внутри головы, царапая сознание, разрывая мозг и пытаясь сложиться в логическую цепочку. «БЕГОМ! ЯТ». Гокудера подрывается прямо на середине урока и бежит. Бежит не к медику, Такемуре-сан, доброй девушке, которая часто с ним молча пила чай. Нет. Нужно дальше. Дальше. Д а л ь ш е. Д А Л Ь Ш Е. Хаято останавливается где-то в парке. Горло жжет холодный воздух, будто он съел битое стекло. Пар вырывается изо рта, собираясь где-то выше, в облаках. Слева прокаркала ворона. Омега только сейчас замечает, что стоит в каком-то незнакомом месте в школьной форме, и снег мягко оседает на его волосах. Звук пришедшего сообщения, Гокудера читает вслух: — Я сказал… — К медику, — в один голос вторит… Такеши? Парень резко разворачивается и видит одноклассника со своим пальто и чем-то еще в руках. Хаято мелко дрожит и громко стучит зубами, со злостью смотря на гостя. У бейсбольного придурка нет улыбки. Брови нахмурены, и между ними появилась небольшая складка, которую Хаято хочется расправить пальцами, словно скомканную бумагу. — Иди на хуй, — привычно бросает Хаято охрипшим голосом, пытаясь унять дрожь и ища кастет в карманах брюк. Кастет в пальто. — Хаято, иди сюда, — раскрывая пальто, мягко произносит Ямамото. «ЯТ всегда знал, как мне помочь» — невпопад думает Гокудера, спотыкаясь. Ямамото пахнет кленовым сиропом блинам, корицей и печеньем.