***
С недавних пор Эрен не любит солнце. Раньше оно трепетным напоминанием о доме и родителях нежно ласкало темную макушку. В редкие минуты покоя Йегер вытягивался на траве, подставляя лицо под теплые лучи и упорно смотрел на небо до тех пор, пока перед глазами не начинали вспыхивать зеленые пятна. Теперь ему кажется, что солнце нещадно хлещет по щекам, наказывает, норовит ужалить в любую непокрытую часть тела. Тень не спасает от удушливого зноя. Противная капля медленно скатывается по виску, отвратительно скользит куда-то под воротник форменной куртки. С наступлением ночи жара не отступает. Йегер чувствует, словно он каждую минуту обрастает горячей плотью, ощущает, как плотно она сжимается вокруг его шеи, перекрывая доступ сухого горячего воздуха. Он почти слышит, как с неприятным шипением начинает испаряться его кровь, тянется рукой к лицу, чтобы хоть на мгновение отсрочить начало этого кошмара, соскрести с себя эту мерзкую личину, но раз за разом он только расцарапывает кожу на раздраженной и теперь вечно горячей щеке. Йегер ловит встревоженный взгляд Микасы, но невозмутимо отводит взгляд, затылком ощущая ее немое присутствие. Микаса. Среди всего того безумия, поглотившего их в последнее время, она стала глотком свежего воздуха, практически в прямом смысле этого слова. Сразу после обращения, когда каждый сустав выкручивает так, что не кричит Эрен только потому, что боится откусить себе язык. Когда перед глазами стоит только непроходящее красное марево, а под веками неприятно печет, и нет даже слез, чтобы разбавить эту пустыню — руки этой девушки приносят облегчение. Почти болезненные прикосновения маленьких ладоней. От них разливается мягкая прохлада. Она как нежный бриз, сама не осознает, что спасает его каждый раз, когда демоны его существования подбираются слишком близко и уже начинают скрестись в глотке отравленными стонами. Когда они еще жили в Сигансине, ее руки всегда были ледяными. Микаса натягивала рукава растянутого свитера и зябко перебирала тонкими пальцами. Эрен терпеть не мог, когда она даже ненарочно к нему прикасалась. Он дразнил ее лягушкой и брезгливо растирал каждое место, к которому она дотрагивалась. Сейчас же он готов отдать душу за те моменты, когда она делится с ним своим холодом, даже слезы, которые она порой роняла на его руки, казались холоднее снега. Так ли иначе, Микаса служит пусть временным, но спасением. Со временем подаренная ею прохлада уходит, но сама мысль о том, что есть человек рядом с которым становится пусть ненадолго, но легче, приятно холодит душу и дает сил продираться дальше сквозь эту бесконечную топку. Эрен смотрит на ее плотно поджатые губы, хроническую усталость и напряженную линию плеч. Мысленно восхищается тем, как кто-то настолько хрупкий, может умещать в себе такую колоссальную мощь. Он знает, что никогда не скажет ей вслух насколько она важна, как и не скажет никому, что сгорает заживо каждую минуту своего существования. С ним и так хватает возни.***
Очередной рейд оборачивается полной катастрофой. Хотя в последнее время мало что вообще кажется чем-то, хоть отдалено напоминающим успех. Но этот раз их разбивают наголову. Даже преимущество в лице прирученного гиганта не спасает ситуацию. Титаны, как натравленные, бросаются на Йегера, с сумасшедшим остервенением вырывают целые куски мяса. Он отстраненно замечает, как какой-то из уродов с отвратительным чавканием вырывает клок его волос, вместе с немаленьким лоскутом кожи. Регенерация сразу запускается, отращиваются утерянные ткани. Такая незначительная боль уже не идет в расчет. Солдаты без секундной передышки рубят появляющихся, словно из ниоткуда, уродов с бессмысленными взглядами и нелепо открытыми ртами. Блестящие, словно маслянистые губы равнодушно смыкаются, гигантские зубы перекусывают хребты пополам. А в следующую секунду короткие толстые пальцы уже тянутся за следующей жертвой. Кажется, этой бойне не будет конца.***
По окончанию сражения все телеги разбиты, даже лошадей хватает не всем. Всех погибших, и даже часть еще живых людей, покалеченных настолько, что для них уже нет надежды, безжалостно оставляют за спиной. Эрен чувствует, как от его тела поднимается пар, боль накатывает привычной волной. Нет времени, чтобы ждать полного восстановления, и он уже на ходу ощущает, как некоторые суставы с неприятным щелчком встают на место. Йегер мертвой хваткой вцепляется в поводья, отстраненно думает, что прямо сейчас вполне может приплавиться к ним, и молится о том, чтобы не свалиться с лошади. Он, конечно, выживет, но вынужденное промедление может стоить жизни кому-нибудь из и так едва уцелевших бойцов. Эрен рвано дышит, из последних сил удерживается в седле. Держать глаза открытыми кажется невыполнимой задачей. Под веками уже привычно вспыхивают алые звезды, звуки становятся гулкими и нечеткими. Отчетливо в этой удушающей тишине раздается только хриплое дыхание, неровный стук заполошного сердца и то, как медленно запекается кровь в его же жилах. Йегер чувствует, как начинает заваливаться, ждет что вот-вот рухнет навзничь, прямо под копыта уставшего коня, но внезапная прохлада, нахлынувшая откуда-то сбоку, удерживает его от неминуемого падения. Эрен чувствует, как слева его поддерживает надежное плечо. Микаса как всегда вовремя. Как всегда холодная, почти ледяная, даже несмотря на то, что только что они сражались как сумасшедшие. Йегер чувствует спасительную прохладу даже через плотную ткань форменной куртки. Медленно расслабляется, ощущая, как медленно отступает горячее марево. Он с трудом открывает глаза, чтобы наконец поблагодарить свою подругу, и с удивлением ловит обеспокоенный взгляд Микасы, несущейся через пару метров от него. Эрен в полном замешательстве поворачивает голову и упирается взглядом в строгий профиль капрала. Тот невозмутимо игнорирует шокированный взгляд, продолжает удерживать в седле уставшего мальчишку. Лошади шагают в ногу. Удивительный человек, способный подчинить порядку все, что попадается у него на пути. Ощущение защищенности и облегчения медленно, но уверенно разливается по телу, сантиметр за сантиметром отвоевывая человеческое тело у гиганта. Эрен чувствует, как сладковатый запах крови и запекшейся плоти уступает свежему аромату ночного леса. Он улавливает легкий аромат цветов и горькой полыни, а потом ощущает, как знакомые маленькие пальчики уверенно ложатся поверх его рук, надежнее перехватывая поводья. Микаса с отстраненным видом помогает вести коня. Кажется, в вопросах самообладания она вполне может конкурировать с Риваем. Думать об этом нет сил. Эрен плавает на волнах спасительной прохлады, смакует каждый вздох, каждую секунду временной передышки. Слева надежное плечо капрала, справа верная подруга, несущая с ним его ношу с момента их встречи. А в голове все вертится старая, то ли присказка, то ли легенда, когда-то рассказанная мамой: у людей с холодными руками — горячее сердце.