Мальчишка

—Чего пялишься, отвернулся к стене живо! — боец в камуфляже и черной маске замахивается на меня автоматом. — Твоя очередь еще придет! —Не смотри, не смотри... — шепот командира раздается где-то рядом. Глаза застилает красная пелена, поэтому и смотреть-то особо не получается, но я на всякий случай зажмуриваюсь и утыкаюсь лицом в дощатую стену. Из-за стены раздается пронзительный крик, переходящий в хрип. Кто-то снова заходит, садится рядом, убирает слипшиеся от крови волосы с лица, снимает оковы с лодыжек и запястий. Чьи-то руки хватают меня подмышки и тащат. —Что вы делаете, скоты, он же мальчишка совсем, — крик командира слышно еще долго. Но хохот душманов заглушает его. Я открываю глаза. Взгляд упирается в белый потолок, секундное замешательство... Санчасть? Через мгновение появляются очертания комнаты. Я дома! Вот уже пять лет, как дома. А все привыкнуть не могу. Слишком тихо, слишком спокойно, слишком удобно. Вернувшись домой, я первым делом выкинул кровать, она оказалась слишком мягкой и слишком большой для меня одного. Жена подала на развод, как только узнала, не забыв подать на раздел имущества. Слишком тяжело тянуть на себе инвалида, а она еще так молода. Со мной у нее не было никаких шансов в будущем. Этих "слишком" появилось очень много в обычной жизни, к ним приходилось привыкать заново. Вернувшись оттуда, я стал никому не нужен и оказался на самом дне жизни, в однокомнатной квартире, на окраине города, среди таких же, как я. С работой тоже не клеилось. Начальство, увидев шрам на лице с левой стороны, ухмылялось и подмигнув спрашивало: —Бандитская пуля? —Так точно, — отвечал я. —Только не пуля, а нож. Тут в их глазах начинало проясняться, и они сбагривали меня под благовидным предлогом. Только у одного нашлась смелость сказать мне честно в глаза: — Ты прости, брат, но вы оттуда без башки возвращаетесь, мне проблемы не нужны. Вот так и выходило, скажи я, что шрам появился в результате пьяной драки, и меня бы с распростертыми объятиями приняли на работу. Но остатки гордости не позволяли мне сделать этого. В основном я перебивался случайными заработками, между которыми уходил в запой. Да на карточку каждый месяц капала небольшая подачка от государства, как ветерану. Иногда мне звонили бывшие сослуживцы и сообщали о смерти очередного бойца. С каждым годом нас становилось все меньше, и с каждым годом мысли о смерти посещали меня все чаще. Я бродил по городу в надежде найти какой-нибудь заработок, когда кто-то окрикнул меня. Я обернулся в поисках знакомого лица, но никого не увидел. — Что, сильно я изменился?—ко мне подошел мужичок бомжеватого вида. —Не узнаешь меня, Гром? Забытая кличка резанула слух, давно меня так никто не называл. —Прости... — я пытался вспомнить кого-то из прошлого, кем мог быть этот человек, но в голову не приходило ровным счетом ничего. —Все правильно, сколько лет прошло... А я тебя сразу узнал, по шраму, я ведь тебя зашивал тогда. —Док? Деня! —Сильно я постарел? Я пожал ему руку и притянул к себе, крепко обнимая. —Что с тобой случилось? —Пойдем, тут недалеко забегаловка есть, там и поговорим, если не брезгуешь. — Идем. Мы купили бутылку водки, пару жареных пирогов, пластиковые стаканчики и разместились за столиком в углу. —Как живешь-то? —он открутил крышку с бутылки и разлил бесцветную жидкость по стаканам. — Как видишь. Существую... —Ты еще неплохо выглядишь. Давай за наших мальчишек, за тех, кто так и не вернулся домой, - он выпил залпом и откусил от пирога. —А может так лучше, зачем мы вернулись? Кому мы тут нахрен нужны теперь? Я пожал плечами: — Не знаю... Я сам постоянно задавал себе этот вопрос, и ответа на него не было. Так не лучше ли было остаться там... Док закурил, затянулся и протянул сигарету мне. —Я слышал, парень появился, из наших, набирает ребят в охранное агентство, грузы там сопровождать, людей охранять, улицы патрулировать совместно с полицией... Предпочтение отдает таким, как мы, списанным, дает второй шанс, оплачивает, говорят, не плохо, но условия ставит жесткие. Гром, сходи к нему, мне уже одна дорога — на кладбище, а ты еще можешь пожить. Вдруг поможет... —Не говори так! Ты ведь мне жизнь когда-то спас, а я тебя так и не отблагодарил! —Так позволь еще раз попытаться, сколько нас из взвода осталось? Ты да я... Я эту зиму вряд ли переживу, слышишь, как дышу? Тут к врачу не ходи, сам врач... А пока хоть кто-то жив и помнит, и мы вроде как еще живы. Он себе под офис взял второй этаж в доме, где раньше почта была, там еще за ним стадион находится, в нем он тоже помещения арендует. В общем, парень серьезный. Пообещай, что сходишь! Я кивнул. Остаток вечера мы провели почти не разговаривая. Когда прощались, я обнял его. — Увидимся еще. —Конечно... - Док похлопал мне по плечу. — Я уверен в этом! *** —Осторожнее нельзя? — какой-то мальчишка "пролетел" мимо, задев меня плечом.— Чего стоишь на проходе, не видишь, тут люди ходят. От подобной наглости я лишился дара речи. Мальчишка с интересом рассматривал меня, по-птичьи склонив голову набок. — Чего пришел? Ищешь кого-то? —Нет, — я наконец обрел способность говорить. — По ошибке зашел. Я развернулся и пошел на выход. Мальчишка не сводил с меня взгляда. —Чего смотришь? Понравился?— я притормозил, проходя мимо. Он усмехнулся: — Даже очень! Я бросился на него, прижал к стене и надавил рукой на горло: —Пошутить решил? Мальчишка нахмурился, взгляд стал жестким. —Отпусти! По хорошему прошу! —Иначе что? Короткий и точный удар под дых и я рухнул к его ногам, хватая ртом воздух. —Говорил ведь... —он присел рядом. — Кто тебя прислал? —Бывший сослуживец, —я сморщился от боли. — Сказал, что здесь можно найти работу. Хозяин агентства из наших... Он встал, сделал пару шагов и обернулся: — Возвращайся домой, приведи себя в порядок, умойся, побрейся, выспись нормально и чтоб ни капли алкоголя. Мне тут бойцы нужны, а не алкашня из ближайшей рюмочной. Чего сверкаешь глазищами?— он криво усмехнулся. — Обидно слышать правду? — Нет, — я поднялся и прошел мимо.— Видимо, я ошибся адресом... —Скорее всего,— мальчишка зло ухмыльнулся. —Бар напротив, через дорогу... Я обернулся, чтобы высказать ему пару крепких словечек, но коридор был пуст, мальчишка скрылся за ближайшей дверью. — Вот гаденыш!— я вышел из здания, проклиная всех на свете: и себя, и бывшего друга, и этого наглого мальчишку. Через дорогу действительно был бар, захотелось выпить и поскорее забыть этот дурацкий день. Надо же быть таким идиотом и поверить, что смогу изменить что-то в своей жизни. В баре несколько мужиков встретили меня громогласными криками, приняв за своего. Совесть попыталась взбунтоваться, но я тут же заглушил ее парой рюмок водки. На голодный желудок меня быстро развезло, от выпитого, сигаретного дыма и жары стало подташнивать. Я вышел и уселся на ступени. На улице шел дождь. Холодные капли попадали на кожу, и становилось немного легче. Напротив притормозила темная иномарка. —Эй, как там тебя, садись! — я поднял голову: мальчишка смотрел на меня, нахмурив брови.— Не надоело мокнуть? —Отвали! — я поднялся и медленно побрел по тротуару. Мальчишка ехал рядом со мной: —Не надоело жить такой жизнью? Может хватит уже? —Чего ты ко мне привязался? Я сам в состоянии решить, что мне делать! — меня захватила пьяная злость. — Ну, так садись в машину! —он распахнул пассажирскую дверь рядом с водителем. *** Согревая руки о бокал с горячим чаем, я исподтишка рассматривал мальчишку. —Как тебя зовут-то? —Данила, кличка Сокол, но вообще я предпочитаю сначала знакомиться, а уж потом приглашать мужика к себе домой,— шутку я не оценил, он склонил голову набок и улыбнулся. — А тебя как? —Дмитрий. —Может все же покормить тебя, Дмитрий, когда ты ел последний раз? — Не твое дело! — Я ведь не упрекаю, я помочь хочу. Вряд ли в том баре готовят что-то путное, так что как минимум с утра ты ничего не ел. Не дожидаясь ответа, он распахнул холодильник, достал небольшую кастрюлю, яйца, сыр, колбасу и пачку масла. Через минуту на плите стояла глубокая сковорода, в которой скворчало масло. Желудок свело от голода. Чтобы хоть как-то отвлечься, я осмотрел кухню. Помещение небольшое, но уютное и чистое, недавно был ремонт, мебель и техника тоже новые. —Откуда у тебя такая квартира? — вопрос вырвался неожиданно и прозвучал грубо и бестактно. Мальчишка, казалось, не обратил на это внимание. —Купил. —Не многим везет, как тебе. Он выключил газ под кастрюлей, разлил суп по тарелкам и одну поставил передо мной: —Везение тут не при чем. Когда впервые вернулся из командировки, неделю я пил. Когда пришел в себя, понял, что так жить нельзя и надо как-то выбираться,— он подвинул ко мне тарелку с хлебом.— От родителей мне досталась "однушка", на остатки командировочных сделал там ремонт, продал и купил эту. Две комнаты мне, конечно, ни к чему, но вдруг встречу ту единственную. Он замолчал, о чем-то задумавшись. — Сейчас понемногу здесь делаю ремонт, — он убрал тарелки, достал чистые и разложил в них яичницу. —А работа в агентстве, руководство не крячит? Он пожал плечами, разложил нарезанные сыр и колбасу на тарелке и поставил на стол. —Поначалу не довольно было, но агентство на "левого" человека оформлено, так что не подкопаешься, я там даже не числюсь. А потом решили, что от нас польза есть, и стали оказывать поддержку. Меня стало клонить в сон, я водил вилкой по тарелке, размышляя о сегодняшнем дне. Данила накрыл мою ладонь своей: —Пойдем, я постелю тебе в зале, —он собрал посуду и поставил в раковину. —Давай я хоть вымою что ли? Он улыбнулся: —Забей, до завтра потерпит, пошли спать, сил нет совсем... *** —Что вы делаете, скоты, —крик командира звенит в ушах, и еще чей-то голос рядом зовет по имени. Я чувствую, как меня схватили, и впервые вдруг пытаюсь отбиться. Внезапно становится темно и тихо, я смотрю по сторонам и чую под рукой живое тепло. —Посмотри на меня! — голос тихий и спокойный.—Давай, посмотри на меня. Я пытаюсь разглядеть говорящего. Перед глазами появляются очертания предметов: стены, окно, палас, кровать и человек, лежащий подо мной. — Ты узнаешь меня? —он слегка хрипит. — Посмотри на меня! Все хорошо, просто посмотри. Я вглядываюсь в его черты, и лицо на глазах меняется. —Данила! — голова начинает кружиться, и я падаю рядом. Лежа на полу, пытаюсь прийти в себя. Данила поднимается и включает свет. Необходимо время, чтобы глаза привыкли. Когда мне наконец удается открыть их, Данила стоит надо мной, хмурится, на его шее видны синяки от моих пальцев. —Прости, —я пытаюсь подняться, но голова все еще немного кружится. —Не вставай, — он все понимает. Он помогает мне сесть и опереться спиной о кровать. —Часто ты так? —Так реально — впервые. Прости меня, я мог тебя задушить. —Пф, не преувеличивай! — он усмехнулся и сощурил глаза. — Не думай, что я ребенок, я легко с тобой справлюсь. Просто не хотел причинять тебе боль. Сможешь уснуть? — Наверное... —Если хочешь, пойдем на кухню, я заварю чай и сделаю что-нибудь перекусить. — Где твоя жена, где семья? Тебе кроме меня заняться больше нечем? Он, усмехнувшись, посмотрел на меня: —А твоя где? Пойдем на кухню, если хочешь, там и поговорим. Мы сидели за кухонным столом, Данила налил мне чай, а себе кофе, есть не хотелось, поэтому сговорились на паре бутербродов и печенье. —Я не женат и никогда не был, — Данила начал неожиданно, как бы между прочим. —Насмотрелся на наших, поэтому не хочу. Так, недолгие отношения между командировками. Никто никому ничего не должен, никаких обид, никаких проблем... —Сколько тебе лет? —А сколько дашь? —Мальчишка еще... Он фыркнул: — Мне двадцать пять, достаточно взрослый для тебя? —Может и достаточно...— я отхлебнул чай. —А тебе сколько? Я усмехнулся: — Сколько дашь? —Лет сорок, может сорок пять... —Почти угадал. Тридцать четыре... Мы молчали, каждый думал о своем, за окном уже стало светать. Данила первым нарушил молчание: —Чем ты займешься сегодня? Я покачал головой: —Я не знаю... Попытаюсь снова найти работу. —Приведи себя в порядок и приходи ко мне. Не думай обо мне, как о мальчишке, я в силах тебе помочь. — Я не смогу, я боюсь, что сорвусь снова. —Если сам не можешь справиться, давай обратимся к специалистам. В крайнем случае, можно закодироваться, мне главное, чтобы ты сам захотел завязать с такой жизнью. — Сколько у тебя таких, как я? —Достаточно, чтобы научиться понимать, кто чего стоит. *** —Ты пил? — Данила задает вопрос, едва я переступаю порог его кабинета. —Нет... —Не ври! —Пару рюмок, вчера вечером. —Я, кажется, говорил про алкоголь! До тебя что-то не дошло? Я молча смотрел в пол, словно нашкодивший ученик перед строгой учительницей. Ответ был настолько очевиден, что озвучивать его не было смысла. — Тебе нужна помощь, признай это! — Я не алкоголик! — Нет? — Данила засмеялся. —Наверное, я ошибся! Хочешь тут работать — завязывай пить! — Я не могу. —Ну, так проваливай, какого хрена пришел? — Я сам не знаю... —Возьму на работу только на моих условиях. Не нравится — катись отсюда! Продолжай дальше опускаться. — Ты думаешь, мне легко? Как ты смеешь так со мной разговаривать, мальчишка? Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить!—каким-то чудом мне удавалось сдерживать себя. — Так расскажи! - он был совершенно спокоен. —Я слушаю. — Да пошел ты! —Как скажешь, только пошел ты, вон из моего кабинета. Я выскочил из кабинета, шарахнув дверью. Наглый мальчишка, да как он может судить меня, что он обо мне знает! Щенок! На воздухе стало легче дышать, но скулы горели от стыда, а на глаза от обиды наворачивались слезы. Бар через дорогу вместе с его посетителями стал уже почти родным. Бутылка водки подходила к концу, когда кто-то положил руку мне на плечо: — Я смотрю, тебе здесь понравилось. —Тебе тут какого хрена надо? — Да так, пришел посмотреть, ради чего люди себя так опускают! — Сучонок!— я схватил его за шею и прижал к барной стойке. — Забыл чем в прошлый раз все закончилось? - его голос звучал холодно. —Хочешь снова оказаться на полу? Хотя, - он посмотрел вниз. - Там тебе самое место! Я сжал пальцы: — Тварь! Он схватил меня за запястье, и в одно мгновение я оказался лежащим грудью на стойке, с заломленной за спину рукой. —Заткнись, слушать тебя противно, как же тебе себя жалко, загнал себя в дерьмо по самые уши и ноешь, что никто тебя бедного не жалеет! А чтобы задницу поднять и сделать пару движений, это ты не можешь! Парни оттуда калеками возвращаются и то пытаются жить достойно, а ты, видимо, забыл, что такое честь! Или совсем не знал этого! — он оттолкнул меня. —Какое же ты ничтожество! —Сам знаю, - я сжал запястье и опустил взгляд в пол, боясь посмотреть в глаза мальчишке. — Сын? — барменша, привыкшая к ежедневным дракам, даже не среагировала на нас. —Что? - я обернулся, Данила ушел так же неслышно, как и появился.— Если бы... Я вышел из бара, у здания напротив стояла темная иномарка, значит, мальчишка еще там. Я перешел через дорогу и посмотрел вверх: в окнах было темно, и только в одном горел свет. Подавив порыв подняться, я провел пальцами по капоту. Машина пискнула и мигнула фарами. Я перешел дорогу и двинулся в сторону остановки, что-то заставило остановиться и обернуться; на втором этаже едва заметно шелохнулась занавеска. *** Автобус подошел почти сразу, я кинул мелочь водителю и устроился на последнем сиденье у окна. В тепле меня разморило, глаза стали слипаться, а в ушах тут же раздались стоны и крики умирающих бойцов. Я подскочил, когда кто-то схватил меня за плечо, мгновение спустя понял где нахожусь. Напротив меня стоял водитель и, судя по лицу, был готов ко всему. С очень сильным южным акцентом он поинтересовался: —Тебе где выходить? —На конечной, - я протер глаза. —Ну, так приехали! Я выбрался из автобуса и направился к дому, по пути есть магазин. И он еще открыт. Я взял с витрины две бутылки водки и отправился оплачивать покупки. На кассе болтали две продавщицы, увидев меня, они замолчали. Одна взяла бутылки и, смерив меня презрительным взглядом, провела сканером по этикеткам. - У вас все? Я утвердительно кивнул и протянул деньги. Она ссыпала сдачу в лоток и отвернулась, я забрал покупки и уже на выходе услышал: — Как только таких уродов земля носит! *** Лезвие ножа касалось кожи и причиняло невыносимую боль; пот, стекая в раны, разъедал их еще больше. Постоянная боль и жара, сменяющаяся ночными заморозками, голодовки, изнурительные работы — все это изматывало и по капле выдавливало жизнь. Спустя месяц люди здесь начинали походить на оживших мертвецов. Исхудавшие, в изодранном тряпье, пропитанном кровью, потом и гноем, с застывшими глазами, лишенными жизни. Они смирялись и подчинялись любым приказам, либо умирали. Другого выбора не было. Я лежал в бараке на соломенном матрасе, сквозь дырявую крышу вовсю пекло солнце. Во рту было сухо, губы потрескались, а горло словно ошкурили наждачной бумагой. Грудь сдавило, и каждый вздох давался с трудом. —Помогите, кто-нибудь, воды... —Тише... - моего лица коснулась мокрая тряпка, отерла лоб, щеки и шею. Я невольно потянулся за ней, мысленно умоляя, чтобы это не прекращалось. — Подожди, выпей, не бойся, тут вода. Моих губ коснулась железная кружка, я сделал большой глоток и поперхнулся. Все вокруг завращалось с бешеной скоростью, голову, будто обручем сдавило, желудок скрутило спазмом, и меня вырвало. Все тело болело, как будто в нем не осталось целых костей. Парень, что принес воду, сидел рядом, вытирал мое лицо холодной тряпкой и иногда поил водой. Но после каждого глотка меня снова рвало. Он вытирал мне губы и гладил по голове, успокаивая. Иногда он что-то говорил, но я не разбирал слов. Иногда я проваливался в сон, но он был коротким и беспокойным, я снова приходил в себя еще более измученным, чем до этого. Я рассматривал своего спасителя, но не мог понять кто он. Форма вроде наша, но другая, не здешняя, и измученным он не выглядит. — Ты тоже пленный? Он посмотрел на меня и улыбнулся, но глаза были печальные. —Нет... —Тогда кто ты? Он повернул полотенце на лоб холодной стороной. — Где ты? —Где?! - я не понимал смысла вопроса. — Мы в плену. —Тогда возвращайся скорее, я жду тебя дома. За его спиной появилось движение. —Осторожно, сзади! - я попытался вскочить, но оказался слишком слаб для этого. Он надавил мне на плечи, не давая подняться. —Тише, не бойся, это свои. Я почувствовал, как в мою руку вошла игла, глаза стали смыкаться, и я провалился в сон. Открыл глаза; вокруг темно, воздух прохладный и пахнет дождем. Во рту сухо и такое чувство, будто мышь сдохла. Как только взгляд привык к темноте, осмотрелся. Через тусклый свет фонаря с улицы стало видно очертания комнаты, судя по всему, я дома. Рядом с кроватью стоит кресло, в свете фонаря видны его контуры, и в нем кто-то есть. Я чувствую его присутствие, спинка кресла полностью скрывает его, оставляя в тени. —Кто ты? Он вздрагивает, я скорее чувствую это, чем вижу. Он слегка наклоняется, и я вижу его лицо в полоске света. — Ты узнаешь меня? - голос звучит беспокойно. — Данила! —С возвращением! - он подсаживается ко мне на край дивана. - Тебя так долго не было! —Как ты меня нашел? —Видел твою прописку в паспорте... Каюсь, полазил по твоим карманам, пока ты был у меня, - он улыбается. —А ключ? Тоже успел сделать? —Нет, пришлось через окно... —Третий этаж! —Твои соседи сверху очень милые люди... Я воспользовался их балконом. Кстати, если спросят, я твой брат. Как ты себя чувствуешь? —Как будто по мне каток проехал... —Выглядишь ты примерно также! - он засмеялся, и неожиданно, в порыве, обнял, положив голову мне на грудь. —Эй, ты чего! — Я думал, ты умираешь... —Не надо... Слышишь! Дань, от меня запах такой... Сколько я так лежу? —Почти неделю, сначала сам пытался тебя выходить, но понял, что бесполезно. Пришлось вызывать врачей. Тебя еле отходили! - он отстранился, но руки не убрал. — Я не позволю тебе довести себя до такого снова! —Чем я тебе дался? Неужели других дел нет? — Я ведь уже говорил, понравился ты мне, очень! Слез с дивана, цепляясь за подлокотник и скрипя зубами от боли, Данила вертелся рядом, поддерживал. Но едва сделал первый шаг, понял, что до этого были еще цветочки. Так себя чувствуют смертники, когда взрывают на себе бомбу. Только в их случае это длится секунды, а меня разрывало на куски очень медленно. Я застонал и чуть было не рухнул на пол, Данила обхватил меня за торс, не давая упасть. Практически на себе он дотащил меня до ванной. И тут, наконец, проснулась моя гордость: — Давай я дальше сам как-нибудь. — Может все же... —Прошу тебя, оставь во мне хоть немного самоуважения! Я закрыл дверь и оперся о края раковины, паршиво было не только телу, но и душе. Лучше б сдох по-тихому, чтоб никто этого не видел, чем так... Хуже всего, что Данила все это время был рядом. Как ему теперь в глаза-то смотреть! Я залез под душ и подставил лицо под прохладную воду. Хотелось орать и биться об стену от безысходности. — Черт! - я шарахнул кулаком по кафелю. На глаза навернулись слезы, я шмыгнул и прижался лбом к стене. Надо же быть таким идиотом, куда сунулся, захотелось нормальной жизни, вот только нет там места, таким, как я, уродам... — Ты слишком долго, пойдем, еда остынет, - Данила выключил воду и обернул полотенце вокруг моих бедер. Я обернулся, он смотрел мне в глаза, смотрел, как на ровню. В его взгляде не было ни презрения, ни осуждения, ни жалости. Он обнял меня за торс и прижался к спине. — Я сырой... — А я сухой... Что?! - он заглянул мне в глаза. - Я думал, мы играем в игру "опиши свое состояние"! Вылезай, жду тебя на кухне. Я почувствовал, как он прикоснулся губами к моему плечу, нежно и легко. Но по коже тут же разбежались россыпью мурашки, а сердце отчего-то усиленно забилось. Я вылез из ванны, зеркало над раковиной показало неутешительную реальность: красные глаза, синяки под ними, волосы торчком, давно надо было подстричься, недельная небритость и довершал картину шрам рассекающий половину лица. Я провел пальцами по нему. Если от шрама никуда не деться, то побриться не мешало бы. Данила заглянул в ванную и улыбнулся: — Не торопись, разогрею еще раз... *** Я сидел в его кабинете и отвечал на вопросы по анкете. Три недели назад Данила вызвал ко мне в квартиру нескольких парней, и они полностью вычистили ее от всего, что содержало хоть немного спирта и никотина. На мои скромные попытки возмутиться один из парней хмыкнул и заявил: — Ты в завязке, лучше смирись. Вот уже три недели, как я не пью. И не курю... Первые пару дней меня ломало, но Данила ни на шаг не отходил от меня. Я огрызался: — В туалет тоже со мной пойдешь? Он спокойно отвечал: — Надо будет — пойду. Едва стало легче, он привел меня в спортзал, где тренировались его парни. И не давая мне даже шанса передумать, сразу поставил в спарринг с партнером. —Я не могу... Я не помню... Даня! - я как мог уворачивался от ударов, о том, чтобы нанести ответный, не было даже речи. Минут двадцать я был в роли груши, потом, не давая толком отдышаться, он затащил меня на тренажеры. —Лучше просто убей меня! - я чувствовал себя полным ничтожеством, под взглядом других парней. Данила усмехнулся: — Не преувеличивай, ты в хорошей физической форме! Пара занятий и тело все вспомнит. — Ты мне льстишь! - я еле выговаривал слова. Душ я принимал сидя... На удивленные взгляды и улыбки я уже не реагировал. Ноги подгибались, а как я выгляжу со стороны, после всех унижений в тренажерке и на ринге, было уже похер. Даня засмеялся, когда я после душа пришел к нему в кабинет: —Ну, ничего, главное не лежа! Ты отлично держишься. — Уже донесли? — Слухи у нас тут быстро распространяются. Мы возвращались ко мне домой, он готовил ужин, мы смотрели телевизор, обсуждали новости и он оставался ночевать. Пару раз он предлагал переехать к нему, хоть ненадолго, но я отказывался. Было стыдно, а еще я боялся привыкнуть к хорошей жизни, а потом снова вернуться сюда. Еще сильнее был страх довериться, привязаться к человеку и снова испытать предательство. В один из вечеров, сидя на кухне за вкусным ужином я, набравшись смелости, спросил: — Не боишься, что я привыкну к этому? Кто будет мне готовить, когда ты уйдешь? — Куда? — Что куда? - я удивленно посмотрел на него. — Куда я уйду? —Не знаю, ты же не собираешься жить со мной постоянно? —Ты меня гонишь? - он лукаво улыбнулся. — Нет, конечно! — Тогда я не уйду...- он повернулся к плите. Я разглядывал его, стараясь понять, говорит он серьезно или шутит. Он повернулся, деловито облизывая ложку: — Я хочу, чтобы ты вернулся к нормальной жизни, и пока этого не случится, даже не надейся от меня избавиться! Будешь чай? От неожиданности я согласился и на его планы, и на чай. Спустя две недели он предложил съездить в рейд с его парнями: — Ты прости, - он виновато смотрел мне в глаза. - Ответственную работу я тебе пока дать не могу, но покататься с парнями по городу ты можешь. Заодно познакомишься получше, освоишься... —Спасибо! - я схватил его в охапку. - Ты даже не представляешь, что это для меня значит! Данила засмеялся: — Отпусти, все кости переломаешь! Его глаза светились, я смотрел на него и не мог поверить, что он настоящий, что такой человек, как он может быть рядом с таким, как я. — Как продвигаются дела с анкетой? —Все хорошо. — О чем замечтался? - он сощурил глаза. — Да ни о чем, задумался просто. —Я рад, что могу взять тебя на работу официально. Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь! *** Взрывы раздавались один за другим, небо освещали вспышки огня, делая ночь похожей на день. Раскаленный воздух обжигал легкие. Отовсюду раздавались хрипы и стоны людей, земля перемешалась с кровью, изрытая снарядами. Я не понял, как потерял своих из виду и оказался один, в панике метнулся не в ту сторону и вышел прямо на группу бандитов. Удар прикладом в голову, и я проваливаюсь в пустоту... Взрывы становятся тише и реже. — Все, ты дома, я рядом, не бойся, - Данила прижимается к моей спине, просунув одну руку под шею, а второй гладит по голове, с нежностью проводя пальцами по волосам. — Я закрыл окно, на улице гроза. Опять страшный сон? —Как всегда... Дань, что я буду делать без тебя? Как долго протяну, когда ты уйдешь? — Я ведь говорил уже, что не уйду! - он прижимает меня сильнее. —Ты думаешь, я не понимаю? За ребенка меня считаешь? Ты молодой, симпатичный, состоятельный парень, девки вокруг тебя табунами ходить должны. Придет время, встретишь ту единственную, и я стану не нужен. —Не говори так, - он шепчет, но в голосе столько боли, что мне становится стыдно за свои мысли. — Зачем я тебе нужен? Ты же видишь какой я. — Ты все еще не понял, что мне не нужны женщины? - он утыкается лицом мне в спину. - Я тебя люблю. *** — Как дела? - Данила смеется, заметив, как я скрипнул зубами. —Прекрасно, сегодня я хотел воткнуть карандаш ему в глаз всего два раза, - я сел на диван и обхватил голову руками. Сеансы у психолога изматывали эмоционально и, как ни странно, физически. Но стоит отметить, что кошмаров по ночам стало меньше, впервые за несколько лет мне фактически удавалось выспаться. — Я его ненавижу! И иду к нему только ради тебя! — Я знаю, - Данила сел верхом ко мне на колени. - Ты мой герой! Он поцеловал меня в губы, а я сжал его в объятиях и залез руками под футболку. — Даже не начинай, нам еще в комнате обои надо доклеить, а то выйдет, как вчера! - он нахмурил брови. —А что вчера? — я поцеловал его в ключицу. —Ведь доклеили же! — В первом часу ночи! Я пожал плечами: —А куда нам торопиться?!