Чёрно-красный сожитель.

— А я переезжаю! Это было первое, что сказал Дэдпул Питеру в более-менее спокойное время, в которое они друг с другом не сражались. И Паркер, может, даже и порадовался бы за Уэйда, постоянно шатающегося на отметке между «отличный друг» и «полный засранец», но не в этот раз. С широченной улыбкой под маской и чемоданами в руках Пул стоял у двери Питера в три, мать его, ночи. И, насколько понял Паук, переезжал Дэдпул не в квартиру напротив, а прямиком в логово героя. Без лишних слов и вообще каких-либо лишних действий Питер захлопнул дверь перед лицом Уэйда. Сонно развернулся и собрался снова завалиться в свою ещё тёплую постельку... Дзынь! Нет, Питер не собирался открывать дверь, потому что знал, что это станет слишком громким призывом к действию. Дэдпул бы ворвался в квартирку, сразу разбросал свои вещи по углам и прямо в костюме устроился на кровати Питера. В принципе, так Пул и сделал, выбив дверь ногой. — Нехорошо своих соседей без ночлега оставлять, Спайди, — цокнул языком Уэйд и окинул небольшую гостиную оценивающим взглядом. — Уилсон, что ты вообще тут делаешь? — устало произнёс Питер. Он только пришёл с задания, истерзанный и истощённый, и единственное, о чём он мечтал — это просто уснуть. — Переезжаю, — с нескрываемым удивлением сказал Пул. — Но если очень хочешь, я могу на диване устроиться. Сегодня. — Что угодно, но дай мне поспать, — почти шёпотом озвучил Спайди, волоча ноги в комнату. С утра всё могло бы быть хорошо. Солнца не было видно, так как тучи почти заволокли всё небо. В открытое окно врывался холодный ветер, и Паркеру пришлось с болезненным стоном съехать с кровати на пол. Затем, почуяв что-то неладное в своей двухкомнатной обители, Питер закрыл окно и поплёлся на кухню. Оттуда приятно пахло блинчиками и раздавалась незатейливая мелодия из радиоприемника. — О, Спуди! Ты уже проснулся? Я думал, ты проспишь дольше, — не отрываясь от плиты, приветливо сказал Дэдпул. Дэдпул. Дэ-э-эдпул. Точно... Три часа ночи, чемоданы, чёрно-красный костюм... — Какого чёрта, Уилсон? — прохрипел Питер, сев за стол и положив на него голову. Сил для праведного гнева попросту не было, но повозмущаться надо, а то ещё решит, что он здесь желанный гость. Без слов, подвывая радио, Дэдпул поставил на стол прямо перед лицом парня тарелку с дымящимися и аппетитными блинами, потрепав тёмную волосню рукой в перчатке. Питеру понравилось. Это был такой невинный и обыденный жест, а в полной приключениями жизни он стал как глоток свежего воздуха. И, вздохнув, Паркер поднял голову, сложив руки под неё. — Надолго ты ко мне? — поднял бровь парень. — Как быстро он смирился, — пробубнил Дэдпул куда-то в пустоту, но потом развернулся к Паучку. — Не знаю, но могу и навечно, если хочешь. Питеру показалось, что Пул ему подмигнул. Маска мешала понимать и различать эмоции, и Уэйд явно это понял, поэтому торопливо отвернулся к плите обратно. — Главное, не мешай мне, — сказал Паркер, хватая правой рукой вилку. — Это как получится, Спайди, — с весёлой ноткой в голосе заявил Дэдпул. Питер свыкнулся с тем, что в его квартире он теперь не один, а по ночам из гостиной иногда раздаются шум телевизора и какая-то невнятная болтовня Уэйда с неизвестно кем. Конечно, парень был в курсе сумасшествия Уилсона и его привычки иногда выходить из этой реальности. Паркер решил, что лучше всего будет игнорировать громкие глупые реплики посреди довольно обычного разговора. — Нет! Я ж не педофил! — засмеялся однажды Дэдпул. Не считая того, что они говорили о том, что приготовить на завтрак, всё было нормально в этой ситуации. Хотя как может быть нормальной ситуация обсуждения завтрака между Человеком-Пауком и Дэдпулом в одной квартире? — Мы не можем так поступить, — насупился Уэйд, листая притащенный им же журнал. Питер удивлённо поднял голову и внимательно всмотрелся в сидящего напротив человека. Угадать, куда смотрел Пул или к кому он обращается, можно было лишь по положению головы во время разговора. За все два месяца их совместного проживания Уилсон ни разу не снимал свой костюм, а если и снимал, то Паркера явно не было дома в эти моменты. Когда Дэдпул выходил из своих странных трансов, то всегда трепал парня по голове и принимался за какое-нибудь дело по дому. С этим надо было что-то делать. И вот в очередной раз, когда Уэйд повернулся в сторону Паркера и протянул к нему руку, Питер схватил её. Видимо, такого наёмник никак не ожидал, и не удосужился выдернуть длань, застыв на месте. Спайди быстро сдёрнул с руки перчатку и направил большую ладонь в свою шевелюру и отпустил. Шершавая и совершенно покалеченная кожа пальцев ощутила тепло и мягкость тёмных волос. Дэдпул только сейчас осознал, что произошло. Но нарушать магию момента не хотелось ни ему, ни голосам в голове, которые резко притихли. В ушах громко стучало сердце. Пул почесал пальцами за ухом парня, и тот аж замурчал, сидя в позе лотоса на диване и ластясь под ладонь. Уилсон отдёрнул руку и испуганно взглянул на Питера. Паучок удивился. — Что случилось? — тихо спросил он, словно, скажи он чуть громче, стёкла в комнате разлетелись бы к чертям. — Ничего, — низким голосом ответил Дэдпул, глядя на свою руку. Она была страшной. Сам наёмник так описывал своё тело и любую его часть. Не то чтобы он стеснялся перед людьми или ещё что. Он просто не мог привыкнуть к себе самому, ощущая порой жуткую фантомную боль, волнами растекающуюся по всему телу. Питер сел ближе, обхватывая ладонями руку Пула. Он провёл пальцем по коже, стараясь касаться невесомо, боясь навредить, сделать больно или неприятно. — Извини, Паучок, — неловко посмеялся Дэдпул, вставая с дивана. — Я пойду, наверно, э, пройдусь... Да, точно! Пройдусь... И кинулся к двери, исчезнув в темноте коридора. Что на него нашло? Что с самим Паркером? Ему было жаль Уэйда? Может быть. Он хотел ему помочь? Вот в этом Питер уже не сомневался. У каждого своя история, свои скелеты в шкафах, а скелет Дэдпула напоминает ему о себе каждый Божий день, доставляя наёмнику непомерные страдания. Паркер не хотел, чтобы его друг мучился. Стоп... Друг? Хотя, что греха таить, конечно же, друг! А может... Вернулся Дэдпул только в десять утра следующего дня. Питер ещё тихо посапывал, но устроился он на том же диване в гостиной, прижимая к себе какую-то вещь. Пул аккуратно обошёл журнальный столик и осознал, что во сне Паркер прижимал к груди перчатку Уилсона. Чёрт! Как он мог забыть её здесь?! — Уэйд? — совсем хрипло спросил Питер, не открывая глаз. В горле у Пула пересохло. Малыш Спайди был таким невинным, маленьким и беззащитным. «Он же потрясающ! Мне кажется, мы явно геи.» „Определённо, ориентация поменяна. Нам крышка...“ — Заткнитесь! Когда кажется, креститься надо! —слишком громко ответил Дэдпул, отчего Питер поёжился и открыл глаза. Он вопросительно уставился на Уилсона, прижав перчатку ещё ближе к себе. — Прости, Спуди. Я тебя разбудил? — забеспокоился Пул, кинув взгляд на губы паренька, которые тот слишком уж красиво облизал. — Уэйд, всё в порядке? — поднял бровь Питер, сев на диване и широко зевнув. — Всё просто потрясающе... Оладушек? — весело произнёс Дэдпул, потянувшись за перчаткой оголённой рукой. Спрятав перчатку под домашнюю растянутую футболку, Паркер чмокнул протянутую ладонь. — Ты издеваешься? — выдохнул наёмник. — Нисколечко, — обворожительно улыбнулся Питер. — Снимешь костюм, отдам перчатку. Дэдпул от удивления уселся на журнальный столик. «Мне нравится этот пацан! Беру!» „Давайте трахнем его? Пожалуйста!“ «Не, чувак, рейтинг не тот. А вот целоваться никто не запрещал.» «Сгиньте», — про себя шикнул Пул. — Ну, — наклонил голову набок Паучок, — я, значит, и личность открыл, и живёшь ты в моей квартире, а я даже цвет твоих глаз не знаю! Дэдпул глубоко вдохнул. Он не знал, чем всё это обернётся, но парню Пул доверял. Его большим карим глазам и хитрой ухмылке победителя. Уилсон поднёс руку к голове и очень медленно стянул с неё маску. Открыть глаза оказалось непосильным трудом, но оно того стоило. Питер был поражён. Наверно, во всех смыслах этого слова. Он был в ужасе, одновременно граничащем с безграничным восторгом. Да, Уилсон был искажён, будто потерян в кривом зеркале, отражение которого устрашало и могло бы по ночам пугать детей, да и взрослых. Но Паркер видел в этом свой шарм. Вообще, у него было довольно абстрактное понятие о красоте или чём-то подобном, поэтому оба человека, заключённые в оковы молчания, старались даже не дышать. В комнате лишь мерно тикали часы. — Уэйд, — выдохнул Питер, слишком громко для этой комнаты, но слишком тихо для гулкого стука сердца. Паркер протянул руку к щеке Дэдпула и провёл по ней подушечками пальцев. — Так! Давай только без телячьих нежностей! — дрожащим голосом произнёс Пул, резко встав со столика и пройдя на кухню. — Оладушек? Питер смог только кратко кивнуть. Они в молчании поели, только постукивали вилки по тарелкам. «Я. Хочу. Этого. Парня. Под себя. Сейчас же.» „Прошу... Давай хотя бы чмокнем его пухлые, нежные губы...“ «А потом перейдём на шею, прикусывая кожу...» „Вон как ключицы из-под майки выглядывают! Так и просят засос поставить!“ — Мы не будем его трахать! — крикнул Уилсон. Питер подавился оладушкой. Он долго кашлял, стуча по груди кулаком. Потом отдышался и уставился на Дэдпула. — Уэйд... — протянул он имя, в который раз уже за день, выпив воды из стакана. Кадык парня дрогнул, отчего Пул сглотнул. Паркер достал из-под футболки перчатку и отдал её наёмнику. — Спасибо, — сказал Уилсон, забирая чёрно-красную ткань. — Я сегодня иду на одну работку, — произнёс Питер, — так что вернусь к утру, наверное. — Отлично! К твоему возвращению приготовлю что-нибудь особенное, — подмигнул Уэйд. Теперь Спайди видел все его эмоции и ему это однозначно нравилось. Поэтому он улыбнулся наёмнику. Питер вернулся раньше, чем обещал. Ему на помощь подоспели полицеские, и Паркер смог влезть в окно своей квартирки уже в четыре утра. По гостиной разнёсся храп. Паук и не замечал, что Дэдпул так громко храпит во сне! Но больше всего его удивил звук работающей стиральной машинки. Окинув взглядом диван, на котором устроился Уэйд — не без борьбы за кровать в первый день, конечно, — Питер остановил глаза на шее наёмника. Костюма... нет? Костюма нет! Как велик вдруг стал соблазн чужого тела. Мужского, болезненного, не важно... Но это был Уэйд Уилсон, а Паркер вдруг осознал всё шаткость своей ориентации. Почему он не выгнал его в первый же день? Ему было интересно. Почему сейчас он присел в костюме на журнальный столик прямо перед лицом Уэйда? Ему совершенно точно просто интересно. Нет, конечно, он не чувствует к Дэдпулу чего-то неправильного. Он им дорожил, уважал его, хотел помочь и быть рядом... Вроде абсолютно нормальные эмоции, но по отношению к болтливому наёмнику были какими-то слишком правильными и нужными. Видимо, Питер в него втюрился. В его болтливость, его своенравную нравственность, в его таланты, эмоции и чёрно-красный костюм, так похожий на его собственный. Во сне Пул дёрнулся. Он громко что-то промычал, а его лоб покрылся испариной. Ему снится кошмар? Скорее всего. Дэдпул опять рванул в сторону, чуть не двинув рукой по носу Питеру. Тот ловко увернулся и стянул свою маску. — Уэйд, — прошептал он на ушко наёмнику, — я здесь, не бойся. Успокоился. Вот это да. Паркер даже не ожидал такой быстрой реакции. Но всё оказалось не так радужно. — Спайди? Ты же обещал вернуться утром, — хрипло и низко отозвался Уилсон. Питер закатил глаза, а потом медленно наклонился к губам Дэдпула. «Наконец-то! Я дождался!» „Погоди, может он двинет нам по морде и выставит из дома.“ Но Паркер не делал ничего такого. Он просто вблизи рассматривал лицо Уэйда. — Да пропади оно всё! — и Уилсон нежно прильнул к Паучку. Поцелуй получился смазанным и нелепым, ведь Пул всё так же продолжал лежать на диване, а Паркер - сидеть на столике. Затем Питер ловко залез на Уэйда и насмешливо на него посмотрел. — Что там говорили в твоей голове? Что у меня зад ничего? — улыбнулся парень. Уилсон рассмеялся, и Паркер понял, что его смех — это ещё одна вещь, которую он в наёмнике любит. Второй поцелуй был страстным, дерзким и очень долгим. Третий пришёлся на тонкую шею Питера, где остался алеть засос. Четвёртый, пятый, десятый... Губы наёмника настырно исследовали все предоставленные места. Руки скользнули под футболку, и Спайди сдавленно охнул от прикосновения грубой кожи. Дэдпул резко остановился. — Ты чего? — удивился Питер. «Твою мать, продолжай давай!» „Ты что творишь, козлина?!“ «Ну же! Такие прекрасные ручки и к тебе тянутся.» Как в дополнение словам в голове, Паркер провёл рукой по одеялу в том месте Пула, где должно быть его достоинство. Бёдра подались вперёд, а с кривых губ сорвался лёгкий стон. Резким движением Питер сдёрнул одеяло с мускулистого тела под собой, и принялся выцеловывать каждый сантиметр шеи и груди Пула. — Так не пойдёт, малыш. Я сверху, — и, подхватив парня на плечо, унёс его в комнату на кровать. С утра Питеру было тесно и жарко. На одноместной кровати уместиться двум мужским телам оказалось немного неудобно, и Паркер перекатился прямо на грудь Дэдпула, подарив тому утренний поцелуй. Дыхание наёмника щекотало макушку, а грубые пальцы нежно перебирали тёмные пряди. — Знаешь, —прошептал Уилсон, — мне нравится твоя упругая задница. — Боже, Уэйд, заткнись, не порти момент, — засмеялся Питер, покраснев. — Почему, кстати, ты ко мне переехал? — Люблю тебя потому что, глупышка, — весело сказал Дэдпул, но в его голосе сквозила какая-то ему одному ведомая боязнь. Паучок изумлённо поднял брови и снова улыбнулся. — А я тебя... Блинчиков?