Маша и медведи

Солнышко пекло нещадно, клонило в дрему. Широкая лесная дорога неторопливо извивалась, позволяя практически отпустить поводья, а лошадям самостоятельно выбрать удобный шаг. Можно было не торопиться: это было возвращение домой, с прибытком, с гостинцами и с кое-какими диковинами для продажи высокородным господам. Купец, сидя на облучке, нет-нет, да ронял голову на грудь. Она метнулась на дорогу неожиданно: белая рубашка - окровавленная, рваная, растрепанные волосы, на лице синяки - девчонка... С отчаянием кинулась перед лошадьми, пугая их ленивый шаг. - Там! Там! – лепеча, она подбежала и схватила купца за сапог. Силы оставили ее. Тело мягко осело на дорожный песок. У Кузьмы сон как рукой сняло, он резко спрыгнул с облучка, подхватил девушку на руки, понес к телеге. Она пришла в себя не сразу, открыла серые глаза. Девчонка-служанка осторожно поднесла к пересохшим губам кружку. Купец не торопил ее. Пусть сначала напьется, а затем расскажет, что стряслось. Ведь если на дороге завелись лихие люди, то нужно как следует подумать, стоит ли этим путем ехать домой. Есть и другие дороги. И тут она сама нашла его задумчивый взгляд, словно холодом обожгла: "Бегите отсюда. Пока не поздно". Кузьма был человек бывалый, пугаться словам девчонки не спешил, лишь слегка прищурил правый глаз: мол, слушаю. Девчонка же медленно нащупала пальцами край бортика и попыталась сесть. Получилось у нее не с первого раза, но от помощи служанки она отказалась. Медленно опустила пустую кружку и снова впилась пристальным взглядом в лицо купца. Он ждал слез и паники, или чего там еще обычно ждут от растрепанной девчонки, явно пережившей неладное. Но ее голос был на удивление спокоен, а рассказ сдержан. Еще недавно у нее было все: семья, достаток, резвые кони, ладные телеги. Отец тоже промышлял торговлей. А когда подросли дети, стали за товаром ездить все вместе. Так было и в этот раз. Но этот лес, такой обманчиво теплый, спокойный и солнечный убаюкал и их. И тогда пришли они. Из ниоткуда - трое свирепых зверей с человеческим разумом и хитростью. Она так и не произнесла этих двух страшных и запретных в лесу слов: "медведь" и "оборотень". Ее поняли и без них. Сколько девка провела в лесном логове, она не могла сказать. Дни были похожи один на другой. Ее не собирались убивать. Хозяйке-медведице явно нужна была помощница. Ею и стала Машка. Страшной была эта сказка про девочку и медведей. Все в ней было: и мебель, явно большая для человека, и кровати из целого дерева... Но главным в медвежьем семействе было их богатство. Кровавые и страшные сокровища приносили в дом все трое. Даже младший медвежонок ходил со всей семьей на разбойное дело. Девочка сидела на телеге: голова опущена, глаза пристально изучают переплетенье пальцев на руках. Ее никто не перебил ни разу, ни о чем не спросил. Служанка Ласька прятала мокрые глаза. Купец же, напротив, не сводил с рассказчицы пристального взгляда. Будто что-то прикидывал, взвешивал. Не было в этом взгляде сочувствия, лишь спокойный и трезвый расчет. Наконец Маша вздохнула, подняла голову:"Мне нужно идти. Они сейчас хватятся меня, а найдут вас... И никто не спасется. Я принесла вам гибель взамен за вашу доброту... Чем дальше я уйду..." - Ты слаба, нет смысла пытаться куда-то идти. Верста туда или сюда погоды не сделает, - голос Кузьмы был спокоен. Он словно принял для себя какое-то решение, и в глазах его появился опасный холодный огонек. - Если ты смогла сбежать, значит, и по лесу неплохо ходишь, не плутаешь, получается. Девушка уставилась на него исподлобья, пытаясь сообразить, к чему он клонит, и, наконец, лишь молча кивнула. - Вот и славно. Ты много лиха пережила. Храбрая ты, девка. Но пешком тебе не спастись, тут дело ты говоришь. А хочешь коня одного? Девушка нервно сглотнула, глаза ее округлились. - Я не шучу, - отмахнулся Кузьма, - я всерьез говорю. Я тебе коня дам, если дорогу к избушке покажешь. Что уж я там делать буду - мое дело, так ведь? Ласька спрячется здесь, вон, хоть на дерево влезет... Лошадей подале отведем. Телегу ветками засыплем. От тебя не убудет. Дорожку покажешь - и скачи во весь дух, кони у меня хорошие, отдохнули, чай... Девчонка, потупившись, молчала, лишь грудь ее нервно вздымалась, и слова отказа прямо витали в раскаленном густом лесном воздухе. Наконец, подняла на Кузьму глаза. Долго молча смотрела на него и все-таки кивнула. Кузьма сразу же проявил недюжинную прыть и смекалку. Девчонка, усаженная в одеяле под дерево, лишь наблюдала, как телега превратилась в самый настоящий куст, лошадей отвели вглубь чащи на полянку, юркая Ласька влезла на ближайшую сосну, устроив себе в развилке настоящее гнездо... Лишь один конь неторопливо пасся недалеко от дороги... Конь для Машки. Кузьма стоял перед нею, готовый ко всему: перепоясанный ремнями, с мечом у пояса, за поясом топор, в сапоге нож, на ногах мягкие сапоги, в таких по лесу идти - ни одна ветка не хрустнет. - Пойдем, что ли? - спросил Кузьма. Она кивнула. И лес поглотил их. Вне желтой песчаной дороги чащоба оказалась не такой и приветливой. Косогоры, мрачные старые ели, отчетливо несло откуда-то болотной сыростью. Но девчонка не терялась, она уверенно шла вперед, и, казалось, прибавляла шаг. Уже через несколько поворотов у Кузьмы мелькнуло шальное: без девки может и не выбраться. Вон ее сарафан мелькнул за кустом, Кузьма устремился за ним, вбежал на крутой пригорок и замер. Он был перед ним: деревянный добротный дом прятался с другой стороны соседнего каменистого пригорка и был укрыт надежной каменной ладонью. Купец сразу забыл о девчонке, о том, что только что плутал. Оборотни и их богатство поглотили все его помыслы. Он мягко спустился и начал подкрадываться к дому. Тишина встретила его. Кузьма беспрепятственно дошел до самых бревенчатых стен и, обмирая от ужаса, медленно попытался заглянуть в небольшое слюдяное окошко. Древний ужас приковал его к месту. Каждое слово девчонки оборачивалось жуткой сказкой из детства. Три медведя сидели за огромным деревянным столом, неспешно ели кашу из большого горшка. Купец даже на мгновение, казалось, услышал порыкивание вместо обычных разговоров, и тут один из оборотней резко поднял голову и встретился с Кузьмой взглядом. Купец в ужасе заорал, и резкая боль пронзила его затылок... Он пришел в себя от нестерпимого желания пить. Медленно разлепил веки. Голова ужасно болела. Он сидел посреди широкого песчаного двора, накрепко привязанный к здоровенному деревянному столбу. Дверь дома открылась, и на крыльцо вышел огромный мужик. - Смотри-ка, очухался, - крикнул он кому-то в доме, насмешливо глядя на Кузьму. Из дома вышла красивая женщина. Крепкая, румяная, сероглазая, по повадкам видно, что хозяйка. Она, видимо, не успела еще освободиться от медвежьей шкуры. Рубаха была заправлена в огромные меховые штаны, сделанные из косолапого, в руках у нее была рубаха с капюшоном из медвежьей головы... Кузьма застонал. «Дурень! Поверил в россказни, а теперь откупайся от лесных татей. Хоть бы телегу-то не нашли, а то живым не откупишься». - Ну что, купец? - мужик присел перед столбом на корточки, - польстился на чужое, а теперь и не рад, поди? А ведь предупреждали тебя, кровавое это золото, кровью умытое. Но жадность, она сильнее страха. - Оборотень усмехнулся.- А ведь стоило тебе довести девку до города, помочь ей, и был бы ты сейчас свободен. Из дома лихо выбежал мальчишка - подросток, румяный, темноволосый, копия отца... Да, вот и третий медведь. Кузьма скорчился от боли. Мимо него мальчик провел двух его коней, мать вышла из дома и через несколько мгновений унесла обратно его бесценное венецианское стекло... Все нашли. Душа свернулась комочком от страха. Мужик вглядывался несколько мгновений в лицо пленника, и наконец, крикнул: «Доча!». Шорох раздался где-то за спиной, но повернуться Кузьма не мог, мешали путы. - Ты думаешь, я тебя обманула? - раздался тихий шепот, - все, что я сказала - правда. Все так и было. Нападение лесных татей, только они не взяли нас, и мы вернулись за ними. С тех пор на этой дороге мы всегда ждем тех, кто кровью и ложью добывает себе богатство. Она появилась перед ним: светлый льняной сарафан, не Ласькины обноски, тонкая дорогая ткань, красивая вышивка, подчеркивающая ясные серые глаза, как у матери. Девчонка легко присела на корточки, пряча что-то за спиной. - Такие как ты, всегда хотят больше, ибо привыкли брать не свое... Так ведь, купец? Так было с твоим названным братом, который так и не вернулся однажды из дальнего города? Она не сводила с него пристального взгляда. Купец отчаянно замотал головой, не веря своим ушам... В груди отчаянно заколотилось сердце... Он уже открыл рот, силясь возразить, когда Маша выбросила правую руку вперед. Кузьма вздрогнул и захрипел: из его горла потоком хлынула кровь, утекая, впитываясь в светлый лесной песок. А над головой по-прежнему беззаботно щебетали птицы.