Хочешь сладких апельсинов? Хочешь вслух рассказов длинных? Хочешь, я взорву все звёзды, Что мешают спать? Земфира «Хочешь»
Болезнь подступает к Владе очень неожиданно — Огнева и заметить не успевает, как в самом начале марта подхватывает ангину. Первой её опутывает сонливость — тянет завернуться в одеяло и лежать в нем целый день, пока жизнь вокруг идёт своим чередом. Сну Влада оказывается очень рада — не часто выпадает возможность поваляться в постели при дурдоме Тёмного Университета. По поводу вялости первым её подкалывает Гильс – мол, еще одна засоня, будто не хватало Сони Морфеевны, а еще через несколько дней начинает суетиться Дрина, когда Влада просыпает три лекции и приходит только к середине третьей пары — вся какая-то помятая и с мутными глазами. Еще через сутки Влада кое-как приходит к четвертому уроку и «радует» Дрину своим горячим лбом. Веснич ничего не понимает, но паникует, а за ней и Егор, а за ним и Тойво с дедом Венго.***
В конце концов, окончательно больная Влада остается лежать в медпункте со своим больным горлом. Кошки, которые должны были скрести на душе, почему-то расцарапали ей глотку, поэтому каждый необходимый глоток теплого чая давался с неимоверным трудом, а есть даже самую жидую больничную кашу казалось невозможным первые несколько дней. — Буттем колотт, Флатточка? — смеется Тойво два раза в день — утром и вечером — и колет ей болезненные антибиотики, после которых вся поясница Владки покрыта синяками. Уколы, конечно, ей не нравятся, но приходится терпеть — по вечерам в палату заходит дед, а по следу его прибегает ненавистная учительница кикимороводства. Контролируют лечение.***
Больше всего Влада ждёт Гильса — такого статного, красивого, даже зимой смуглого и такого хищного — только он не приходит и не приходит. Влада ждёт дальше. Зато каждый день медпункт наполняется теплым присутствием Бертилова. Юный тролль приходит в любое неожиданное время — иногда Влада видит его, открывая глаза утром, а иногда он проскакивает мимо стола Тойво, пока «финно-угорская упырья» дремлет за своим рабочим столом. Сегодня тролль сбегает с уроков — кажется, сейчас у него любимый файербол — и приносит кашляющей Владе арбуз в авоське: — Апельсины банальные, все их носят, — отмахивается он смущенно на вопросительный взгляд Влады и достает из кармана ножик-бабочку, чтоб красиво нарезать подарок. Влада садится на кровати, удобно подкладывая подушку под спину: — И где ты достал его в начале весны, балбес? Балбес расцветает в самодовольной нахальной улыбке. — Места знать нужно.***
За те две недели, которые Влада лежит на лечении у Тойво, к ней пару раз успевает забежать Дрина, брезгливо чмокнуть в носик и предложить сделать маникюр: — А вдруг Гильс зайдет, а у тебя та-а-акие ногти, — многозначительно говорит она и Огнева нерешительно соглашается —, а вдруг и правда зайдет? Гильс, правда, не заходит.***
Зато не прекращает свои заходы такой внимательный друг: Егор с несвойственным ему постоянством каждый день таскает темноглазке то весенние нежные цветы, то летнюю малину, то зимние сорта яблок — Владе остается только диву даваться, откуда он берет все свои необычные подарки и принимать их. — Влада, а что ты думаешь обо мне? — в конце-концов очень отстраненно спрашивает Егор, кладя на одеяло Владише самые настоящие белоснежные подснежники — под стать цвету кожи самой Огневой. Над ответом Владка даже не раздумывает: — Конечно же, ты мой самый лучший в мире друг! , — счастливо улыбаясь говорит она радостным голосом и по-детски протягивает Егору руки для объятий, пока лицо тролля принимает обиженно-печальное лицо. Бертилов понимает, что еще немного — и сорвется, закричит, сломает что-нибудь, заморочит Владку самым мудрёным своим мороком, потому решает перевести тему: — А у нас Фурьевна опять оплевала Аццкому крылья. Я хотел к тебе на нем залететь, но сама понимаешь — я же не зверь, — бормочет он, не сводя глаз с подснежников и вертя в ухе серьгу. Изумруд на ней становится всё больше и больше, а блестит всё ярче и ярче. Влада слушает вполуха: — Да-да, конечно не зверь… А как там наш курс? Как Гильс? — последний вопрос она выдыхает очень заинтересованно, что выглядит неожиданно и противно даже для нее самой. И в эту же секунду тумбочка у кровати сбегает на ножках за ширму, лихо подскакивая на ходу, соседняя пустая койка гарцует, как настоящий конь, а подснежники разбегаются по одеялу, тоненькими голосочками ругая Муранова — Егор не выдерживает. Его фактически выносит из медпункта, а последнее, что замечает в озверевшем тролле Влада — сжатые добела кулаки. Огнева остается лежать в палате одна — шокированная, окруженная сумасшедшей мебелью и собирающая по постели полоумные цветы — пока радио на подоконнике напевает:«Хочешь сладких апельсинов?»