Манул

Вернувшись домой после плодотворного трудового дня, Владимир заметил в своем дворе несанкционированный митинг. Точнее обычное сборище примитивных дворовых гопников вокруг чего-то пока ему недоступного и от того более интересного. Нет, в этот раз они никого не трогают, просто стоят и что-то активно обсуждают. Ради здорового интереса подошел ближе. Нет. Через таких слонов не перепрыгнуть. — Ребята, можно я тоже посмотрю, — вежливо вторгся Владимир. — Смотри, — хмыкнул один из ребят. — Не видел, наверно, такой экзотики раньше. Толпа немного расступилась, предоставив Холстинину возможность взглянуть на предмет спора. Что угодно ожидал увидеть. От банки из-под редкой марки пива, до редкой модели гитары, которую выкинул какой-нибудь чудик с тараканами в голове. Всё, кроме того, что увидел. Прямо на снегу лежит кот. Да не простой наглый кошак дворянских корней, а редкий хищник, которому не место в этих краях. — Совсем народ разжирел, — заключил один из ребят. — Скоро тигров дома держать начнут. — Угу, — согласился кто-то. — Может, толкнем на птичьем рынке кому-нибудь? Мало ли извращенцев. — Я вам толкну, — вступился Холстинин. — Может, у него хозяин есть, волнуется сейчас. — Да он уже неделю здесь трется. Только в руки не дается. Сейчас вон собаки загнали, так не сопротивляется. — А объявы клеить мы не нанимались. За это не платят. — Значит, я к себе его заберу, — категорично заявил Владимир. — И кыш отсюда все. Чего уставились? — Мужик, ты за базаром следи, — напрягся один из ребят. — Сява, не впрягайся. Нам кошак не нужен, а с нервными связываться себе дороже. Пойдем, лучше пиваса накатим. — Сопляков забыл спросить, — не унимается первый. Но остальные наваливаются толпой на разбушевавшегося товарища, сгребают под руки и уводят в сторону магазина. Владимир же присел к дикому зверю, провел ладонью по мягкой шёрстке. Кот потянулся мордочкой к его руке. Нашли страшного хищника. Ну чуть больше обычного домашнего кота, так это в основном из-за шерсти. Характер спокойный, не иначе дома у кого-то жил, вот и сейчас тянется к человеческому теплу. И оставлять его здесь не правильно. Ладно, эти упыри пошумели и расползлись, и то на рынке продать хотели. Нет уж. Обойдутся. Владимир поднял кота на руки и понес к подъезду. Тяжеловат, но до квартиры донести можно. В холодильнике, кроме колбасы, ничего подходящего для кота не нашлось. — Нормально. Петрович, ты где это взял? — поинтересовался Виталий. — Верни это на место. — Не могу и не буду, — спокойно возразил Владимир. — Я друзей не бросаю. — Замечательно. Значит этот… манал теперь твой друг, а Дубинин принес продукты и может валить на все четыре стороны, — Виталий поставил пакеты на пол. — Как хочешь. Поди на руках его тащил и плевать, что в нем килограмм двадцать, а то и больше. — Подожди, — Холстинин выскочил в прихожую, успел удержать басиста за руку. — Виталь, не начинай. И не манал, а манул. Ну кошатник я неисправимый, сам же знаешь. И не смог бы я оставить это беззащитное существо замерзать во дворе. А там еще гопота всякая шляется. — Знаю, — Виталий улыбнулся. — Прости, нашло что-то. Но этот зверь должен в максимально короткие сроки найти своего прежнего хозяина. Прикасаться к тяжелым пакетам Виталий не позволил, сам растолкал все по полочкам, сразу приступил к готовке. Кот поспешил уйти в комнату и не беспокоить своим присутствием, устроился у заботливо выгнанного с кухни Холстинина на коленях. После плотного ужина сытый и довольный басист перестал сопротивляться присутствию манула, даже предложил назвать его Мурзиком, на что кот недовольно фыркнул и пожелал уйти под стол. — Какой это тебе Мурзик? — мягко возразил Владимир. — Сам придумывай. Ты же кошатник. — Пусть будет Лекс. — Кто? — Виталий чуть не взвизгнул. — Почему? — Потому, что у него на ошейнике так написано. — Нормально. Нестандартно, бля. Может, Грановскому его отдадим? Он точно оценит. — Посмотрим.

***

Среди ночи Виталий проснулся от прикосновений и поглаживаний. — Холстинин, — прошептал он в полудреме. — Нет, — возразил голос. — Охренеть, бля! — прошептал он, приоткрыв глаза. — Кравченко, мать твою! Что ты забыл в моих снах? — Я в реальности, — так же шепотом ответил Лекс. — Меня Холстинин привел. Другого способа попасть к тебе не было. — Ты что несешь? Зачем я тебе вообще? — Виталий попытался сесть, но Лекс уложил его обратно. — Неужели непонятно? Не возражай мне, скоро сам все поймешь. — Да не собираюсь я ничего понимать! — заорал басист. — Брысь отсюда, блохносец озабоченный. Не скажет он никому! Аааа… Удар по лицу и графин холодной воды вернули басиста в реальность. Минуты на осмысление, попытки что-то сформулировать. — Отпустило? — Владимир протянул Виталию полотенце. — Вроде. Где кошак? — В шкафу, где ему еще быть? Ты его чуть не зашиб. Дубинин распахнул двери шкафа, все правильно. Манул, как все кошачьи, забрался в коробку из-под обуви и прекрасно там себя чувствует. — Допустим, — серьезно произнес Виталий, — Но кличку надо другую. — Зачем это? — За тем, что я так сказал. Я имею здесь право голоса? — Имеешь. Но я хочу подробностей. — А я не хочу. — Безобразие, однако. — И все? — Виталий захлопнул дверцы шкафа. — А что ты еще хочешь? — Издеваешься? — Даже не пытался. — Понятно, — Виталий присел на край кровати. — По твоей милости меня Лекс чуть не поимел во сне, и не кот. Вокалист Грановского, короче… Холстинин! Ты ржешь что ли? Нормально. Издевается, потом ржет. — Да не собирался я издеваться, — простонал сквозь смех Холстинин. Дубинин встал и вновь открыл шкаф, достал из коробки манула, и усадив рядом с собой, стал искать на ошейнике хоть какие-то метки в наличии которых сомневался. Нашел. Действительно Лекс и на подделку не похоже. Сам ошейник по виду дорогой, Холстинин бы не стал заморачиваться. Кот довольно трется о руки Виталия, жмется к груди, и не скажешь, что манул. — Кажется, ты ему действительно нравишься, — заметил Владимир. — Холстинин! — Ну я по факту, — гитарист почувствовал недобрые намерения Виталия. — Молчу. — Не пойдет! — Дубинин отправил манула обратно в коробку. — У меня стресс, между прочим. — А я при чем? — Сам придумай, — еще раз взглянув на шкаф с манулом, Виталий ушел в ванную.