Взаимное не-признание

      Эльдар вваливается домой, смеётся, сгибаясь от этого пополам, держа что-то в руках, Дане отсюда не разобрать. Почему-то в последнее время он не может ничего рисовать — линии упрямо складываются в знакомые черты, и очередной портрет Эла так и остаётся незаконченным. Спун, наверное, просто боится признаться себе, что это всё уже давно переросло обычный секс по дружбе. И даже отношения это уже переросло, в голове вертится пустое «любовь», а он отчаянно не хочет верить, что вляпался в этого мелкого паразита прочно, надолго, на это ваше грёбаное «навсегда». Ты просто трус, Даня. — Смотри, что мне подарили! — гордо заявляет Джарахов и предъявляет бутылку с пробкой в виде головки члена. Он улыбается во весь рот, посмеивается, а Поперечный только и смотрит на эту чёртову пробку. И мелкий, как назло, вдруг похабно улыбается, прикусывает губу, медленно облизывается. Он прислоняет пластиковую головку к ярким, блестящим от слюны губам, водит по ним, высовывает язык, лижет. Блядь. У Дани сбивается дыхание, он откидывается на спинку стула, наблюдает, прищурившись. Эл ухмыляется и вбирает пластик в рот, посасывает, смотрит из-под ресниц, выгибается, чертёнок. Поперечный не выдерживает, притягивает его к себе и откидывает бутылку.       Он улыбается, проводит по откровенно блядским тонким губам пальцами. Джарахов вдруг падает на колени, поднимает глаза, облизывается. Мать твою, Эл, что ты творишь? Шатен пробегается пальцами по футболке; расстёгивает домашние джинсы, стягивает их к ногам и пошло, так, что позавидует любой порноактёр, лижет вставший член через ткань трусов. Смотрит, щурится, что-то прикидывая. Резко стягивает с него бельё, ловит красными тонкими губами член и вбирает сразу много, сосёт с энтузиазмом, иногда вскидывая глаза. И когда только научился, сучонок?       Спун хватает его за волосы, начинает вбиваться в податливый рот, не обращая внимания на чужой кашель. Такого у них не было никогда, оба словно обезумели, Даня вгоняет член как можно глубже, контролируя любое движение чужой головы своей рукой на затылке, трахает быстро, сильно, жёстко, и обычно предпочитающий медленный минет Эл давится, но не пытается отстраниться, а усердно ласкает чужую плоть языком, и, наконец, заглатывает. Его ощущения не поддаются описанию, потому что парень сам не понимает, что именно сейчас чувствует, лишь знает, что это невъебенно приятно и возбуждающе. И теперь, уткнувшись носом в жёсткие кудрявые рыжие волосы, он совершенно точно теряет остатки разума, потому что начинает сосать, насаживаться горлом на член, не хуже шлюхи из элитного борделя, перебирает пальцами тяжёлые яйца.       Поперечный толкается, трахает его в рот, рычит, сжимает его волосы в кулаке, тянет, заставляя поднять глаза. Они сейчас хер пойми какого цвета, но срать на это, потому что огонь возбуждения, желания и откровенного блядства действует на рыжего завораживающе, он смотрит, параллельно толкается, и когда у Эла выступают слёзы от резкого толчка и долгого контакта, удовлетворённо урчит, как зверь. Сейчас ничего не важно, кроме, мать его, Эльдара, покорно принимающего жёсткость и грубость, так усердно сосущего. Мелкий ещё и вздыхать-поскуливать-хныкать умудряется, окончательно выводя за рамки. Паршивец. Вскоре Поперечный не выдерживает такой концентрации разврата, возбуждения и удовольствия, и кончает, вогнав член в чужой рот по самые яйца. А Джарахов покорно замирает, чувствуя тёплую сперму, текущую по глотке.       Он сам возбуждён до предела, поэтому, как только член во рту обмякает, он отстраняется и срывает с себя эти чёртовы узкие джинсы, следом боксеры. И высоко стонет, когда на ноющий от возбуждения член ложится чужая рука, Спун дрочит ему быстро, резко, грубо, и надолго Эла не хватает — он вскрикивает, кончая, ноги подгибаются. Парень почти падает, но чужие руки утаскивают в кресло, в котором, блять, тесно вдвоём, но ему уже на это насрать, потому что тёплый Даня дышит в ухо, обнимает, и можно расслабленно на него откинуться. — Охуенно, — запрокидывая голову, говорит Эл, смотрит в серо-голубые глаза своего парня, улыбается красными припухшими губами. Сил нет даже сдвинуться с места. Ему хорошо, безумно хорошо, и даже мысли скорее плавают в этом правильном ощущении, как в патоке, чем привычно несутся искрами. — Надо в душ, — после паузы говорит Спун и вздыхает, — но мне лень даже рукой пошевелить. Может, ну его нахуй? Джарахов довольно кивает, прикрывает глаза. Ему кажется, что Даня хотел сказать что-то совершенно другое. Тебе показалось, Эл, ничего он не хотел сказать. Влюблённый придурок. Шатен мысленно соглашается со своим внутренним голосом. Он и правда чёртов влюблённый идиот. Джарахов было открывает рот, чтобы сказать что-то, но потом закрывает его обратно. Нахер не нужны Дане твои чувства, радуйся хоть, что трахаетесь часто.       В воздухе комнаты, пропахшей сексом, повисает их взаимное не-признание.